Его дыхание касалось ее лба. Грир и сама девушка довольно высокая, но Севастьян был еще выше. Она плотно сжала губы, чтобы не издать ни звука. Нужно перетерпеть всего лишь несколько минут этой близости, и вскоре Грир освободится от принца. 

Очевидно, они скрылись как раз вовремя, поскольку прошла лишь пара мгновений, прежде чем послышался быстро приближающийся голос лорда Керкендейла. 

– Люсинда, что ты здесь делаешь? 

Грир напрягла слух, стараясь уловить, какое объяснение даст леди. 

– Тебя ожидала, супруг мой. 

– Меня? Но мы не договаривались о встрече… 

– Верно, но я знала, что ты заметишь мое отсутствие и будешь меня разыскивать... Ты не нашел эту охоту… захватывающей? 

Последовало невыносимое молчание. Грир задержала дыхание и прислушалась, недоумевая, что же происходит по ту сторону двери. Лорд Керкендейл поверил жене? Или душил ее? 

Ответ возник сам собой, когда раздался долгий, исполненный удовольствия мужской стон. Щеки Грир стали пунцовыми. Адское пекло! Этот идиот рогоносец действительно поверил, что жена запланировала для них свидание. 

– Иди же сюда, ты, маленькая шалунья. Оседлай-ка меня. 

Пораженная до глубины души, Грир сразу же зажмурилась, хотя и так не смогла бы ничего увидеть. В любом случае, это не поможет, ведь уши закрыты не были. 

Стоны лорда Керкендейла чередовались с визгами его жены. Для Грир, которая провела много времени на ферме, этот шум напомнил визг убегающего поросенка. 

Когда Грир услышала громкий стук, она заподозрила, что парочка теперь на кровати, и от их движений сильно грохотала спинка кровати. 

– Вот так, моя прекрасная кобылка! 

Громкий удар отозвался эхом в воздухе. 

– Да! – кричала леди Керкендейл. – Отшлепай меня! 

Грир прижала пальцы к губам, причем сама не поняла, что пыталась сдержать – стон или смех. 

Принц глубоко вдохнул, и Грир, чуть ли не носом уткнувшись в его широкую грудь, замерла и прикусила кончик пальца. Она посчитала положение, в которое попала, забавным, но не только. От мужчины перед ней исходило тепло. Такая близость обескураживала, волновала. 

Грир обхватила себя руками в надежде стать меньше, незаметнее – но у нее получилось лишь задеть принца. Она решила просто переждать свидание лорда и леди Керкендейл и сжалась в комок, стараясь не шевелиться. 

Севастьян заворочался. Всего на секунду его грудь уперлась в ее скрещенные руки. Словно обжегшись, Грир выгнулась в стремлении избежать прикосновения, и тем самым нарушила равновесие, так что ей пришлось шагнуть назад, чтобы не упасть. В тесноте шкафа был хорошо слышен шорох. Грир съежилась, по коже побежали мурашки от страха, что их могли заметить. 

Принц обнял ее и прижал к себе, словно опасаясь, что она снова начнет ерзать и зашумит. 

Грир задыхалась, пытаясь высвободится из его рук. Только он не сдвинулся с места. Она стала пленницей в этих крепких руках. 

Если будет бороться, то выдаст их присутствие Керкендейлу… тупик. 

Грир вцепилась в красивый жакет Севастьяна и с удивлением отметила твердость бицепсов под своими пальцами. 

Тревис не был настолько мускулист, он был совершенно обычным мужчиной. Она тряхнула головой, словно желая освободиться от таких пустых мыслей. Зачем ей сравнивать двух этих мужчин? Оба не предназначались для нее, и оба дали понять, что она совершенно им не подходила. 

Горячий румянец разлился по щекам, и Грир осторожно возобновила свои попытки освободиться от нежелательной близости. 

Принц снова притянул ее к своей груди – в таких объятиях Грир ощутила себя скованной стальными обручами. Одну руку Севастьян прижал к затылку, при этом их лица оказались страшно близко. Принц коснулся щекой ее щеки. В месте соприкосновения кожу начало покалывать. У Грир заныло в животе. Их прерывистое дыхание смешалось. 

Грир хотела потребовать, чтобы он отодвинулся, но ее сдерживал страх быть обнаруженными. 

