Но, в конце концов, выдохлись даже неугомонные девчонки. К этому времени, правда, уже стемнело, на плоту зажглись масляные лампы и свечки, и атмосфера стала... довольно романтической. Димка, правда, чувствовал себя так, словно ему дали по башке здоровенной подушкой. После проклятого отвара головная боль прошла, - но всё тело стало, словно ватное. Шевелиться совершенно не хотелось. Машка уютно устроилась рядом, держа его за руку и глядя на него огромными сияющими глазами. От одного этого взгляда в груди разливалось щекотное тепло, и мальчишка вздохнул. Так или иначе, - но он сделал всё, что мог.
Глава 14. Три дороги к одному
Солнцем весёлым объяты
Родины нашей сады.
Если, ребята, взяться, как надо,
Станут делами мечты!
Сдвинем реки и горы,
Покорим все просторы!
В бурях грозных, в далях звёздных
Нам преграды нет!
Где-то ждут нас штурвалы,
Где-то - море и скалы.
Не собьемся, - доберёмся
До любых планет!
Сколько для мысли простора,
Сколько свободы для рук!
Вырастим скоро, кликнем на сборы
Наших друзей и подруг!
Солнцем весёлым объяты
Родины нашей сады.
Если, ребята, взяться, как надо,
Станут делами мечты!
Сашке было странно. Именно так: не страшно, а странно. И одиноко. Он стоял на вершине холма, - а вокруг во все стороны, насколько хватал глаз, простиралась пустынная степь, изогнувшаяся такими же холмами. Вроде бы и простор, но обманный: дальше, чем на час пути, не видно, да и что за соседним холмом - тоже. Это Сашку нервировало: пусть хищников тут, вроде бы, и нет, и лихих племен тоже, но одному тут было как-то неуютно. А с другой стороны, от пустынного раздолья по телу разливалось пьянящее ощущение свободы: можно орать, вопить, да хоть бегать голым - и никто даже слова не скажет, потому что не увидит. Вот только орать и бегать голым Сашке не хотелось, и это даже оказалось отчасти обидно: свободы полно, а делать с ней нечего. Вернее, ясно что: идти на юг, к Волкам. Максим вручил ему компас, так что заблудиться он не мог, да и не пройдешь же мимо моря, даже ориентируясь по солнцу... Вот только идти далековато: десять длинных здешних дней, а может, и больше, чтобы выйти не просто на берег, а к Горгульям. Волки иногда там бывают, да и шансов, что они заметят-таки сигнальный костер, больше...
Но, всё равно, Сашка очень волновался. Мало ли, как они к нему отнесутся?.. Особенно, увидев, что рядом нет других ребят. В рабство, конечно, не возьмут (ну а вдруг?..), но могут же и посмеяться, и просто послать нафиг, - и что ему тогда делать? Подводить друзей не хотелось, да и вечно бродить по этой вот степи - тоже. Хотя его и считали нелюдимым молчуном, Сашка на самом деле боялся одиночества. Хорошо, когда рядом друзья: пусть посмеются, пусть скажут что-то резкое (даже не за дело!..) - всё равно, рядом с ними спокойнее. Сам он очень не любил что-то там решать - вдруг не получится, и в итоге не только ему, но и друзьям тоже будет хуже?.. А теперь решать - ему. Пусть дело и не очень сложное, но, без всякого сомнения, важное, можно сказать, что решающее, - а значит, как раз от него, Сашки, может зависеть их возвращение домой. Хотя как он "поднимет Волков" - мальчишка совсем не представлял. Это всё равно, наверное, что убедить завуча поехать к нему, Сашке, на дачу, картошку копать, - как-то некстати подумалось ему.
Он представил, что и впрямь сделал суровой Ольге Павловне такое вот предложение - и невольно передернул плечами. Да. Уж! Одним вызовом к директору дело точно не кончилось бы, - а эта "Алла Сергеевна" наверняка ещё хуже. И начальства тут над ней и вовсе никакого нет - ни гороно, ни директора, ни вообще никого. Она тут - царь и бог. Захочет - на дальний остров сошлет, захочет, - велит высечь на конюшне, захочет - навечно загонит на картошку, или что у них тут вместо неё...
