Грир приободрила себя напоминанием, что никогда не боялась леса, и устремилась в чащу. 

Малкольм следовал по пятам, словно дикий кабан, яростно пробираясь сквозь ветви деревьев и заросли кустарника. Он двигался быстро – такой прыти она от него не ожидала. 

Хотя, быть может, она сама стала медлительной из-за ран или тяжелых юбок, мешавших двигаться быстрее. Да и туфли на тонкой подошве не подходили для слякотной почвы. Как бы Грир ни старалась, она не могла оторваться от Малкольма и все дальше углублялась в лес, отчаянно перебирая ногами под громоздкой одеждой. Мышцы горели, но останавливаться было нельзя. Влажный подол волочился по замерзшей земле, Грир схватила юбки, пытаясь приподнять повыше края платья, пока петляла между деревьев. 

Преследователь выкрикивал ее имя, эхом отдававшееся в холодном воздухе. Птицы в испуге с пронзительным криком покидали свои гнезда. 

Отчаянные рыдания разрывали горло, но навалившаяся тяжесть полной и непоколебимой уверенности в том, что, если он поймает ее, – убьет, не позволяла остановиться. 

Малкольм под влиянием безумия и бешенства пытался настигнуть беглянку, как гончая зайца. 

Частое дыхание срывалось с губ Грир, холодные слезы бежали по щекам, ветки хлестали по лицу и цеплялись за одежду. Несмотря на боль в груди, несчастная ускорила темп, продолжая бежать наугад в лунном свете ночи. Света луны было недостаточно. Совсем не достаточно. В нем нельзя было разглядеть местность впереди. 

Тут лес вдруг поредел, но Грир заметила это слишком поздно и не смогла вовремя остановиться. 

Она резко застыла в тот миг, когда земля под ногами оборвалась. Пытаясь восстановить баланс, Грир взметнула руки в воздух. Мыски туфель коснулись каменистого края. Камни под ногами заскрежетали и посыпались вниз. 

Грир вскрикнула, опасно зависнув на краю обрыва, и стала колотить руками по воздуху, чтобы откинуться и предотвратить падение. 

Но все напрасно: она полетела вниз, и в ночи раздался крик, жуткий и нечеловеческий. 

Ледяной воздух проносился мимо, пока она скатывалась по крутому склону без надежды остановиться. Остановиться прежде, чем достигнет земли. 

Ветер рвал тело. Руки волочились по скалистой стене, Грир содрала кожу чуть ли не до костей, стараясь найти выступ или опору – хоть что-то, лишь бы прекратить падение. 

Земля мелькала где-то внизу, готовая принять упавшую – и сломать ее тело холодной и безжалостной силой. 

Сев. Грир никогда больше его не увидит. Никогда не сможет сказать о своих настоящих чувствах… сказать, как сильно хотела стать его женой. Только его. И причина не в том, что ей нужен был брак. Не в желании обрести безопасность, которую он нес, не в жажде стать уважаемой леди и не в том, что замужество считают обязательным этапом в жизни каждой женщины. 

Грир любит Севастьяна, а теперь он никогда не узнает об этом. Она исчезнет. Сгинет на дне какого-то оврага, и никто ее не найдет. 

С воплем отчаяния она принялась бороться сильнее, впиваясь в каменную стену ногтями и ломая их. Но лишь куски дерна и камни сопровождали стремительное падение и ничего больше. Никакой возможности спастись. 

В конце концов Малкольм добился желаемого.

 Часы на каминной полке пробили час ночи, когда у дома остановилась карета. Сев, затаив дыхание, ждал у окна, чтобы увидеть прибывшего. Спустя мгновение из кареты вышел Малкольм, и принц подал сигнал слугам, скрывавшимся за изгородью и вдоль боковой стены дома. 

Они бросились вперед и, следуя приказу хозяина, сначала стащили с козел кучера: Сев хотел быть уверен, что тот не скроется в ночи, если вдруг Малкольм продемонстрирует свою несговорчивость. 

Принц выбежал из гостиной, Джек Хадли и Клео поспешили следом, и вместе они спустились в фойе. 

Малкольм пытался вырваться из рук своих захватчиков. 

– Отпустите меня немедленно! Что происходит? – Взгляд его остановился на Севастьяне. – Кузен! Какого черта здесь творится? Прикажи этим негодяям меня отпустить! 

