Посещения старого лэрда так ее не тревожили. В детстве она несколько раз в неделю бегала в замок – приносила еду старому лэрду. Он всегда был очень добр к ней и скорбел, когда три года назад умерла ее мать. Более того, она была уверена, что это он оставил корзинку с котятами у ее двери – пытался таким образом ее развеселить. Но старый лэрд теперь мертв, а сын приехал в замок, чтобы занять его место.

Заплетая косы, Роуз старалась припомнить мальчика, которого когда-то знала. «Темный вроде бы… – подумала она с улыбкой. – Да, темные волосы, темно-серые глаза… и смуглый». Он был удивительно добр к маленькой девочке. Она даже опечалилась, когда почти десять лет назад он уехал во Францию. Он редко и ненадолго навещал родной дом, но она тогда не видела его, так что запомнила совсем молодым, девятнадцатилетним. А теперь ему почти тридцать. Юность он провел в битвах, а все его родные умерли. Не удивительно, что он, как говорили, молчалив и угрюм…

Роуз тут же отругала себя за то, что внимала всяким слухам и сплетням.

Что ж, юноши становились взрослыми мужчинами. Добрые и улыбчивые молодые люди превращались в суровых строгих лэрдов – таков печальный закон жизни. Увы, сладостная юность скоро меркнет.

Сама же Роуз была счастливым ребенком, любимым и блаженно невинным. Но время шло, и жизнерадостное детство закончилось. Ее мать была не в силах заглушить мерзкий шепоток о женщинах из семьи Кит и остановить взрывы страха и гнева. Роуз понимала людские опасения, потому что время от времени и сама их испытывала. Но она никак не могла взять в толк, почему все это делало людей такими жестокими.

Осторожно уложив пирожки в корзинку, Роуз помолилась о том, чтобы лэрд оказался одним из тех немногих, которые ничего не чувствуют, съев приготовленную ею еду. Пусть блаженно улыбнется и возрадуется просто потому, что съел что-то вкусное. У нее, Роуз, и без того много бед. Не хватало, чтобы еще и новый лэрд смотрел на нее со страхом и подозрением…

– Что же, парни, пожелайте мне удачи, – сказала она, надевая плащ.

Роуз покачала головой, когда только двое из четырех котов, находившихся в кухне, соизволили взглянуть на нее. Как это печально, когда двадцатиоднолетней женщине приходится разговаривать с котами. Увы, после смерти матери ей почти не с кем было поговорить.

– Пссст! Роуз!..

Роуз тотчас подумала, что разговаривать с котами куда приятнее, чем с некоторыми людьми. Но тут же упрекнула себя за недоброжелательное отношение к людям и улыбнулась молоденькой девушке, вылезавшей из кустов. Мег была в том возрасте, когда ты уже не ребенок, но еще и не совсем девушка. У этой Мег был живой ум, но, к несчастью, «живой ум» очень уж интересовался всем, что было связано с Роуз.

– Боюсь, Мег, что не могу принять тебя сейчас, – сообщила Роуз, мысленно улыбаясь. – Я должна идти в замок.

– Знаю, – кивнула Мег и зашагала рядом. – Лэрд хочет видеть тебя и хочет сам попробовать твою еду.

Роуз нахмурилась.

– Откуда ты знаешь?

– Об этом шепчется вся деревня.

– О господи!

– Похоже, старый лэрд вел дневник, поскольку считал, что поможет сыну тут освоиться, если будет вести записи обо всем, что говорится и делается в замке, в деревне и в землях Данкерна.

– И в дневнике он написал о Роуз-коттедже, о женщинах семьи Кит и о саде?

– Так и есть. Превозносил твои яблочные пирожки.

– Старый лэрд был очень добр, но жаль, что он сделал это…

– Почему? Ведь молодой лэрд жил здесь несколько лет, и думаю, что он все слышал.

– Верно, – вздохнула Роуз. – Но он мог об этом забыть.

– Даже если и забыл, ему напомнили. – Мег откинула со лба свои густые темные волосы и добавила: – Да-да, мистрис Керн наверняка уже пожаловалась ему…

– Она поспешила увидеть нового лэрда?

– При первой возможности. И сразу же потащила к нему бедняжку Энн – едва он приехал. Лэрд ведь не женат, верно?

