Обмахиваясь рукой, ко мне подошла профессор Росс.

– Да, Молли, это было нечто. Конечно, это не имело никакого отношения к изучаемой теме и было крайне неуместно, но наблюдать за вашим спором было интересно. Ты ничего не хочешь мне рассказать? Вы наэлектризовали атмосферу в аудитории не хуже летней бури.

– Нет, не хочу. – Я принялась собирать свои книги. – Извините, мне нужно собрать вещи и идти в библиотеку. Мне нужно заниматься. Нужно поработать с бумагами.

Она поджала губы.

– Хорошо, но ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь.

Я избегала ее взгляда.

– Спасибо.

Испытав облегчение от того, что аудитория пуста, я направилась к выходу.

А когда подошла к двери, Роум перегородил мне путь, склонившись прямо лицом к лицу – так близко, что мы буквально дышали одним воздухом.

– Какого хрена тут произошло? – буркнул он.

– Ты был груб, – обвинила его, убедившись, что мы одни. Так и было… совершенно одни.

– Я принимал участие в дебатах. Этим и занимаются на философии. Ты перешла на личное.

– Как и ты!

Мы не сводили друг с друга глаз – битва характеров. Мурашки со скоростью пожара покрыли все мое тело.

Роум сдался первым.

– Зачем ты упомянула тот вечер? Я говорил с тобой по секрету. Доверил то, что не рассказывал ни одному человеку, а ты обратила все это против меня при всей группе? Я тебе открылся, а ты использовала это на лекции, чтобы показать, какая охренительно умная?

Я захохотала.

– Какой на хрен секрет! Весь универ знает, что ты используешь девушек ради секса. И честно говоря, меня от этого просто тошнит. Судя по всему, ей ты тоже воспользовался, и это после того, как признался, что она тебе даже не нравится. После того, как был близок со мной. И где же здесь мораль? Не смог устоять перед раздвинутыми ножками, я так понимаю?

Он издал невеселый смешок и склонился ниже. Я не отступила, прикрываясь напускной уверенностью в себе.

Он загнал меня в темный, укромный угол.

– А тебе не все ли равно, кого я трахаю? Для тебя это имеет какое-то значение?

Я выдержала паузу, твердо глядя на него, и прошипела:

– Для меня это не имеет никакого значения.

Он зло усмехнулся и стукнул ладонью по стене над моей головой.

– Врешь.

Меня захлестнул огонь враждебности, и я крепче сжала книги.

– Я не вру! Мне плевать, кого ты «трахаешь», как ты красноречиво выразился.

Роум придвинулся ко мне еще ближе.

– Брехня! Я тебе, бля, не верю!

Я толкнула его в грудь одной рукой, но он даже не шелохнулся.

– Я сказал, что не верю тебе! Скажи, какого хера тебя это волнует, и не ври, бля! – бушевал он.

Роум перекрыл мне все пути к отступлению, и я зарычала от раздражения.

– Хорошо! Мне не все равно, потому что ты меня поцеловал! Ты поцеловал меня так, будто у тебя не было другого выбора, черт тебя дери! Я не хочу быть очередной игрушкой, я доверилась тебе. Я никогда этого не делала и теперь вспомнила почему!

Его грудь тесно прижималась к моей, а из раскрытых губ вырывалось жаркое дыхание.

– К твоему сведению, я ее не трахнул. По правде говоря, я ей доступно объяснил, что между нами все кончено. Сказанное тобой имело смысл… о том, чтобы жить собственной жизнью. Ты достучалась до меня. Ты… повлияла на меня. И давай проясним… ты не игрушка, Шекспир. Я могу быть засранцем с кем угодно, но только не с тобой.

Я открыла рот, чтобы ответить, но он прижал палец к моим губам, и в его глазах вспыхнуло предупреждение.

– Ты смелая, Шекспир, раз так со мной разговариваешь. Я такого никому не… позволяю. Люди здесь знают, что нельзя меня выводить. Они знают, когда нужно остановиться.

Я отбросила его руку и сузила глаза.

– Ты мне угрожаешь?

Он мрачно усмехнулся, и передо мной встал нелегкий выбор, чего мне хочется больше: врезать ему по лицу или отдаться под его контроль и посмотреть, что из этого выйдет.

– Не угрожаю, Шекспир, рекомендую. Меня заводишь ты и твой ротик. Но мне больше хочется научить тебя держать его закрытым.

Мое сердце екнуло, и между ног разлилось тепло. Я изо всех сил боролась с предательской реакцией своего тела.

– Прибереги такие разговорчики на случай, когда снова будешь трахать Шелли.

– Бля, я тебе сказал, что не трогал ее!

– А она говорит другое.

– Да мне плевать, что она говорит. Я думал ты другая, Мол! Я тебе рассказал, что со мной происходит, а ты прицепилась к Шелли и футболу.

Он выглядел откровенно разочарованным во мне.

Вина и сомнение зародились в моей груди, и я потерла пульсирующие виски.

– Послушай, у меня просто паршивое настроение. Я не должна была так на тебя нападать и прошу прощения за то, что предала твое доверие. Это было свинством с моей стороны. Я была зла на тебя. Злилась все эти дни. Я не знаю, как вести себя с тобой. Ты… сбиваешь меня с толку.

Мы погрузились в молчание. Ромео все еще смотрел на меня так, словно собирался разорвать на части, и зажимал в углу своим массивным телом. Я попыталась обойти его, но он схватил меня за руку.

– И куда это ты собралась?

Я медленно выдохнула.

– Я ухожу. С меня хватит… Хватит нас и всего того, что сейчас произошло.

Когда я снова попыталась протиснуться мимо него, он прорычал:

– Бля, ты сводишь меня с ума, Шекспир! – Свободной рукой он взял меня за затылок, притянул к себе, и его губы нашли мои.

Он не был нежным, осторожным и деликатным. Он брал, что хотел, не думая обо мне, и мне это нравилось. Нравилось, что он контролировал и управлял моим телом.

Я уронила книги на пол, а с ними и все свои давние запреты. Мне оставалось лишь ухватиться за его футболку и подчиниться.

Со стоном он стиснул меня в руках и с силой прижал к стене, позволив ощутить животом его возбуждение. Его язык боролся с моим, и с каждым движением он вызывал на поверхность все мои потаенные желания.

Роум раздраженно вздохнул и отстранился, от прикосновения его загорелой кожи поднималась температура.

– Черт, Мол, почему я не могу выбросить тебя из головы? Ты занимаешь все мои гребаные мысли, и я не знаю, что с этим делать.

– Правда? – прохрипела я.

Его дикие глаза нашли мои.

– Каждую минуту. Каждого. Дня.

Роум отступил, давая мне столь желанное расстояние от его удушающего присутствия. Мне срочно нужно было уходить, я не могла ясно мыслить. Я нагнулась поднять книги, а когда выпрямилась, Роум уже стоял с заведенными за голову руками, в его темных глазах сверкал неприкрытый голод.

Он очень медленно облизнул свою нижнюю губу, и я вмиг больше всего на свете возжелала стать этим пухлым кусочком плоти.

– Я не знаю, что с тобой делать. Это сводит меня с ума, и мне это не нравится. Со мной никогда такого не происходило из-за какой-то девчонки. – Он слегка наклонил голову набок, оценивая меня. – Но ты не просто какая-то девчонка. Я это понял в ту минуту, когда увидел тебя, всю такую взволнованную, в коридоре в первый день занятий. Боже, да я мог ощущать только твой вкус после того, как мы поцеловались на этом чертовом посвящении.

В его уже и без того затуманенных страстью глазах вспыхнуло темное пламя, и я чуть не заскулила от желания.

И тогда я сделала то, что умела делать лучшее всего, когда не могла справиться с ситуацией.

Я сбежала.

– М-мне н-нужно в библиотеку, – выдала я, нервно заикаясь, и бросилась к выходу. Меня трясло, я была смущена, зла, но при этом невероятно возбуждена. Меня взволновало то, что мне понравилась его напористость. Из всего произошедшего между нами, это будоражило меня больше всего.

Открыв дверь на свежий воздух, я рискнула обернуться.

Большая ошибка.

Ромео стоял в центре коридора и, скрестив на груди руки, наблюдал за мной.

Я взялась за дверную ручку, но его суровый голос заставил меня остановиться:

– Это далеко не конец, Шекспир… далеко не чертов конец!