Мэри улыбнулась и кивнула.

– Да, девушка. И я скоро расскажу тебе, как все начиналось, а также научу, что нужно делать, чтобы сохранить эту магию.

– Думаю, я знаю, что это такое. Любовь, не так ли?

– Да, моя умница, именно любовь. Потому что любовь – тоже магия. А здесь любовь – самая сильная магия. У тебя все получится, девушка. Очень хорошо получится.

Шотландское приграничье.

Осень 1362

…Он лежал в чаще леса, и кровь сочилась из его ран, пятная листья, на которые он упал. Иней позднего октября уже крался по земле, переливаясь и поблескивая в лунном свете, а его конь, стоявший рядом, нервно перебирал копытами. Глаза побелели от страха, и животное удерживала на месте только преданность хозяину, но и та быстро таяла, ибо ночь становилась все темнее. Рыцарь что-то бормотал в бреду, а угрозы, исходившие из ночной тьмы, подбирались все ближе…

– Нет! – крикнула Избел, приподнимаясь, и ее веревочная кровать скрипнула от резкого движения.

Избел вздрогнула и вытерла с лица пот углом белой полотняной простыни. Она все еще отчетливо видела мужчину – легкую добычу для невидимого врага, подбиравшегося к нему. Скверная ночь для беспомощного и одинокого человека, лежавшего в темном лесу. В такую ночь вообще не следовало выходить из дома!

Она хотела проигнорировать сон, но мужчина звал ее. Звал безмолвно, но с силой, против которой невозможно было устоять.

Тихое проклятье сорвалось с ее губ, когда она встала и принялась одеваться.

– Что ты задумала, девчонка? – донесся ворчливый голос с порога.

Натягивая чулки и стараясь не слишком показывать ноги, Избел хмуро посмотрела в сторону маленького смуглого человечка. Этот брауни[1], не более трех футов ростом, не казался надежным защитником, но Пульхер, решительно взявший на себя эту роль, неподвижно стоял в дверях спальни, пристально глядя на девушку. Она была уверена, что даже его клочковатая каштановая борода топорщилась. Ох, нелегко будет обойти его…

– Я только что видела сон, – ответила Избел.

– И во сне тебе было сказано встать и одеться, верно?

– Было сказано, что человек крайне нуждается в моей помощи.

– Человек, вот как? – Пульхер прищурился, и глаза его едва не исчезли под кустистыми бровями. – Значит, ты крадешься в ночь, чтобы увидеться с мужчиной? И сны видишь о мужчинах, – пробормотал он, покачав головой.

– Человек ранен, одинок и лежит в лесу. – Избел погладила своего кота Слейера и шагнула к двери.

Какое-то мгновение они с Пульхером смотрели друг на друга. Избел знала: если он доведет ее, то придется оттолкнуть карлика с дороги. Но толкать его – это было рискованно, поскольку брауни легко оскорблялись и еще легче приходили в гнев. Пульхер, обидевшись, мог навсегда покинуть ее дом-башню, где работал ночи напролет, делая одинокую жизнь девушки более или менее сносной. Кроме того, он мог натворить бед, прежде чем умчаться. И все же Избел сознавала, что рискнуть придется: зов мужчины был слишком силен.

Тут Пульхер неожиданно отступил, и Избел, проходя мимо него, гадала: увидел ли брауни в ее глазах ту решимость, которую она испытывала?

– Но ты не можешь идти туда, – проворчал Пульхер, сопровождая девушку в большой зал.

Избел повернулась к малышу спиной и со вздохом закатила глаза.

– Да-да, ты не можешь пойти туда! – крикнул Пульхер.

Избел промолчала, хотя и чувствовала, что возбуждение брауни очень плохо действовало на духов, населявших помещения ее дома-башни.

Она оставила фамильные земли Лох-Файна в тщетной надежде на то, что избавится от своего дара. Но в результате обнаружила, что в новом доме этот дар стал еще сильнее. И теперь она была почти уверена: тени Лох-Файна были не так густо населены, как те, что вокруг Бандала, ее дома-башни. «Как хорошо, что мой муж не прожил достаточно долго, чтобы понять всю силу моего дара, – часто думала Избел. – И еще лучше, что он не знал, насколько волшебны его земли».

