Ведущий поднял свой микрофон.

– Пуля, каково это – быть самым результативным игроком Национального чемпионата?

Толпа взревела, и Ромео просиял своей потрясающей улыбкой в ответ.

– Это мечта, которая стала явью. Я с детства мечтал играть за «Тайд». Не могу поверить, что мы только что снова выиграли Национальный чемпионат.

Ромео опустил голову, словно засмущавшись от такого количества внимания.

Лицо ведущего стало серьезным, он положил руку на плечо Ромео, и тот напрягся от такого жеста.

– Ну, Пуля, мы все здесь тебя любим. – Ведущий указал на стадион, и толпа в подтверждении затопала ногами на трибунах. – И не секрет, что у тебя в личной жизни было очень сложное время в последние недели.

Элли с Кэсс взяли меня за руки, парочка болельщиков похлопала по спине. Мне пришлось медленно вдыхать и выдыхать, чтобы справится со всем этим нежелательным вниманием.

Ромео скрестил руки на груди и уставился в пол. Рис, Джимми-Дон и Остин подошли к нему для поддержки, и я благодарно улыбнулась.

Ведущий успокоил толпу.

– Мы просто хотели узнать, как ты?

Ромео прочистил горло.

– Лучше, спасибо, – коротко ответил он.

– Поддержка болельщиков тебя и твоей девушки была просто колоссальной. Ты хотел бы сказать что-то в ответ?

Я быстро взглянула на Элли и спросила:

– Поддержка была колоссальной?

Она сжала мою руку.

– Невероятной, дорогая.

Я кивнула, пытаясь справиться с эмоциями.

– Я… я… – Ромео провел рукой по лицу, не в силах что-либо сказать, и Джимми-Дон приобнял его за плечи и прошептал что-то на ухо.

– Пуля? – ведущий с сочувствием в голосе настаивал на ответе.

Ромео глубоко вдохнул и поднял голову.

– Я не знаю, как отблагодарить всех за поддержку. Это меня действительно поразило. У «Алабамы» лучшие, мать его, болельщики в мире.

Толпа вновь взорвалась.

– Еще одно, Пуля, – сказал ведущий. Ромео коротко кивнул. Я видела, как неловко ему было давать интервью при всех. – Ты действительно считаешь, что удача благоволит тебе в этом году после – теперь уже знаменитого – поцелуя твоей девушки, а также последующих поцелуев на каждом домашнем матче?

Кэсс слегка подтолкнула меня локтем и зачмокала под ухом. Я покраснела, хихикнув.

Ромео озарился широкой, красивой улыбкой и через все поле посмотрел прямо на меня.

– Черт, да. Вся моя долбаная жизнь изменилась после того поцелуя, чувак. Вся моя жизнь изменилась в ту минуту, когда я встретил ее.

Остин, Рис и Джимми-Дон, хохоча, напрыгнули на Ромео, и ведущий повернулся к камере, с веселой улыбкой качая головой.

– Леди и джентльмены, поприветствуйте своих победителей: «Ааааалааабааааааааамаааааа Крииииимсооооон Тааааайд»!!!

С крыши полетели потоки конфетти, на весь стадион прогремели первые аккорды песни «Алабама – милый дом», и болельщики кинулись танцевать и праздновать на трибунах. Игроки подходили друг к другу, смеялись и обнимались, возле Ромео выстроилось полчище журналистов.

Все события этого дня эмоциональной тяжестью навалились на меня, и Кэсс, увидев, как я села, протянула мне флягу с самогоном.

– Глотни, тебе это нужно, подруга!

Закатив глаза, я взяла флягу и сделала небольшой глоток.

Да. И во второй раз это не стало лучше на вкус.

Лекси подбежала к нам с помпонами в руках.

– Молли! Ты пришла! – закричала она, и я, передав флягу Кэсс, перегнулась через рекламные щиты, чтобы ее обнять.

– Как ты, дорогая? – ласково спросила она.

– Лучше, спасибо. Рада вернуться домой.

Болельщики вдруг закричали еще громче, я подняла голову и увидела, что Ромео бежит ко мне, и, как всегда, камера следовала за ним.

Когда Ромео добежал до щитов, он взял меня и перетащил в свои объятия.

– Мы победили, детка!

– Я так тобой горжусь, – сказала я и нежно поцеловала его.

