К сожалению, я также увидела, как на нас поглядывает Кэтрин Принс, которая уже перебрала с алкоголем и нетвердо стояла на ногах. Она скривилась от того, что мы выставляем напоказ наши отношения перед всеми ее гостями, и я, не удержавшись, улыбнулась ей в ответ. Я знала, что подливаю масла в огонь, но она ничего не могла сделать перед своими друзьями. Роум об этом позаботился.

Когда песня закончилась, подошел тренер «Тайд» и, хлопнув Ромео по спине, пригласил его обсудить футбол с важными людьми.

Усадив меня за стол, Роум наклонился.

– Я вернусь, как только смогу. Не оставайся одна, хорошо?

– Хорошо.

– Я быстро. – Он поцеловал мою руку и направился к ожидающим его мужчинам.

Я просидела с друзьями больше часа, а Ромео все еще не вернулся. Сегодня я выпила непомерное количество апельсинового сока и, поскольку мой мочевой пузырь стал размером с горошину, снова захотела в туалет – уже в который раз за вечер.

Я встала, и Джимми-Дон тут же поднялся следом.

– Джимми-Дон, я только в туалет… снова. С этим я и сама справлюсь. Правда, останься с Кэсс – потанцуй, повеселись, отдохни, ладно?

– Нет, пошли, дорогая. Тебе от меня не отделаться.

Я сжала его руку, выражая свою благодарность, и крикнула девочкам:

– Я в туалет. Передайте Ромео, если он вернется. – Повернулась и пошла в дом.

Только я завернула за огромную центральную лестницу, ко мне подлетела Кейт с листком бумаги в руках.

– Привет, Молли. Меня попросили передать тебе это.

Записка.

Я закатила глаза и развернула ее.

Пришлось ненадолго отойти.

Встретимся в библиотеке.

Роум.

Я быстро сходила в туалет и, когда вышла, показала Джимми-Дону записку. Он улыбнулся и покачал головой.

– Да что с вами такое? Давай я тебя проведу.

Я обняла его, благодарно улыбнувшись, и мы пошли сквозь переполненный гостями холл к библиотеке. Джимми-Дон выполнил обещанное, и я в одиночку зашла в величественную старую библиотеку и закрыла за собой дверь.

Мое внимание моментально захватило множество стеллажей с книгами, от пола до потолка, и несколько лестниц на колесиках, чтобы доставать до верхних полок. Я попала в рай, книжный рай. В таком месте я могла бы находиться часами: растворяться в страницах книг, переноситься в другие миры, другие жизни, на время позабыв о реальности. Моя внутренняя ботанка запрыгала от восторга.

В поисках Роума я заглянула за угол и увидела большой каменный камин и кожаные диваны, но любимого, похоже, тут не было. Что он задумал?

Я взволнованно улыбнулась и пропела:

– Ромео, Ромео, где же ты, Ромео?

Нет ответа.

– Ромео?

Ничего.

– Роум, ты здесь?

Я услышала поворот ключа в замке у себя за спиной и обернулась, Шелли и Кэтрин Принс стояли у двери, улыбаясь мне с одинаково стервозными выражениями лиц.

Моя взволнованность превратилась в страх.

Кэтрин поковыляла ко мне, в стельку пьяная, судя по глазам.

– Ну здравствуй, Молли. Вот мы и снова встретились.

Я отошла к краю стола в центре, создавая между нами расстояние.

– Что вы себе позволяете? – Я посмотрела сначала на Кэтрин, потом на Шелли, которая, нервничая, стояла позади нее.

– Вижу, ты получила записку?

Мой желудок ухнул вниз. Они меня провели, и я попалась, как мышь в мышеловку.

– Шелли мне тут рассказала про ваши с Роумом тошнотворные, жеманные записочки – она за вами следила, – и я поняла, что так смогу выманить тебя из-под защиты друзей.

Мы ходили вокруг стола, точно боксеры на ринге.

– Я кое-что раскопала про тебя, мисс Шекспир из Дарема, Англия. – Она заметила тревогу на моем лице и злобно рассмеялась. – М-м-м… да, очень интересное чтиво.

Я вздернула подбородок, силясь казаться невозмутимой.

Хотя меня дико задевали ее слова.

