– Что мне делать? – взвыла я в чьи-то волосы.

Элли погладила меня по голове, ее глаза были полны слез.

– Не знаю, дорогая.

Я дернула головой.

– Мне придется от него избавиться. Не знаю, смогу ли я это сделать. Ромео нужно играть в футбол, чтобы уйти от родителей. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы стать профессором. Я не могу это делать, будучи матерью. – Чистый страх пробежал по позвоночнику. – Мамой. Я не могу быть мамой. У меня ее никогда не было. Как я могу ей стать, если даже не знаю, что это такое? Никто не показал мне примера!

– Молли, успокойся, – умиряла меня Кэсс. – Ты слишком завелась. Для тебя это вредно. Да и этим ты точно ничего не добьешься.

Я заревела в голос и скрутилась калачиком на полу, положив голову на колени Кэсс, и вот тогда я услышала шорох снаружи и тяжелые шаги на балконе.

– Мол? Мол! Что с ней?

Ромео.

Кто-то поднялся.

– Роум, успокойся, ладно? – Это была Элли.

– Нет! Что с ней?! Мол? – Голос Ромео стал требовательным. – Она заболела? Почему она мне не отвечает? Я получил твое сообщение и сразу же приехал.

– Нет. Она… эм…

– Это Шелли? Эта сука…

– Это не Шелли.

– Тогда что?.. Эл, ради бога, уйди с дороги!

Кэсс и Лекси встали. Ромео взял меня в свои сильные руки, отнес к кровати и, уложив на мягкие простыни, заботливо прижал к своей груди.

Уткнулся носом в мои волосы, а затем обхватил щеки ладонями, вынуждая взглянуть на него. Я утерла слезы и заметила целую гамму эмоций на его лице: взволнованность, расстройство и беспокойство за меня.

Он наклонился и сцеловал две непрошенные слезинки с моего лица.

– Детка, что случилось?

Я не могла говорить, просто смотрела на него, пытаясь предвидеть его реакцию.

Он резко повернул голову и прорычал:

– Мне кто-нибудь скажет, какого черта здесь происходит?

– Роум, Молли должна тебе кое-что сказать. Мы пойдем, дадим вам время поговорить, – спокойно ответила Элли.

Каждая из подруг подошла и поцеловала меня в щеку перед уходом. Я села, грудь все еще часто вздымалась после моего срыва.

Когда дверь закрылась, Ромео перетащил меня на себя и заглянул в глаза.

– Детка, пожалуйста. Скажи, что случилось. Ты меня пугаешь.

Я придвинулась ближе и нежно его поцеловала.

– Я люблю тебя, Ромео.

– Я тоже тебя люблю, – ответил он, и я погладила его лоб, прогоняя следы растерянности.

– Мол…

– Мне было плохо несколько дней, – призналась я, прерывая его.

Глаза его сузились.

– Почему ты мне не сказала?

– Сегодня я узнала почему.

– И… что не так? – настаивал он, его терпение было на исходе.

– Я… я…

Он зарычал и сжал меня крепче.

– Господи! Что ты, Мол?

– Я беременна, – еле слышно произнесла я.

Он застыл, кровь отхлынула от лица, а пальцы впились в мою кожу.

– Ты беременна? – Он подмял меня под себя и сказал уже громче: – Ты беременна?

Слезы защипали глаза, но я силилась их сдержать.

– Да, я беременна, Ромео. Беременна от тебя.

Он отстранился, сев на колени, и, крепко зажмурив глаза, запустил руки в волосы. Я следила за ним как ястреб, пытаясь определить, что он чувствует.

Спустя пару минут удушливого молчания, я поняла, что ничего хорошего ожидать не стоит.

– Я запишусь к врачу. Просто немедленно от него избавлюсь.

Темные глаза широко распахнулись, выказывая разочарование.

– Ты убьешь нашего ребенка?

Меня обуял гнев.

– Не смей сейчас мне указывать! Хватит этого морального дерьма! Я пытаюсь сделать как лучше для нас обоих. Я со всем справлюсь. И если это значит сделать аборт, то именно так я и поступлю, но это вовсе не означает, что я хочу пройти через это!

В его глазах возросла паника.

– Тогда не нужно, детка, пожалуйста. Бля, ты же не хочешь от него избавляться?

– Я вообще не знаю, чего хочу!

Наклонившись, Ромео провел своими губами по моим и бережно обхватил мое лицо руками.

– Ну а я знаю.

