Она повела плечом.

– Трудно подыскать партию, если никто не делает предложения.

– Верно, – проронил он. – Однако разве вас не волнует, кого бабушка вам выберет?

– Ничего, когда дойдет до дела, я разберусь. Вы удивитесь, до чего легко отвадить возможного мужа.

– Надо полагать, у вас по этой части большой опыт, да?

– Еще какой!

Он некоторое время глядел на нее в задумчивом молчании, в эту минуту Порция пожалела, что не может прочитать его мысли.

– Но не надейтесь на спокойную жизнь здесь. – Хит показал рукой вокруг. – На этом бабушка не остановится.

Порция покачала головой и ворчливо поинтересовалась:

– Почему бы вам не дать ей то, чего она хочет, и не жениться на ком-то? С женитьбой ведь джентльмен ничего не теряет. Он остается свободным, может воплощать свои мечты, и никто ему не помешает.

Он прищурил глаза, глядя на нее, и она поспешила заверить его:

– Не на мне.

– Я никогда не женюсь.

– Из-за сумасшествия, – заключила она.

Он опять замолчал и посмотрел на нее.

В мыслях Порции зародилось определенное подозрение, от которого никак не получалось избавиться. Наклонив голову, она спросила:

– Вы бы все равно не женились, не так ли? – Девушка кивнула, уверенная, что нащупала истину. – Вы боитесь жениться.

Он замер с изумленным выражением лица.

– Боюсь?

– В этом нет ничего постыдного. Вот я боюсь выходить замуж, – заявила Порция спокойным голосом.

– В самом деле? – спросил Хит.

– Я не собираюсь давать какому-либо мужчине власть над собой. Говоря «согласна», женщина в ту же секунду теряет свободу. Сейчас я обладаю ею, свободой, маленькой, но драгоценной. И не намерена ее никому отдавать.

– Неужели вы говорите это серьезно? – пробормотал он, обводя ее взглядом всю с головы до ног, будто впервые увидел.

– Вообще-то да. – Порция быстрее начала ходить взад-вперед. – Мужья диктуют женам, какие места посещать, как одеваться, что им читать, есть, на какие темы разговаривать. – Она остановилась и передернула плечами. – Нет уж, спасибо.

Лорд рассмеялся, звук этого смеха отчетливо дал ей понять, что он глумится над ее самым большим страхом.

– Никогда не видел, чтобы в браке жилось именно так.

Порция остановилась и уперла руки в бока.

– Да? Ну а я видела.

– Видели? – Его смех стих. – Вы полагаете, найдется мужчина, который сумеет помыкать вами? Не может быть, чтобы вы так плохо себя знали. – Его повеселевшие глаза скользнули по ней оценивающе. – Да вы скорее задушите бедолагу.

Она фыркнула, разглаживая несуществующую складку на юбке и не зная, стоит ли воспринимать это как комплимент.

– Я просто не собираюсь ставить себя в положение, когда мне придется отстаивать свою свободу в спорах с мужем.

Он долго рассматривал ее изучающим взглядом.

– Все дело в браке ваших родителей, как я понимаю?

Она пожала плечами, как будто это не имело большого значения.

– Моя мать вздохнуть не могла без его разрешения.

Хит в задумчивости побарабанил пальцами по колену.

Не давая ему возможности продолжить допрос, она выпалила:

– А почему вы не женитесь? Джентльмену брак жизнь не усложняет. Никто не заставляет вас иметь детей.

– Жениться ради того, чтобы вынудить замолчать мою бабушку? Вы это предлагаете? – спросил он, и в его глазах загорелись холодные огоньки.

– Совершенно верно.

– Не знаю, много ли женщин согласилось бы на такого рода брак.

Порция взмахнула рукой.

– О, я уверена, они существуют.

– Вы бы согласились на подобное положение?

Рука Порции упала. Их взгляды встретились. В воздухе что-то сдвинулось, сгустилось. Повисла напряженная тишина. Девушка сложила на груди руки, опустила их, потом сложила снова.

– Конечно же нет, – ответила она и сама не узнала свой голос.

– Хорошо. Потому что это бы не сработало, по крайней мере с вами. – Он снова оценивающе прошелся по ней своими дымчатыми глазами, и от этого взгляда ее ноги превратились в желе.

