Все мои страхи рассеивались с каждым мелодичным стуком крохотного сердца нашего малыша. Ромео плотно сжал губы, когда одинокая слеза медленно скатилась по его щеке. Я стерла ее большим пальцем, в полной мере осознавая, как сильно он хочет этого ребенка… хочет нас.

В этот момент я стала мамой, а судя по благоговейному взгляду на красивом лице Ромео, он стал папой.

Доктор Адамс еще немного повозился с прибором и улыбнулся.

– Все выглядит замечательно, а по размерам можно сказать, что вы… приблизительно на… ох… восьмой неделе.

На восьмой неделе.

Доктор Адамс нажал на кнопку, и из принтера появилась фотография, он вручил мне квадратный кусочек пленки с изображением нашего маленького ангела, именно так Ромео ласково называл нашего маленького сына или дочь.

Я не могла отвести глаз от небольшого черно-белого снимка. Ромео наклонился и поцеловал меня в макушку, не сказав ни слова, поскольку от эмоций сдавило горло.

– Можете одеваться, Молли, увидимся снова через два месяца, если не возникнет проблем, которые мы с вами обсуждали, тогда вам нужно будет срочно прийти.

– Через два месяца мы уже сможем узнать пол? – быстро спросила я.

– Будем надеяться. – Доктор Адамс встал и опять пожал нам руки, Ромео при этом еще похлопал по спине. – Поздравляю, сынок, увидимся на чемпионате в Джорджии, и «Вперед, ‘Тайд’»!

Ромео по-мужски пожал его руку.

– «Вперед, ‘Тайд’»!

И на этом доктор Адамс покинул палату.

Между нами повисло молчание, пока мы осознавали значение того, что только что произошло.

Я отдала снимок Ромео и опустила ноги с кушетки. Ромео помог мне встать и крепко прижал меня к груди.

– Ромео, что…

– Спасибо, Мол. Просто… спасибо…

– Блин, ангелочек, я чертовски напугана! Лучше бы тебе не создавать больших трудностей при появлении на свет, – заявила я, с любовью поглаживая свой живот.

Я решила активно заняться чтением всего, что связано с беременностью, и эта маленькая идея вышла мне боком.

Да еще каким.

У меня теперь точно будут кошмары о щипцах и последствиях родов.

Отбросив свой экземпляр «Чего ждать, когда ждешь ребенка» на стол, будто он содержал какую-то заразную болезнь, разъедающую плоть, я вышла на балкон и облокотилась на перила, наслаждаясь прекрасной зеленью газона и голубизной зимнего неба.

Ситуация немного успокоилась, когда я закончила исследование для научной статьи профессора Росс и оценки за экзамены по философии были проставлены.

Большую часть времени я проводила с Ромео, и это было прекрасно.

В последние дни много чего произошло. Ромео практически переехал в мою комнату, до сих пор взбираясь ко мне на балкон как мой личный Ромео Монтекки и заставляя девушек из сестринства зеленеть от зависти. «Кримсон Тайд» выиграли последний матч против команды Луизианского университета, попав тем самым на чемпионат Юго-восточной конференции и став главными фаворитами на прохождение на Национальный чемпионат. Но самое потрясающее заключалось в том, что Ромео Принс, любовь всей моей жизни, недавно был назван лучшим квотербеком страны. Я им невероятно гордилась, хотя он до сих пор кривился, когда я ему об этом говорила.

Ах да, еще я смирилась с тем, что стану мамой.

Я буду мамой.

Я покачала головой, улыбаясь в неверии, и тут в мою комнату с безумным взглядом на лице ворвалась запыхавшаяся Элли.

– Молли, Роум только что подрался на тренировке. Он чуть не убил Криса Портера.

– Кто, черт возьми, такой Крис Портер?

– Принимающий «Тайд» и новый трахаль Шелли.

Я обула коричневые ботинки и стянула с вешалки черное зимнее пальто.

– Где он?

Элли буквально подпрыгивала у двери, стремясь побыстрее уйти.

– Он сорвался и сейчас крушит тренажерку. Тебе нужно пойти к нему. Ты единственная можешь его успокоить.

Я выбежала из комнаты и понеслась вниз по главной лестнице.

– Что произошло? Из-за чего он сорвался? – протараторила я, когда мы вырвались на свежий прохладный ветерок алабамской зимы.