– Но… ты…

– Господи, я был в шоке! Я до сих пор в шоке, но мы же говорим о нашем ребенке. Мы сделали его вместе. – Не отрывая от меня взгляда, он сполз немного вниз, задрал мою белую футболку, расстегнул джинсы и покрыл мой живот легкими, как бабочка, поцелуями. – И он никуда не денется. Пообещай мне. Я уже испытываю к нему сильные чувства, Мол. Не уничтожай ангела, дарованного нам Богом.

Слезы снова полились водопадом.

– Пообещай, что учтешь мое мнение. Не делай аборт, пожалуйста.

Я опустила голову на подушку, все чувства смешались.

– Обещаю.

Он снова лег на меня и накрыл мои губы своими. Я обвила его шею руками, и уже через секунду на мне не было джинсов и трусиков. Ромео мухой расстегнул ширинку на своих джинсах и, продолжая удерживать мои губы в плену поцелуя, медленно вошел в меня.

– Ромео…– прошептала я, беспомощно хватаясь за его плечи.

– Я люблю тебя, Мол.

Я плакала, пока он нежно занимался со мной любовью, без слов показывая мне, что мы вместе. Движения Роума стали быстрее, я сильнее ухватилась за него, и мы вместе погрузились в блаженную агонию.

Я лениво водила руками по его спине.

– Так нежно мы еще не занимались любовью. Ощущения совсем другие. – Я прижалась своим лбом к его. – Мне понравилось.

Рука Ромео ласкала мой живот.

– Ты носишь ценнейшее сокровище, детка. Я должен быть более осторожен с тобой… с вами обоими.

Он опустил голову в изгиб моей шеи, и какое-то время мы просто лежали в объятиях друг друга.

Ромео приподнялся и с улыбкой чмокнул меня в щеку.

– С этими очками и прической ты похожа на мою старую Мол. Девушку, которую я едва увидел несколько месяцев назад в гуманитарном корпусе стоящей на коленях в ярко-оранжевых кроксах и ругающейся с этим чертовски горячим британским акцентом и сразу, без тени сомнения, понял, что однажды она станет моей. – Он потрепал мой пучок на голове и с выражением бесконечного обожания посмотрел на меня.

– Однажды, – подразнила я, поглаживая тату у него на бедре, и его глаза вспыхнули в ответ.

– Я всегда гадал, будет ли у меня семья, буду ли достаточно счастлив с кем-то… с собой, чтобы завести ребенка.

Внутри меня все сжалось от той боли, с которой он говорил, и я в панике задышала быстрее, думая о чудовищности нашей ситуации.

– Ромео, не думаю, что смогу быть матерью. У нас никогда не было нормальных семей. Мы даже не представляем, как быть нормальной семьей! Как, черт возьми, мы сможем воспитать ребенка? Мы слишком молоды, что мы можем предложить ребенку?

Он вздохнул.

– То, чего сами никогда не имели. – Он переместился и повернул мое лицо к себе. – Послушай. Вместе мы справимся. Вместе мы справимся с чем угодно. Мы сможем стать хорошими родителями.

– Но твой футбол…

– И что? Я пройду отбор в апреле, и ты поедешь со мной. С нашим сыном или дочерью. Ты сможешь продолжать заниматься докторской и идти к своей мечте. У нас будет все. Только, пожалуйста… не убивай нашего ребенка… нашего первенца.

– Роум… – захныкала я.

Он прижал палец к моим губам, заставляя замолчать.

– Меня могло и не быть, но моя мать меня сохранила. Я здесь лишь потому, что она меня сохранила, даже если на самом деле и не хотела ребенка. Да, семейка у меня еще та, но я прошел через это и нашел тебя, моя умная англичанка, девушку, которая меня спасла. Девушку, которая научила меня любить.

Я провела рукой по его расстроенному лицу.

– Твои родители решат, что я сделала это специально, чтобы привязать тебя к себе.

Его губы сжались, а выражение лица ожесточилось.

– Мне похер, что они решат. На самом деле, я не собираюсь им сообщать. Я был абсолютно серьезен, когда мы ушли из дома в тот вечер. Я покончил с ними. Ты теперь моя жизнь. Ты мое все. Ты и наш ребенок.

Я прижималась к своему парню, пока слезы страха, шока и огромной любви не иссякли. Ромео скатился с меня, избавил нас от одежды и укрыл одеялом. Обвил рукой мой живот и стал шептать милые слова любви и нежно и поглаживать место, где сейчас жил наш малыш.