– Давай-ка посмотрим… – Она поднесла палец к губам, делая вид, что размышляет. – Бедность, рабочий класс, проживание в месте, которое можно назвать только лачугой. Мать умирает при родах, оставляя тебя шахтеру отцу-алкоголику, который, когда ты былаеще совсем маленькой, – пропищала она детским голосом, обнажая свои слишком белые зубы, – решает, что ты не стоишь того, чтобы ради тебя жить, и перерезает себе вены в ванной. – Она хлопнула руками по деревянному столу. – Я права, Молли? До тебя уже дошло? Что тебе не место рядом с моей семьей?

Слезы полились из моих глаз, но я стояла неподвижно. Я посмотрела на Шелли, которая охраняла дверь. Она выглядела шокированной. Быть может, она не знала, что этот запугивающий разговор превратится в разглашение подробностей моей личной жизни?

Кэтрин стояла лишь в метре от меня, и она прекрасно воспользовалась тем, что я сорвалась.

– Быстро пролетают восемь лет, и у бабушки обнаруживают рак легких четвертой стадии от того, что она слишком много курит, и маленькой, одинокой Молли приходится самостоятельно о ней заботиться, пока… упс! Та тоже не умирает, оставляя Молли одну-одинешеньку ютиться в приемной семье.

Я потерла грудь рукой, пытаясь облегчить дыхание, легкие свело от боли, вызванной ее словами. Ноги ослабли, и я не могла сдвинуться с места, она тем временем подошла ко мне вплотную, обдавая отвратительным дыханием с запахом виски, от которого меня едва не стошнило.

– Но это еще не конец, не так ли? Молли начинают мучать переживания и депрессии, настолько сильные, что ей требуется помощь, лечение… много лечения. Но оно не помогает. И она придумывает план: выйти замуж за богача! Она умна и коварна, поэтому поступает в Оксфорд и пытается подцепить богатенького идиота, который клюнет на ее чары. Не правда ли, милочка?

Я покачала головой.

– Я бы никогда так не поступила! Прекратите выдумывать!

Ее лицо исказилось от гнева.

– Выдумывать? Тебе знакомо имя Оливер Бартоломью? Ты же встречалась с ним, не так ли? Сын графа? Потом, когда у тебя с ним ничего не вышло, приехала сюда и глубоко запустила свои когти в Роума, алчная ты шлюха! Ты знала, что он богат, и соблазнила его, так? Он должен был быть с ней! – Она указала на Шелли, которая теперь расхаживала у двери, заламывая пальцы, и выглядела крайне смущенной.

– Мы с Оливером были друзьями. И встречались недолго, я не хотела большего. Он тоже был ассистентом преподавателя, мы вместе работали, вот и все. Он был хорошим другом и милым парнем. Не придумывайте, будто произошедшее между нами было чем-то грязным и меркантильным, потому что это не так. То, что он богат, не имело ровным счетом никакого значения!

Она взяла меня за подбородок и рывком притянула к своему лицу.

– Так же, как и то, что Роум богат, не имеет значения? Не смеши меня! Он не должен быть с тобой, шлюха! Отстать от него, чтобы он мог исполнить свой долг перед семьей и перестать быть таким гребаным неудачником хоть раз в его жалкой жизни! Иначе ты пожалеешь!

На фоне желания защитить Ромео мои страхи померкли. Я откинула ее руку.

– Что, простите? У него есть мечта, знаете ли. Он хочет играть в футбол… Он будет играть в футбол профессионально, и вы никак не сможете этому помешать. Вы хоть знаете, насколько он талантлив? Он считается лучшим игроком среди команд всех университетов! Он любит меня, а я люблю его, и вы никак не сможете нас разлучить! – Я наклонилась и сказала вполголоса, чтобы только она могла услышать: – Я все знаю. Он все мне рассказал о вас, о мистере Принсе, о своем детстве, побоях… все. Абсолютно все! У вас больше нет над ним власти и никогда не будет. Вы хоть знаете, что с ним сделали? Как он пытается обуздать свой гнев, накопленный за годы, когда он только и слышал, что нежеланен и бесполезен?

Я обошла стол, оставив ее кипящей от гнева, и поспешила к двери, где Шелли уже отскакала в сторону, освобождая мне путь.

Когда я подошла к краю длинного стола, то услышала громкий визг и почувствовала, как острые ногти впились мне в руку. Кэтрин резко развернула меня и с размаху ударила тыльной стороной ладони по лицу, я потеряла равновесие и – после грубого толчка с ее стороны – с невероятной силой ударилась животом о край твердого антикварного стола из красного дерева.