Мальчишка недовольно помотал головой. Конюшни у Волков, ясное дело, не было, да и, вроде как, они даже никого и не секли. Но, может, плетение каких-то корзин или остров...
Сашка вздохнул. Домой ему очень хотелось, - наверное, даже сильней, чем остальным. И мысль о том, что его, Сашку Колтакова, могут тут просто забыть на каком-то там острове, словно боцмана Айртона, показалась ему очень обидной. Но такое иногда с ним случалось: то он опаздывал на экскурсию, которая уезжала без него, то его забывали пригласить на чей-то день рождения - не назло, а просто забывали, и от этого становилось ещё тошнее. Иногда он чувствовал себя прозрачным, словно Человек-Невидимка: вроде бы и тут, но никто не замечает. Правда, он особо и не рвался быть замеченным...
Стоять тут, на виду у всего мира, ему тоже не особенно хотелось, и, вновь сверившись с компасом, он зашагал вниз. Совсем не туда, куда его понесли бы ноги, - пришлось наискось спускаться по склону, да и впереди маячил крутой отрог соседнего холма. Снова взбираться на него, потом спускаться - и так день за днем, без конца... Но ничего не поделаешь: азимут есть азимут, шагнешь в сторону в начале - и на десять километров промахнешься в конце, как говорил Игорь Васильевич. Жаль, что здесь его нет, в тысячный, наверное, раз подумал мальчишка. Уж он-то точно разобрался бы со всеми этими Хозяевами, и мы давно уже были бы дома...
Тут же ему пришло в голову, что если бы Игорь Васильевич был с ними, - они вообще бы не попали в этот странный мир, потому что взрослые сюда никогда не попадали, ни одни, ни вместе с ребятами. Это было бы, наверное, обидно...
Сашка поправил лямки рюкзака. Неизвестное будущее страшно его раздражало: он хоть в Африку согласился бы поехать, если бы знал, что кончится всё хорошо. Но сейчас... он душу бы, наверное, продал, чтобы хоть одним глазком заглянуть в будущее - просто чтобы знать, чем всё это кончилось. Нечто похожее он ощущал иногда, читая книжки, - только вот там всегда можно заглянуть в конец. Тут конца не было, - вернее, Сашка знал, что как-то вся эта история кончится, но в голову ничего не приходило. Вернее, приходило, но как-то совсем неубедительно: вот рядом садится зеленый вертолет пограничников... или на море появляется корабль... или, на худой конец, из-за холма выезжает самый обычный милицейский "газик" - только вот в это как-то плохо верилось. Никто сюда за ними не явится, и никто не спасет...
Сашка вздохнул и попытался представить себе Хозяев, - но в голову пришел только какой-то злобный бородатый мужик в плаще с высоким воротом и брюках с подтяжками, похожий не то на диктатора Яра Юпи с иллюстрации к казанцевским "Фаэтам", не то на какого-то писателя-пасквилянта в "Крокодиле". Сидит, поди, гад, в своей Цитадели, и жрет рябчиков с ананасами, или что у него там...
Вопрос еды Сашку очень волновал: в рюкзаке у него лежал запас вяленой рыбы и плодов ти, но вдруг до конца пути его не хватит? Рыбу ловить ему нечем, а ти надо ещё печь, а дым в степи видно очень далеко...
Тучи сегодня тоже были похожи на дым: огромные, низкие, туманные, они плыли, казалось, прямо над головой. Сквозь них то проглядывало, то скрывалось солнце, и Сашке казалось, что он смотрит на мир через зеленоватое стекло: к тому, что таков тут сам солнечный свет, он так и не привык. Парило, к полудню наверняка будет гроза, а это означает, что ему придется лежать где-нибудь в траве, - чтобы молния не хряпнула прямо по черепу, - а по спине будет весело лупить дождь. С градом - град тут шел часто. Вайми говорил, что тут бывали и торнадо, и что его однажды унесло прямо в тучу, - но тут он, несомненно, бессовестно врал...