Она всплеснула руками.

– Понятия не имею. Мне позвонила Кэсс и попросила привести тебя. Твой телефон переключается на голосовую почту.

– Я выключила его, чтобы сосредоточиться на чтении.

Я побежала в сторону тренажерки, но Элли взяла меня за руку и потянула к своему красному «мустангу».

– Я отвезу. Так быстрее.

Мы запрыгнули в машину, и я начала нервно грызть ногти, гадая, что могло его так сильно расстроить. В последнее время он стал спокойнее, менее агрессивным.

Я побледнела.

– Думаешь, кто-то проболтался про ребенка? Это каким-то образом стало известно?

Элли прищурилась, выезжая на дорогу.

– Нет, кто бы проболтался? Никто из тех, кто знает, ни черта бы не рассказал. Кэсс даже Джимми-Дону не рассказала.

Я вздохнула и потерла виски.

– Знаю. Где Кэсс и Лекси?

– В тренажерке. Кэсс собиралась встретиться там с Джимми-Доном, чтобы пойти поесть, когда Роум слетел с катушек. Лекси была с ней. Остин и Джимми-Дон вроде как пытались его успокоить, но он и на них набросился. Тренер уже ушел, так что они его там закрыли, чтобы он успокоился. Он сейчас вообще невменяемый, если даже на друзей набросился!

Я смотрела на часы на приборной панели, и казалось, секунды тянулись вечно, пока мы ехали в тренажерку. Когда мы подъехали, возле здания уже собралась толпа, и все уставились на меня, стоило мне выйти из машины и помчаться к Джимми-Дону, Лекси и Кэсс.

– Слава богу, ты здесь! – закричал Джимми-Дон, его обычно улыбчивое лицо было искажено паникой.

Я схватила Кэсс за руки.

– Где он? Что произошло?

На ее лице отразилось удивление.

– Черт, если б я знала, подруга. Остин говорит, что тренер сказал что-то Роуму наедине, и тот начал кричать, сходить с ума, а когда Крис Портер тупо пошутил над ним, он сорвался и набросился на него. Парни из команды забрали Портера, ему сильно досталось.

Я схватилась за живот, борясь с приступом тошноты.

– Джимми-Дон, где тренажерка?

Взяв за руку, он провел меня сквозь толпу студентов, которые перешептывались и глазели, когда я проходила мимо.

Мы прошли через двойные двери и побежали по коридору к Остину, который стоял, прислонившись к закрытой двери и скрестив татуированные руки на груди.

Услышав наши шаги, он запрокинул голову назад и облегченно вздохнул.

– Хвала небесам, Молли.

– Он там? – Я указала на дверь.

Остин кивнул.

– Он не совсем в себе, Моллз. Будь осторожна.

Я похлопала его по руке, успокаивая, и открыла дверь в полный хаос. Маты, мячи и гири были разбросаны по полу, новейшее оборудование валялось, словно мусор. Ромео разгромил тренажерку и сидел – без футболки, лишь в спортивных шортах – на скамейке, обхватив голову руками и обливаясь потом.

Дверь щелкнула, закрываясь позади меня, и Ромео поднял голову на звук. Увидев, что это я, он откинулся на стену, закинул руки за голову и, простонав, уставился на потолок.

Я неуверенно направилась к нему, а когда оказалась в нескольких метрах, он зарычал:

– Угадай, кто устраивает торжественный прием в честь выхода на чемпионат Юго-восточной конференции через два дня после того, как мы вернемся из Джорджии?

У меня внутри все похолодело.

– О нет, малыш…

– Это какая-то блядская шутка! Всю жизнь им было насрать на футбол, а теперь они вызвались провести самый большой ужин года… на плантации! Это чертова ловушка для нас, Мол!

Я протянула руки, но он отодвинулся от меня, как будто боялся ко мне прикоснуться. Это ранило меня похлеще ножа.

Я заметила кровь на костяшках его пальцев, распухшую губу и заплывающий левый глаз.

– Ромео, тебе нужно успокоиться! Половина университета собралась там, снаружи, ты избил члена команды в мясо…

– Он чертовски это заслужил! Он начал говорить гадости о тебе… и мне! Он подписал себе смертный приговор в ту минуту, когда открыл свой вонючий рот!