Она снова выругалась, выдергивая полу своего шерстяного плаща из чьей-то призрачной руки.

– Твои опасения взволновали призраков, Пульхер, – пожаловалась она. – Теперь даже они пытаются меня задержать. – Избел потянулась за своей тростью, стоявшей рядом с тяжелыми дубовыми дверями большого зала.

– Никогда не думал, что буду на стороне этих духов, но жалею, что у них маловато сил, – проворчал Пульхер, скрестив руки на узкой груди. – Тебе следует подумать о собственной безопасности. Если этот смертный был настолько глуп, что позволил себя ранить и заблудился в лесу, то пусть там и сгниет.

– Какое у тебя жестокое сердце! Но у меня-то нет такого преимущества…

– Чего у тебя нет, так это мозгов, – заметил брауни. – Не знаешь, чего следует бояться.

– О да, я умираю от ужаса при мысли о том, что придется выйти в лес ночью. Но я должна. Сон прервался, но его сила осталась. Этот человек зовет меня, Пульхер. Он словно схватил меня за руку и тянет. Клянусь сердцем и душой, что не могу не обращать внимания на его зов и крики о помощи. Я должна идти к нему.

– Думаешь, у него такой же дар, как у тебя? – спросил Пульхер, выказывая некоторый интерес.

– Я не знаю. И в этот момент у него есть власть надо мной. Чувствую, что он не сознает всей опасности своего положения. Боится только за свое состояние, потому что ранен, а в лесу очень холодно.

– Тогда иди, найди своего лорда. Но не иди слепо в ночь. Сегодня там царят Cлуа.

Избел передернулась. Слуа были самыми грозными из всего волшебного народа. Говорили, что это духи «неупокоенных», сражавшиеся друг с другом долгими и холодными зимними ночами и пятнавшие камни кровью. Сегодняшняя ночь выдалась именно такой – ужасно холодной. И если Слуа найдут в лесу человека, то поднимут его и прикажут следовать за ними. Заставят его убивать и калечить людей. И Слуа, как говорили, были безжалостными хозяевами. Может, именно эту опасность, приближавшуюся к мужчине, она и чувствовала? Нужно попытаться спасти его от этого ада на земле. Ибо никто не смог бы мучить человека так ужасно и непрестанно, как армия «неупокоенных» мертвецов.

– Я не выхожу без защиты, друг мой, – заверила она брауни. – У меня на шее висит выкованный из железа крест. А в кармане платья – хлеб и соль, а также фляжка святой воды, чтобы разбрызгать ее при необходимости. Кроме того, моя трость вырезана из рябины и окована железом. К тому же утром я молилась под омелой о защите.

– Может, ты это предвидела?

– Может быть. – Избел направилась к двери, собираясь с духом. – Однако я верю, что у меня достаточно даров. Не думаю, что мне добавили еще один, наделили проклятой способностью знать, что будет, – бормотала она на ходу.

– Такая способность может стать не только проклятием, но и благом.

Избел нахмурилась, сообразив, что Пульхер последовал за ней во двор.

– Меня не нужно провожать до ворот. Думаю, я сама способна их найти.

– Я решил идти с тобой.

Остановившись, Избел уставилась на брауни в немом изумлении. Она вдруг подумала о том, что он, возможно, и впрямь считал, что крохотная женщина вроде нее может над кем-то возвышаться. Ее всегда звали «последним поросенком из помета, карлицей». Но, может быть, то обстоятельство, что она куда выше многих волшебных существ, и являлось причиной того, что некоторые создания из мира духов ее терпели.

– Ты просто не можешь этого хотеть, Пульхер, – сказала наконец Избел. – Я ведь знаю, что ты не любишь фей. К тому же в темноте скрываются существа, которые не питают большой любви к брауни.

– Да, верно. Но все равно пойдем. Чем скорее пойдем, тем скорее вернемся. – Человечек вздохнул и миновал тяжелые, обитые железом дубовые ворота. – Почему ты колеблешься? – спросил он, обернувшись к Избел.

– Жду, когда дух кормилицы покойного мужа отпустит мой плащ, – пробормотала Избел, отстраняя невидимую руку, пытавшуюся втянуть ее обратно в дом-башню.