Несмотря на то что мы обо всем поговорили, она снова рассказала мне нелепую историю про кем-то написанное признание и то, как все случайно у нее получилось с Максимом. Я не верила, но говорить не стала. Всякий раз, упоминая Максима, она вздрагивала и смотрела на меня виноватыми глазами.

– Все нормально! – подбодрила я. – Так что там вы с Максом?

Таня рассказала, как они сидели на чердаке сгоревшего магазина и болтали о разной ерунде. Она сияла, произнося имя Максима, и расписывала их свидания в мельчайших и совершенно ненужных подробностях. Хотя с каких пор они мне вдруг стали не нужны? Раньше мы говорили подробно абсолютно обо всем. А теперь что?

Лия вежливо кивала, но было видно, ей неинтересно. В какой-то момент мне стало за подругу стыдно. Это было такое болезненно-стесненное чувство внутри, когда тебе неловко за кого-то очень дорогого перед кем-то небезразличным тебе, перед кем хочется выглядеть в наилучшем свете.

Я впервые увидела в Тане недостатки. Слишком говорливая, слишком непосредственная и немного недалекая. Она не выдерживала никакого сравнения с Лией. И это безобразное различие больно задело меня.

Когда мы шли с Таней домой, она выпалила:

– Как ты можешь общаться с этой расфуфыренной куклой!

– Тебе не понравилась Лия?

– Нет. Она ужасная! Я не понимаю, как она могла тебе понравиться, Теф! Особенно после всего, что она тебе сделала.

Частично я рассказывала Тане о моих школьных передрягах с Лией, но она не знала всего, к счастью. Иначе вместо сдержанных улыбок плюнула бы ей в лицо.

Таня была такой: искренней, эмоциональной и справедливой. Может, историю отношений с Максимом она и приукрасила этим анонимным признанием, которого она не писала, надо признать, его, скорее всего, не существовало, но в остальном я знала: Таня не обманщица. Если она и пойдет на лукавство, то повод будет серьезным. Я полагала, что она щадила мои чувства.

– Лия – интересный человек, – вступилась я за новую подругу.

– Она дурной человек, – бесхитростно воскликнула Таня и разочарованно прошептала: – А ты изменилась.

– Нет, я все та же!

– Неправда! Я видела, как ты слушала ее, чуть ли в рот не заглядывала. А меня только и затыкала, как будто я могу что-то не то сказать!

Для меня ее слова были откровением. Неужели со стороны все выглядело именно так?

Таня поморщилась.

– Заискиваешь перед ней. Ты что, Теф, стыдишься меня?

– Да что ты такое говоришь! – возмутилась я, сама же внутри сгорая от стыда.

Таня была права, во мне что-то изменилось. Я теперь какие-то вещи видела иначе, как будто четче. Но от того, что предметы перед моим взором предстали резче, чем прежде, счастливее я не стала.

– Все ты поняла, – прошептала Таня. – Она портит тебя!

До квартиры отца подруга не проронила больше ни слова. Я тоже молчала. Не могла я извиняться за то, каким вижу теперь мир, за то, какой вижу теперь Таню. Раньше мне было несложно извиниться за что угодно, лишь бы дорогие мне люди не огорчались или даже незнакомцы не чувствовали себя неуютно.

Откуда во мне сейчас это безразличие? Оно засело холодным осколком в сердце, словно подарок от Снежной Королевы. Только в моей жизни это была не женщина из сказочной Лапландии, а всего лишь моя необыкновенная одноклассница.

Могла ли я винить Лию в переменах, которые происходили со мной? Или с моей стороны несправедливо переваливать на кого-то вину за мои проснувшиеся низменные чувства? Разве Лия портила меня? Но как? Разве она заставляла меня делать то, чего я не хочу? Разве хоть словом или делом намекнула, что моя подруга ей не нравится? Она никогда ни о чем меня не просила, ни о ком со мной не сплетничала и ни на что не подталкивала. Напротив, Лия делала меня лучше, она подсказывала мне интересные книги и фильмы, ненавязчиво давала ценные рекомендации по учебе, по развлечениям, по стилю, по здоровью и многому другому. Мне-то казалось, Лия приносит мне пользу. Я сама чувствовала, как расту рядом с ней. Многие девчонки из класса могли бы мне позавидовать. У Лии не было на них времени, а мне она дарила его – свое драгоценное время, никогда ни в чем не упрекая.