«Все хуже и хуже», – размышляла Роуз, посматривая на крепкие стены Данкерна. Джоан Керн ненавидела ее, ненавидела ее мать и была самой злобной и настойчивой противницей женщин из семейства Кит. Она вышла замуж за Керна, но, овдовев, вернулась домой. Мать Роуз шутила: мол, Керны, должно быть, устроили большой праздник, когда она их покинула. Джоан была дальней родственницей старого лэрда и гордилась этим куда больше, чем следовало, – кроме нее многие другие члены клана могли претендовать на подобную честь. По каким-то причинам Джоан всегда недолюбливала женщин семейства Кит, у Роуз было чувство, что мать знала эти причины, но так и не поделилась с ней.

– Это будет хорошая партия, – пробормотала она, гадая, почему мысль о женитьбе нового лэрда на Энн так ее раздражала. – Несмотря на свою мать, Энн – очень добрая девушка.

– Но слишком уж мягкая. Думаю, лэрд ее пугает. Недаром мистрис Керн ругала дочь по пути домой. Обзывала «робкой маленькой мышкой». Энн все время конфузилась, а если и говорила с лэрдом – то едва слышно, дрожащим голосом.

– А ты подслушивала, верно?

Мег кивнула, не выказывая ни малейшего раскаяния.

– Несколько раз казалось, что меня вот-вот поймают.

– Лэрд что-то сделал, чтобы напугать Энн?

– Они с матерью об этом не говорили. – Мег нахмурилась и почесала свой остренький подбородок.

– Да и что Энн могла сказать, если ее мамаша все стонала и ныла насчет неблагодарных детей? Говорила только, что он слишком велик, слишком темен и слишком грозен.

– Слишком грозен? – Роуз замедлила шаг.

– О, я бы не обращала внимания на эту Энн. – Мег презрительно фыркнула. – Она слишком слабая и нежная. К тому же трусиха. Стоит маленькому кролику показать зубы, и она падает в обморок.

Роуз отвела глаза и проглотила смешок. Не слишком хорошо с ее стороны слушать сплетни Мег, но она не могла удержаться от соблазна. К сожалению, только от нее Роуз и узнавала новости о происходившем в деревне.

– Я начинаю понимать бедняжку Энн, – пробормотала она, останавливаясь перед воротами замка.

– Но ты куда храбрее, – заверила Мег. – Энн никогда бы не смогла жить одна, хотя подозреваю, что иногда она об этом мечтает.

На сей раз Роуз не удержалась от смеха.

– Скверная девчонка Мег! – выпалила она, но тут же вновь стала серьезной и вздохнула, глядя в открытые ворота на толстые стены замка. – Сейчас я не чувствую себя очень уж храброй… – Она посмотрела на корзинку с пирожками. – Все время гадаю, почему лэрду понадобились мои яблочные пирожки. Может, хочет узнать, такие ли они вкусные, как считал его отец? Или ищет доказательства, что я – ведьма, злобная тварь, которую нужно выбросить из Данкерна?

– Ну… ты слишком долго думаешь об этом. – Мег стала за спиной Роуз и осторожно начала ее подталкивать, пока та не прошла в ворота. – Сама знаешь, что не можешь сбежать и спрятаться, верно? Так что лучше поскорее с этим покончить. И разве твоя еда не делает людей счастливыми и веселыми? Разве угрюмые лица не превращаются в улыбающиеся? Веселый, смеющийся лэрд не способен повесить тебя на стенах замка.

– Спасибо. – Роуз ловко увернулась от толчков Мег и нахмурилась. – Я чувствовала себя хорошо, пока ты это не сказала.

– А, вот и ты, Роуз! – воскликнул тощий молодой человек по имени Доналд. Он поспешил к ней.

– Да, вот и она, – кивнула Мег. – Ты так умен, что выследил ее здесь?

Доналд ответил девушке злобным взглядом.

– Крысиное гнездо на палке сюда не приглашали. Иди домой, девчонка.

Когда Мег вернула оскорбление в весьма впечатляющих выражениях, Роуз снова вздохнула. Доналда и Мег разделяло всего четыре года, и все же Роуз не помнила того времени, когда они не ссорились и не оскорбляли друг друга. Ее мать находила эту пару неиссякаемым источником развлечений и даже считала их ссоры брачным танцем. Флора Кит прекрасно разбиралась в людях, но Роуз иногда гадала, выживет ли эта парочка после очередной схватки.

Сделав глубокий вдох, Роуз расправила плечи и вошла в замок. Доналд и Мег не нуждаются в свидетелях своих «танцев». К тому же Мег была права, утверждая, что лучше поскорее покончить с этим визитом. Думая о встрече с лэрдом и обо всем, что могло пойти не так, Роуз едва не поддалась соблазну съесть собственный яблочный пирожок. Наверное, это помогло бы ей приветствовать молодого лэрда со спокойным сердцем и учтивой улыбкой.