Роум облизнул нижнюю губу, и я невольно повторила его действие.

– С каждой секундой это звучит все более заманчиво.

Я не знала, что на это ответить.

Заметив мое смущение, он явно был доволен, но сменил тему:

– Значит, ты вступила в сестринство?

– Ага, и Элли хочет, чтобы мы переехали сюда, с Лекси и Кэсс, конечно же. Вообще-то, это не совсем мое, но я очень стараюсь влиться в студенческую жизнь.

Он улыбнулся.

– Ты разговаривала с Элли?

– Да. После того, как ты… вышел… из комнаты… после того, как мы… эм…

– Поцеловались, – снова подсказал он, но на этот раз его глаза затуманились, сконцентрировавшись на моих губах, а голос прозвучал хрипло.

– Эмм, да. Ну, Шелли орала, чтобы я уходила, а Элли вступилась за меня и фактически послала Шелли.

Он прошелся рукой по пепельным волосам и тихонько рассмеялся.

– Она не самая большая поклонница Шелли. Эл классная. Она будет тебе хорошим другом здесь. Она моя кузина и лучший друг. Поэтому у меня есть запасной ключ от этой комнаты, на случай когда снаружи начинается дурдом.

Он указал за спину на толпу студентов.

– Похоже, она славная.

– Она лучшая. – Он откинулся назад и заложил руки за голову. – Ну, Шекспир, где же ты жила в Англии? Только не говори, что в Стратфорде-на-Эйвоне⁴, иначе я отправлюсь в психушку проверяться.

– Нет, и даже близко не там. Я из Дарема, – хихикая, ответила я.

Он задумчиво выпятил нижнюю губу.

– Никогда о нем не слышал.

– Ты смотрел «Билли Эллиота»? – спросила я, пытаясь найти подсказку.

– Фильм про танцующего паренька?

Я улыбнулась.

– Ага. Вот я из того же округа, что и Билли.

– Правда? – Я прямо видела, как он представляет себе этот округ. Ряд за рядом выстроившиеся по улице маленькие дома, серая беднота в сравнении со здешним образом жизни.

Потемневший взгляд Роума опустился на стол. Я накрыла его руку своей, и он вздрогнул от неожиданного прикосновения.

– Все в порядке. Я знаю, что бедная. Нет ничего плохого в том, что ты так думаешь.

– Я не… – Он запнулся и, с интересом наблюдая за движением, робко перевернул руку, чтобы наши ладони встретились.

Я постаралась успокоить нервы.

– Ты именно так и подумал. Все в порядке. Знаю, место, откуда я родом, не самое роскошное, но я все равно им горжусь. Я там выросла и люблю его вне зависимости от репутации, хотя давно уже там не была.

– Твоя семья еще там?

Семья. От этого слова я ощутила знакомую острую боль в сердце и закашлялась, чтобы спрятать панику. Я молча умоляла высшие силы помочь мне снова похоронить эту боль глубоко внутри и не позволить потерять контроль перед Роумом. Его рука опустилась мне на спину, давая необходимую поддержку, и волнение начало отступать.

– Ты в порядке? Ты вся аж побелела, – спросил Роум, наклоняясь и чуть сильнее поглаживая мою спину.

Я сцепила руки, чтобы унять дрожь, и подняла взгляд на его красивое лицо.

– Да, спасибо, – ответила я, недоумевая, почему от этого его действий паника отступила.

Обеспокоенно глядя на меня, он приподнял подбородок в призыве ответить на его вопрос.

Я сделала глубокий вдох.

– Нет. У меня нет семьи.

Выражение его лица было бесценным. Не будь все это так трагично, я бы рассмеялась.

– Черт, ты сирота?

– Нет, но у меня не осталось родственников. Не думаю, что взрослого можно считать сиротой.

– Твоя мама?

– Умерла, когда рожала меня.

– Папа?

– Умер, когда мне было шесть.

– А дедушки, бабушки, дяди, тети?

– Только бабушка.

– И?

– Умерла, когда мне было четырнадцать.

– Но тогда где?..

– В приюте.

– И все? Ты совсем одна почти… Тебе двадцать, верно?

– Да.

– Почти шесть лет?

– Ну, я поступила в университет, и там у меня были друзья, а профессор Росс взяла меня в ассистенты на первом курсе, и когда поняла, что у меня никого нет, стала за мной приглядывать. Но, в общем-то, да. Я была совсем одна очень долго. Это было… сложно.