Когда Сев твердым шагом стал подходить ближе, в Малкольме проснулась тревога, а от того, что он прочел по лицу брата, глаза его округлились. 

– Где она? – резко спросил Сев. 

– О ком ты говоришь? Где кто? 

Мышцы на руках Сева напряглись. Внутри забушевала дикая ярость. 

– Спрашиваю в последний раз: где Грир? 

Малкольм замотал было головой, но перестал. Постоял немного молча, задумчиво склонив голову на бок, и, словно снизойдя до правды, ухмыльнулся: 

– Там, где ты ее никогда не найдешь. 

Сев бросился, рыча, как дикий зверь, и выдернул Малкольма из рук удерживающих его конюхов. 

С грохотом они повалились на паркетный пол. Сев оседлал Малкольма и принялся бить снова и снова, пока не онемели руки, а пальцы не стали влажными от крови, да так и молотил, пока несколько слуг не вмешались и не оттащили его от брата. 

– Где она? – орал Сев, ярость и отчаяние жгли грудь, так сжимали легкие, что каждый вдох доставлял боль и страдание. Та же боль терзала все тело. 

Малкольм захохотал, как безумный, и пошатываясь поднялся на ноги. Он прижал ладонь к носу, из которого хлестала кровь. 

– Удачи тебе в поисках. 

Сев кинулся на него и схватил, готовый разорвать на части, но тот увернулся и выскочил за дверь. 

Принц бросился следом. 

Малкольм обернулся, все еще безумно хохоча: 

– Полагаю, тебе придется снова искать невесту! Уверен, это подтвердит твое немалое мастерство, учитывая нынешнюю… 

Малкольм не договорил: последние слова перешли в крик, который разлетелся в холодной ночи, когда он выбежал навстречу несущейся карете. 

Негодяй упал под лошадиные ноги и вращающиеся колеса. Лошади хрипло ржали, топча его копытами. 

Через несколько метров экипаж замедлил ход, но взгляд Севастьяна остался прикован к неподвижному изувеченному телу посреди улицы. Он первым добрался до места происшествия. Вскоре присоединились другие, привлеченные отвратительным зрелищем, словно мотыльки ярким пламенем. 

Сев смотрел в пустые, невидящие глаза своего кузена и не чувствовал ничего. Ему не было жаль ублюдка, который украл у него Грир… и вполне возможно убил. Принц ничего не чувствовал. 

Дрожа всем телом, он глотнул ледяной воздух и повернул обратно к дому. Из соседних домов выходили люди, толпа желающих собственными глазами увидеть мертвое тело заполнила улицу. 

Вдруг Сев вспомнил о кучере и поспешил назад, не желая признавать, что Грир больше нет, что она потеряна для него и этого мира. Взлетев по лестнице, принц пробился сквозь толпу слуг и с облегчением увидел кучера на месте: ему не удалось улизнуть в неразберихе. 

Сев схватил его за грудки и притянул к своему лицу. 

– Где она? Куда ты их возил? – Он хорошенько тряхнул слугу. – Если не хочешь, чтобы я придушил тебя на месте, ты сейчас же отвезешь меня туда. 

Кучер в отчаянии кивнул, беспомощно размахивая руками. 

– Хорошо. Мне не нужны неприятности. Мы ездили в коттедж, в старый охотничий дом прямо за городом. 

Сев кивнул, сердце щемило от боли. Он отказывался верить, что Грир больше нет, что он ее потерял. Он должен сам ее увидеть… собственными руками прикоснуться к бездыханному телу, прежде чем отпустить. 

Но и тогда… он никогда не сможет ее отпустить. 

Грир пришла в себя от холода, что сковывал ее тяжелым саваном, из которого не сбежать. Держал, как худший из кошмаров. Дрожа, она разомкнула отяжелевшие веки и всмотрелась в предрассветный сумрак. Свет был неярким, но все равно пришлось зажмуриться. Острая пронизывающая боль терзала все тело. Не осталось ни единого места, свободного от этой боли. 

Последним воспоминанием была темная комната и ночь… и она сама, мчащаяся навстречу собственной смерти. 

От этого видения Грир приподнялась, но каждый нерв в теле закричал, протестуя. Она повалилась обратно и расцарапала щеку о грубую землю. Грир зашипела, почувствовав новый укол боли, но подумала, что должна быть рада.