– Мне нужно побыть наедине с тобой. Немедленно, – твердо обозначил он мне на ухо.

– Тебе разве не нужно побыть с командой? – спросила я, когда он быстро потащил меня в тоннель для игроков, игнорируя всех, кто попадался нам на пути.

– Ты хочешь всем им подарить победное шоу? – наклонившись ко мне, прошептал он. – Потому что сейчас я могу думать только о том, как окажусь в тебе, и независимо от того, где мы будем через тридцать минут, это произойдет.

– Нам нужно уходить… немедленно, – согласилась я.

– Рад, что мы нашли общий язык.

Ромео не произнес ни слова, пока мы ехали в отель, и я отчаянно ждала, когда он что-то скажет… хоть что-нибудь. Лучше бы он кричал на меня, злился, огорчался, но молчание, которое мне приходилось выносить, было медленной и мучительной пыткой.

После невероятно напряженного подъема на лифте мы вошли в роскошные апартаменты с огромной кроватью с балдахином и белоснежными простынями.

Кожу на затылке закололо. Я чувствовала Ромео у себя за спиной, он провел пальцем по моему позвоночнику. На нем все еще была мокрая футболка после игры, мы ушли так быстро, что он даже не озаботился снять форму. И то, что он был таким резким и грубым, только усиливало напряжение между нами.

Отведя мои длинные волосы за плечо, Ромео лизнул обнаженную кожу.

Я буквально вспыхнула.

Ромео развязал бретельки, и мое белое платье упало на пол, обнажая грудь и оставляя меня лишь в кружевных шортиках.

Я положила голову ему на плечо, и знакомое мятное дыхание опалило мою горячую кожу. Он прошелся пальцами по моим рукам, переплел их с моими и медленно положил наше слияние себе на затылок, вынуждая обнять за шею.

Я повернула голову навстречу его устам, и он обвел языком контур моих губ. Я застонала и закрыла глаза.

Ромео приоткрыл рот и нежно подразнил меня своим языком. Проскользил мозолистыми руками по моим ребрам и обхватил грудь. Я громко выдохнула и выгнулась.

– Ты больше никогда от меня не сбежишь, правда, Шекспир? – Его руки сильнее сжали мою грудь. – Правда! – рыкнул он.

– Да, никогда, – всхлипнула я, прижимаясь к нему спиной.

Ромео сменил эту пытку на нежный массаж и стал покусывать мою мочку ушка.

– Я скучал по тебе. Мне не понравилось думать, что ты никогда не вернешься. Я поклялся себе, что, если ты вернешься, я сделаю все, чтобы это было навсегда.

Мне нравилось, как он в мгновение ока переключался с доминирования на нежность.

Опустив руку к трусикам, он проник под кромку прямо к моему горячему местечку и резко втянул воздух.

– Господи боже, детка. Ты всегда готова для меня.

От ощущения движения его пальцев во мне я запрокинула голову и застонала, цепляясь за его волосы, чтобы удержать равновесие.

– Я заставлю тебя кончить, Мол, – сказал он, затеребив большим пальцем мой комочек нервов.

– Черт! – выкрикнула я, двигая бедрами и потираясь задом об его пах.

Он впился зубами мне в плечо, пока я терялась в ощущениях эйфории.

– Я люблю тебя детка. Ты чувствуешь, как сильно я тебя люблю?

– Я тоже тебя люблю!

Пальцы Ромео стали слишком жесткими и напористыми.

– Тогда почему ты меня оставила?

– Потому что я… не могла справиться с болью. Думала, тебе будет лучше без меня.

Он ввел третий палец, заслужив мой вскрик.

– Мне никогда не будет лучше без тебя. Думаешь, я мог справиться с болью? Думаешь, я, бля, не умирал каждый раз, когда ты отворачивалась от меня? Уходила в себя? – Он стал толкаться еще сильнее. – Думаешь, мне не было больно, когда я вернулся в больницу и обнаружил, что ты ушла. Не оставив ни записки, ни звонка, ничего? Думаешь, мне не было больно, когда скандал с моими родителями и фотографии моей девушки, истекающей кровью, появились во всех гребаных новостях.

От стыда по моим щекам потекли слезы, и я вцепилась в его предплечье.

– Мне так жаль, Ромео.

Он сильнее впился в мою кожу и с последним толчком пальцев прошептал: