– О чем ты хотел поговорить? – спросила она, когда он увлек ее к грубо сколоченной деревянной скамье под молоденьким деревцем.
– О том поцелуе.
– Было очень приятно, – пробормотала она, когда он сел и усадил ее рядом.
– Лестно это слышать.
– Думаю, ты не нуждаешься в моих похвалах. Полагаю, ты и без того часто их слышишь.
– Далеко не так часто, как ты считаешь. И я пришел не для того, чтобы искать лести и красивых слов. Я пришел, чтобы найти ответы на некоторые мои вопросы.
– На какие вопросы? – спросила Избел и не узнала собственного голоса – она ужасно волновалась.
Кеннет вздохнул и пригладил ладонью волосы.
– Ты тогда сбежала от меня с такой быстротой, словно у меня выросли рога и хвост.
– Ты преувеличиваешь.
– Нисколько. В момент сладчайшего поцелуя и страстных объятий ты вдруг вырываешься и выскакиваешь из комнаты… Что я сделал не так?
Избел со вздохом опустила глаза. Кеннет имел право знать правду. Она наслаждалась его поцелуем и была готова на все, а потом вдруг оттолкнула его и сбежала. Возможно, недоумение, которое она слышала в его голосе, было искренним. Но Избел не знала, что сказать. Не знала, почему страсть, которую он пробудил, так ее испугала.
– Ты не сделал ничего дурного, – ответила она наконец. – Дело во мне. Когда мы заключили пари на поцелуй, я подумала, что это будет приятно. Признаюсь, что несколько раз я и сама думала о поцелуях, поэтому была очень рада, что смогу удовлетворить… свое любопытство. Но я не ожидала, что это будет так… э… волнующе.
Кеннет вдруг крепко сжал ее руку, но она не совсем понимала, что это означало.
– Я тоже был взволнован, – тихо сказал он. – Неужели ты этого не почувствовала?
– Почувствовала. Но все же, если честно… В тот момент я не думала о том, что ты чувствуешь и чего не чувствуешь. – Тут Избел наконец набралась храбрости и взглянула ему в глаза. – Мой муж был не слишком хорошим человеком, и его поцелуи никогда не заставляли меня испытывать то, что я испытала с тобой.
– Твой муж уже год как мертв. Не стоит терзаться угрызениями совести из-за того, что твоя страсть не умерла вместе с ним.
– По правде говоря, он не будил во мне вообще никакой страсти. Некоторое время меня терзало чувство вины из-за этого, но когда я узнала, что он за человек, то поняла: муж просто не замечал, что только он один получал удовольствие от нашего соития. Возможно, ему было все равно, что я осталась холодна к его ласкам. Я думала, что любила этого человека, но вскоре осознала, что одурачила себя, как он одурачил меня. И поняла, что он женился на мне не по любви. – Тут Избел вдруг решительно покачала головой и заявила: – Все, довольно! Больше не скажу о нем ничего плохого. Это приносит неудачу.
Кеннет осторожно взял ее за руки.
– Тебе стыдно за то, что я заставил тебя чувствовать, а ему это не удалось?
– Нет-нет, не это. Неужели ты не видишь? Да, я вдова, но в некоторых вещах по-прежнему бесконечно невинна. Единственный мужчина, который ко мне прикоснулся, не оставил совершенно никаких чувств и переживаний. Иногда меня сбивает с толку, что поэты и менестрели могут говорить об этом так красноречиво… Ведь я ничего подобного не испытала… И я решила: либо со мной что-то неладно, либо они приукрашивают эту сторону брака.
Заметив выражение, промелькнувшее в красивых темных глазах рыцаря, Избел криво улыбнулась и сказала:
– Не стоит меня жалеть.
– Это скорее сожаление. Ты ведь заслуживаешь лучшего…
– Может быть. И возможно, Патрик ни в чем не виноват. Он находил меня слишком худой. И еще… Думаю, он боялся моих даров, хотя и не желал это признавать.
– А твои дары… – Кеннет умолк, не зная, стоит ли продолжать – Вы с Пульхером часто упоминаете о твоих дарах, но не объясняете, что это значит.
Избел молчала. Она знала, что правда не заставит Кеннета ее полюбить. Более того, сказав правду, она, возможно, не сумеет стать его возлюбленной даже на одну короткую ночь. Однако инстинкт подсказывал: предельная честность – единственный способ общаться с Кеннетом Дэвидсоном и возродить хоть какую-то надежду на будущее с ним. Теперь-то Избел поняла: ее план хранить все свои тайны, пока она не найдет место в его сердце, – этот план провалился. Кеннет посчитает ее молчание предательством.