И Таня с ее упреками и недовольством, когда нам выдалась всего неделя для общения, раздосадовала меня.

Мы вернулись в квартиру, вошли в мою комнату, и я сказала:

– Тань, перемены – это не так уж плохо. Они не означают, что я уже не буду прежней. Я буду лучше!

– Ой ли, – недоверчиво покачала головой Таня, – ты стала заносчивой, Теф. Не всякие перемены на пользу.

– Да где ты увидела мою заносчивость?

– Я не могу тебе объяснить. Просто вижу и чувствую.

– Если видишь, тогда должна привести пример.

Лия бы сказала: нужны не только невнятные аргументы, но еще и факты.

Таня вздохнула.

– Я больше чувствую.

– А может, ты просто ревнуешь, что у меня появилась здесь подруга? Это ведь не значит, что мы перестанем быть лучшими подругами!

– Вот она – твоя заносчивость, Теф! – выпалила Таня. – Ты, конечно, считаешь, что это я ревную, а не ты поменялась в худшую сторону. Я люблю тебя и никогда бы не сказала того, чего нет.

– Ага, прям точно так же, как никогда бы не увела у меня парня!

Щеки подруги вспыхнули, она широко распахнула глаза, а потом села на диван и, опустив голову, застыла в таком положении.

Я тут же испытала острое раскаяние. Да что на меня нашло? Зачем я напомнила о ситуации с Максом, сама пыталась вселить в подругу уверенность, что между нами все по-прежнему и Макс не подпортил нашу дружбу. А сейчас взяла и мелочно напомнила о ее предательстве лишь потому, что мне было нечем крыть. Если прощать людей лишь для того, чтобы это прощение потом всякий раз вытаскивать как туза из рукава в каждой спорной ситуации, лучше никого не прощать.

– Прости, Тань, – пробормотала я. – Ты права, я немного другая тут, но когда я вернусь домой, все станет по-прежнему! Ну ты же помнишь, мне пришлось в школе вести себя как стерве… я, наверно, забываю иногда выходить из образа!

Я присела рядом и обняла ее. Она положила голову мне на плечо.

– Я боюсь, Теф, что как прежде уже не станет.

– Станет, – заверила я.

Сама не знаю, верила ли я в тот момент себе. Наверно, верила. Питер, Лия, братья, новая школа, отец – все это не навсегда! Возможно, я хотела побольше успеть, пока я тут. Не в плане накуриться и попробовать разные алкогольные напитки, в плане примерки на себя разных образов. Я ведь даже не подозревала, какой могу быть, пока не приехала сюда. Не знала, каким людям могу показаться интересной и какие люди наперекор всему неожиданно могут понравиться мне самой. Но тогда я еще кое-чего не знала, вернее, до конца не осознала…

– Стефа, следи за дыханием, – крикнул Данила.

Каникулы прошли, начались занятия в школе, и я снова пошла в бассейн.

Мы плавали с Лией кролем наперегонки на одной дорожке. Конечно, она постоянно побеждала, но я не хотела сдаваться. Она дольше меня занимается плаванием, ничего удивительного, что у нее получается лучше. Всем известно, если слабого бегуна поставить в пару с очень сильным, слабый покажет хороший результат. Думаю, так и в плаванье, да и во всем, скорее всего. Слабый тянется до сильного.

На соседней дорожке с ластами и досочками разминались Кира и Яна.

– Стефа, из-за скорости у тебя страдает техника, – заявил Данила.

А Кира передразнила, изобразив руками мельницу.

– Убожество!

Я хотела ей хлестко ответить, как уже привыкла, но Данила меня опередил, строго проговорив:

– Кира, давай без оскорблений. Каждый старается в меру сил, ты лучше последи за собой и движением ногами, халтуришь. Работай интенсивнее.

Хоть он и поставил ее на место, проплывая мимо нее, я едва слышно сказала:

– Строишь ему глазки ты лучше, чем плаваешь!

– Греби отсюда, – процедила Кира.

Моя душа стала чем-то вроде Марсова поля, где горел Вечный огонь. Во мне горел и не утихал огонь войны.