Он невольно приблизился ко мне, словно я была гравитацией и притягивала его к себе. Это было довольно мило. Мне была приятна его забота, и я испытала удивительное облегчение, доверившись кому-то после стольких лет молчания. Было приятно не просто довериться кому-то, а именно… ему. Плохому парню из университета. Я поздравила себя. Только я могла довериться парню, который разбивает сердца ради удовольствия.

Я провела ладонью по его руке.

– Не хочу показаться грубой, но этот разговор меня расстраивает, Роум. Смерть с «Будвайзером» плохо сочетаются.

Он кивнул, и напряженное молчание снова заполнило пространство между нами. Тем не менее, руку с моей спины он не убрал, и я слегка передвинулась, чтобы устроиться поудобней.

– Так ты с Шелли?

– Хорошо меняешь тему.

– Ну, должна же быть причина, что ее так взбесил наш поцелуй, который и был только для посвящения.

– У нас… все сложно, – неуверенно ответил он.

– Звучит как отговорка.

– Нет, это не отговорка. Она меня преследует с шестого класса. Наши семьи настаивают на помолвке. Знаешь, для защиты инвестиций, чтобы удержать деньги компании в семье. Наши отцы партнеры по бизнесу. Бля, она мне даже не нравится, она просто большая старая заноза в одном месте.

– Но? Ты это сделаешь? Помолвишься, в смысле. Удивительно, что ты женишься на нелюбимой женщине. Да что вообще женишься, если верить слухам о тебе.

Роум тяжело вздохнул.

– Гребаные слухи. Послушай, девушки сами на меня вешаются. А я не отказываюсь, когда предлагают. Почему бы и нет? У меня нет девушки, никогда не было. Секс помогает мне снять напряжение и показать родителям, что я не с Шелли. Я не стану за это извиняться. Мне просто нравится много трахаться и каждый раз с разными девчонками.

У меня буквально челюсть отвисла от его грубости. Но он, похоже, не заметил моего потрясения.

– У моих родителей уже готов план. После окончания университета я должен жениться на Шелли, возглавить семейный бизнес и жить американской мечтой, мать ее.

– Так ты не хочешь профессионально играть в футбол? Я вроде слышала, что тебе пророчат большое будущее.

Его лицо оживилось.

– Да, я хочу играть. Я обожаю футбол. Скорость, командный дух, шум толпы на трибунах, выполнение идеального броска для тачдауна – для меня все это так же естественно, как дышать. Мои родители этого не одобряют. Они просто… Черт, неважно. Я просто ненавижу, что вся моя хренова жизнь продиктована родителями, вот и все.

– Тогда делай то, что хочешь ты. Пошли всех куда подальше.

Роум тряхнул головой, и его губы скривились в удрученной улыбке.

– Легче сказать, чем сделать.

– Нельзя прожить свою жизнь для других, Роум. Ты должен делать то, что ты хочешь, осуществлять свои мечты, идти своей дорогой. Если ты будешь счастлив, будут счастливы и твои родители, а если нет, то со временем они это переживут. Не будь с той, кто тебе не нравится, как с Шелли. Будь с девушкой, перед которой не сможешь устоять, которую реально захочешь больше всех. С кем почувствуешь связь.

– Как с тобой, Мол?.. С такой, как ты?

– Ты меня даже не знаешь, – прошептала я, широко раскрыв глаза, когда он неосознанно придвинулся ко мне.

Он поднял руку и провел указательным пальцем по моей щеке, вызывая дрожь.

– Ромео понадобилось лишь раз взглянуть на Джульетту, и его судьба была предрешена. Может быть, я как мой тезка, а ты как твоя.

Его рука опустилась на мое колено, прошлась по открытому бедру, и он облизнул нижнюю губу. Если бы мы наклонились… еще… немного… ближе… то… могли бы…

Дверная ручка в комнату Элли затряслась, и пронзительный визг прервал наш момент:

– Роум? Роум? Открывай! Я знаю, ты там!

Шелли. Снова.

– Блядство! – рявкнул Ромео, вставая, чтобы выбросить пустую бутылку в мусорку.

Я резко подскочила, по моим венам разлилась злость из-за того, что нас прервали.