Подняв голову, она пробормотала:

– Разумеется. Вы были бы деспотичным мужем, как раз таким, какого мне меньше всего хочется.

За время их разговора свет потускнел и тени на его лице сгустились. Порция, посмотрев на свечу, прикусила губу, не без тревоги заметив, что она догорает.

Его хрипловатый голос прокатился по ней, как гладкий шелк по коже.

– Вы же не боитесь темноты?

– Нет, – ответила она. Короткое слово это быстро и тяжело сорвалось с ее уст. Нет, темноты она не боялась. Она боялась остаться во тьме наедине с ним.

Он постучал по полу костяшками пальцев, этот звук отвлек ее от мыслей.

– Твердый как камень и холодный как лед. Я бы не отказался от чего-нибудь помягче.

Жар опалил ее, обжег лицо до самой линии волос, и она подумала: намек ли это, намеренно ли он вгоняет ее в краску? Он смотрел на нее, и под его всепроникающим взглядом она чувствовала себя голой.

Конечно, он сделал это специально, бессердечный человек.

Ее пальцы принялись нервно теребить крошечные розочки, окаймляющие глубокий вырез платья.

Его серые глаза проследили за ее жестом, потемнели и сделались аспидными, именно такого цвета они были прошлой ночью, за мгновение до того, как он накинулся ртом на ее губы и стал их целовать. Уши у нее загорелись, рука соскользнула с лифа и сжалась на юбке, словно на спасательном круге, способном оградить ее от всего, что он разбередил у нее внутри.

Хит отвел взгляд на лестницу, и на лице его отразилось отчаянье, наполнившее сердце. Он запрокинул голову на стойку у него за спиной, звякнув бутылками.

В мерцающем свете Порция посмотрела на него.

– Лучше бы вам сесть, – обронил он. – Свет сейчас погаснет.

– Может, стоит постучать в дверь?

– Никто не придет. – Он указал на ступеньки. – Но если хотите попробовать, то милости прошу.

Глубоко вздохнув, она опустилась на пол в нескольких дюймах от него. В темном подземелье, наверняка кишащем неведомыми чудищами, ей не хотелось от него отдаляться.

Устроившись рядом с ним, она стала молча смотреть на суматошное свечное пламя, боясь и одновременно жаждая предстоящей темноты. Ей хотелось, чтобы ее взгляд наконец перестал стремиться к его длинным мускулистым ногам, вытянутым перед ними на полу, к широкой руке с длинными тупыми пальцами, которая покоилась на поджаром бедре. По крайней мере, она избавится от его вида, от соблазна повернуться и вкусить губ, которые только вчера вечером пожирали ее уста.

Огонь погас с тихим коротким шипением, погрузив их во тьму так внезапно, что Порция невольно ахнула.

Темнота окутала их, они словно оказались запертыми в гробнице, отрезанными от всего остального мира. Порция наполнила легкие спертым воздухом, и ее охватило странное чувство отрешенности. Она будто увязла во сне, в темном, лишенном сновидений забытье.

– Порция? Как вы себя чувствуете? – бестелесный голос Хита прорезал черноту, завибрировал в воздухе, словно сыгранная на клавесине нота.

Голос, прозвучавший у самого ее уха, мгновенно привел ее чувства в болезненное, звенящее напряжение.

– Хорошо, – не сказала, прохрипела она сдавленно и закрыла глаза. Во всяком случае, она решила, что закрыла их. Вокруг нее кружилась такая густая, почти осязаемая темнота, что Порция даже не понимала, открыты ее глаза или закрыты.

Сильнейшая дрожь прокатилась по всему ее телу, на коже выступили мурашки. Она подняла руки, чтобы потереть голые предплечья. Пальцы ее зацепили одну из бутылок на стойке позади нее, та громко звякнула, отчего и без того взвинченные нервы Порции натянулись как струны.

– Извините, – пробормотала девушка. – Просто немножко замерзла.

Он придвинулся к ней. Тишина усиливала каждый издаваемый им звук: шуршание одежды, скольжение его большого тела по грязному полу, теплый порыв его дыхания, качнувший пряди ее волос, которые свободно свисали и щекотали ей шею.