– Тебе вряд ли это понравится, – предупредила она, гадая, к чему приведет сказанная ею правда.
– Думаю, что уже о многом догадался. Более того, многое понял, после того как встретил тебя и Пульхера.
– Я уже говорила, что родилась в клане Маклахланов из Лох-Файна, и я… – сделав глубокий вдох, Избел рассказала о Лили и Дункане. И старалась не обращать внимания на широко раскрытые глаза Кеннета.
– Маклахланы из Лох-Файна считают, что в их жилах течет кровь фей? – спросил наконец рыцарь.
– Да, и их правоту доказывают многочисленные дары, которые даются при рождении почти всем членам рода. Причем я очень похожа на Лили, поэтому вместе с внешностью получила и некоторые дополнительные дары. Я могу видеть все, что маячит во тьме. И знаю множество тайн потустороннего мира. Но ты ведь тоже видел призраков, населяющих Бандал, не так ли?
– Временами замечал кое-что, – неохотно признал Кеннет, не желая вдаваться в подробности, поскольку это походило на признание веры, а он все еще цеплялся за необходимость все отрицать.
Избел едва заметно улыбнулась, вспомнив, что первой он увидел Мэри. И после нее стал видеть яснее и чаще. Призраки стали являться ему почти так же часто, как являлись ей. Но ему хотелось отрицать это, и она решила, что не станет с ним спорить. Все, что она говорила, явно его расстраивало, так что не было смысла еще больше его огорчать, настаивая на том, что он тоже наделен дарами.
– Призраки меня любят, и когда я приехала в Бандал, то обнаружила, что здесь – место их сбора. Я могу помочь им ступить на последнюю тропу, и одна из этих троп, похоже, начинается именно здесь. Временами меня посещают и видения будущего, вроде того, после которого я пришла тебе на помощь.
– А я все гадал: как же ты меня нашла?..
– Во сне меня предупредили об опасности, которой ты подвергался из-за ран и… из-за других угроз. Вот я и последовала туда, куда меня повели.
Судя по выражению лица Кеннета, ему не нравилось услышанное. Он ведь пришел к ней, чтобы поговорить совсем о другом – более приятном… И Избел видела, что каждым своим словом убивает его намерения. Конечно, Кеннет еще мог ненадолго стать ее любовником, но Избел была уверена, что теперь он уже никогда не попросит ее стать его женой. Что ж, неудивительно. Ведь очень многие люди не хотели бы, чтобы их дети получили подобные дары. Единственным утешением было то, что он выглядел скорее озадаченным, чем испуганным.
Кеннет медленно встал, не зная, что говорить и что делать. Он пришел к Избел, чтобы загладить свою мнимую вину, а также, если получится, вновь изведать вкус страсти. Но вместо этого он узнал не слишком приятные истины, о которых ничего не желал знать. И как теперь поступить? Что сказать, что думать, чему верить?
– Не знаю, как реагировать… – пробормотал Кеннет. – Не о таком разговоре я мечтал. Я ценю твою честность и молю бога, чтобы ты не оскорбилась, когда я тоже скажу правду. Я должен все обдумать, а потом… – Он со вздохом покачал головой, затем поклонился и стал медленно отступать. – Боюсь, что уже не знаю, чего ищу и что готов принять.
– По крайней мере, ты не бежишь от меня, охваченный ужасом.
– Не бегу. И отсутствие страха еще больше меня озадачивает. – Он взял ее за руку, прикоснулся губами к ее пальцам – и ушел.
Избел едва не разрыдалась. Ведь она не выбирала, какой ей родиться! И без всякой радости приняла странные дары, так усложнявшие жизнь. Судьба была несправедлива к ней, наделив дарами, из-за которых ей суждено вечно оставаться в одиночестве.
Но вскоре в сердце ее вспыхнул крохотный огонек надежды. Ведь Кеннет не выказал особого страха, не так ли? Конечно, это еще не означало, что он полностью примет ее дары, но он сказал, что должен все обдумать, так что не исключено… Нет-нет, не думать об этом! Если она позволит себе надеяться, что после долгих размышлений Кеннет придет и заключит ее в объятия, все кончится только душевными ранами и разочарованием. И печальнее всего, что она лишилась единственного шанса познать истинную страсть и будет хранить слова любви запертыми в сердце.