Принц дотронулся до чувствительной мочки ее уха, когда прошептал: 

– Прекратите ерзать, не то нас заметят. Вы ведь не хотите объяснять, что же мы делаем в этом шкафу вдвоем? 

Дрожа от страха, Грир резко кивнула. Она не решалась говорить в голос, боясь, что вырвется звонкий писк. 

– Хорошая девочка, – пробормотал принц низким голосом, от которого у нее засосало под ложечкой. 

Одна его рука лежала на ее голове, вторая упиралась в спину. Грир чувствовала через шелк платья, насколько горячи его пальцы. Все исчезло, кроме волнующего тепла. Все, кроме Севастьяна... Перед ней начала вырисовываться его высокая фигура. 

Она больше не слышала ни звука за пределами гардероба. Мир рухнул. Существовали только они – пленники в этом крошечном мирке. 

Губы принца все еще прижимались к ее уху, не шевелясь, но все еще касаясь. Все еще сводя с ума. 

Она последний раз попыталась отступить. 

Конечно, Севастьян видел, что она делает это осторожно, не осмеливаясь шуметь. Но только крепче сжал свою руку на ее волосах и сильнее надавил широкой ладонью на спину Грир. 

От него исходила сила, что было необычно для такого щегольски одетого принца. Необычно для любого из разряженных лордов, которых Грир встречала в городе. 

Прибыв в Лондон, она быстро поняла, что могла бы побороть любого из этих женоподобных денди. Как бывший организатор спортивных игр в огромном поместье, она привыкла к работе и каждодневным тренировкам. И все же твердое мужское тело рядом с Грир не принадлежало праздному дворянину. 

Хорошо, что принц не пытался больше коснуться ее. Хотя постоять за себя она и сумела бы. Грир могла терпеть простую близость с ним. Пока он ведет себя тихо. Лишь держит ее, чтобы она не шевельнулась ненароком, в конце концов… 

И тут Севастьян придвинулся ближе.

Грир зашипела сквозь зубы. Теплое дыхание защекотало ее ушко, и Севастьян опустил голову ниже. Приоткрытыми губами он легко скользнул к шее и прижался к нежной коже. Грир невольно застонала. 

Что же вы делаете? 

Вопрос сам собой возник в мыслях, но вслух произнести его она не могла. Не решалась на такой риск. 

Она предпочла бы, чтобы он по-прежнему прижимался ртом к ее уху. Так гораздо лучше, чем чувственные прикосновения, последовавшие дальше. По коже побежали мурашки, напоминая, как беззащитна Грир перед красивым мужчиной. В этом красавце сочетались все качества, которые она так ненавидела. Из-за высокого происхождения принц относился к ней лишь с презрением. Но здесь и сейчас Грир упивалась чувственным натиском, словно Сев и не говорил о ней ничего унизительного. Следовательно, возникает закономерный вопрос: зачем же он тогда дразнит ее этой соблазнительной лаской? 

Строго говоря, принц ее не целовал. Даже не предпринимал ничего более смелого. Тем не менее, негодование от того, что мягкие губы касались ее шеи, ни капельки не уменьшилось. И никак не удавалось унять дрожь. Но когда Грир почувствовала, как он легко, возбуждающе проводит зубами по ее коже, то отдернула голову и взглянула на затененное лицо Севастьяна. Единственное, что она смогла различить во мраке – мерцающие в темноте глаза, но Грир не сумела ничего прочесть в их непостижимых глубинах. И что важнее всего, у нее не получилось определить по взгляду Сева, о чем он думает. 

Она дрожала в его руках как листочек, из последних сил цеплявшийся за веточку в шторм. Если бы Севастьян не держал ее, то Грир упала бы в обморок. Что с ней произошло? Вот так одиночество действует на женщину? Губит ее? Ломает? Заставляет отдаться первому же мужчине, который… Нет. 

Грир мысленно дала себе подзатыльник. Наследный принц Малдании вовсе не обычный мужчина. Он отличался от всех. Даже разговаривал не так, как остальные, а будто завораживал своим мелодичным голосом. К сожалению, она не могла не откликнуться на него. Печально, зато правда. Потому нельзя позволить себе забыть, что он высокомерный сноб, который считает себя лучше ее.