- Так когда ты приступаешь?

Алли опустилась в кресло.

- Я не приступаю.

- Еще раз?

- Я поблагодарила мистера Харриса, что он думает обо мне, и сказала, насколько я польщена, но не могу оставить свое место в "Лучшем начале".

Меньше месяца прошло с открытия первой чартерной школы, и начало строительства второй планировалось на весну. Нет, она не могла даже рассматривать вариант ухода.

- Слушай, никто здесь не станет скучать по тебе больше меня, но я не понимаю, как ты можешь такое упускать. Это все равно что мечта, ставшая явью.

В нормальных обстоятельствах это могло быть так, но жизнь Алессандры Синклер была далека от нормальности. Будучи дочерью Виктории Ингрэм, она родилась в семье, чье имя упоминалось в одном ряду с Вандербильтами, Рокфеллерами и Херстами. Вместе с такими привилегиями приходят и определенные обязательства, список которых возглавляла семья. Практически каждая сторона жизни Алли была как-то связана с "Ингрэм Медиа". Всегда. Империя ее дедушки так или иначе затронула весь город, и с самого раннего возраста ее обучали тому, чего ждали от его наследников. Вовлеченность в семейный бизнес рассматривалась как аксиома.

После колледжа Алли провела два года, изучая различные филиалы "Ингрэм". Но то время, что она провела в благотворительном фонде своей семьи, принесло ей наибольшее удовлетворение, и с тех пор она трудилась над их новейшим проектом. И не так, как ее мать - разрезая ленточки и планируя встречи между утренним теннисом и послеобеденным чаепитием. Нет, последние три года Алли долгими часами трудилась в "Лучшем начале" и гордилась тем, чего им удалось достичь.

- Я счастлива там, где я есть сейчас, - сказала она Харпер. И поскольку это было правдой, признание ее заслуг кем-то вроде Оливера Харриса значило многое, особенно когда маленькая часть ее все еще сомневалась, а не держат ли ее исключительно из-за фамилии. Возможность собственными заслугами доказать, чего она стоит, была заманчивой, но для Алли фраза "семья на первом месте" не обсуждалась.

- Ну, если ты так говоришь, - улыбка Харпер не коснулась ее глаз.

- Так чего ты так носишься с утра пораньше в понедельник? - спросила Алли, переводя тему. - Когда ты только что вошла в дверь, ты выглядела, будто женщина на задании.

- Божечки, я чуть не забыла! - Харпер вытащила газету из кучи заявок, которую несла с собой, и положила на стол Алли. - Страница шесть.

Алли переворачивала страницы, пока не наткнулась на фотографию, которая почти заставила ее сердце пропустить удар. Это был снимок, сделанный в Филдовском музее.

Она. В руках Хадсона.

Организатор мероприятия Алессандра Синклер с новоиспеченным самым завидным холостяком Чикаго, бизнес-магнатом Хадсоном Чейзом.

У нее слюнки потекли, пока глаза ее блуждали от его довольной улыбки к руке, собственнически обвившей ее талию. Это было нечто большее, чем обычный снимок для прессы на каком-то благотворительном вечере. Это было их первое совместное фото. Ее сердце было разбито, когда их летний роман закончился так внезапно, и не осталось ни единой фотографии, отчего потеря казалась еще более острой. Но теперь они были в официальных костюмах. Она уставилась на фото, впитывая каждую деталь, пока звонок телефона не разрушил эту магию.

- Ну разве ты не на пике популярности сегодня утром? - сказал Хадсон.

Алли нахмурилась и выхватила телефон из гнезда.

- Алессандра Синклер.

- Мисс Синклер, замечательное фото в газете этим утром. Весьма фотогенично.

От звука его голоса ее дыхание прервалось.

- Мистер Чейз.

Брови Харпер взметнулись вверх. Она наклонилась вперед, браслеты на ее руке звякнули, когда она оперлась локтями на край стола Алли и подперла руками подбородок.

- Рада, что вы позвонили. Мне не удалось поблагодарить вас тем вечером в субботу.

- За деньги или за танец?

Алли даже по телефону могла различить его самодовольную улыбку. Она помедлила, затем предпочла проигнорировать вопрос.

- Ваше пожертвование было очень щедрым.

- Что подводит меня к цели этого звонка, вместе с недоверием к уважаемой почтовой службе Соединенных Штатов, - сказал Хадсон. - Я уверен, вы с нетерпением жаждете получить мою... щедрость.

На последнем слове его голос изменился. Тон стал ниже, почти обольщающим.

Харпер наклонилась ближе.

- Что он говорит? - прошептала она. Боже правый, она вела себя как подросток на ночевке. Алли почти ожидала, что она включит громкоговоритель или хуже того, обежит стол и прижмется ухом к трубке.

- Очень мило с вашей стороны проявить такую заботу, - сказала Алли. - Я с радостью пришлю за чеком курьера.

- Нет, я настаиваю на передаче чека в знакомые руки.

Алли едва не задохнулась.

- Вы хотите, чтобы я забрала чек лично? - она знала, что ее голос прозвучал на несколько октав выше нормального, но черт подери, она не могла этого сделать. Она запаниковала, не зная, как реагировать на его необычную просьбу. С одной стороны, ее обязанность перед работодателем заключается в сборе пожертвований. С другой стороны, она меньше всего хотела снова встречаться с Хадсоном. Ее глаза опустились на фото в газете. Ну, может быть, и не меньше всего.

Его низкий голос прервал ее внутренние дебаты.

- Да или нет, мисс Синклер?

Харпер изумленно таращилась на Алли, раскрыв рот.

- Если ты не пойдешь, пойду я, - предложила она. Как щедро.

- Ладно, - она потянулась за бумагой и ручкой. - Где?

- Мой офис. Сегодня вечером.

Алли быстро нацарапала адрес, пытаясь уложить в голове тот факт, что через несколько часов ей опять придется очутиться в одной комнате с Хадсоном Чейзом.

На южном берегу реки Чикаго, возвышавшемся над остальной частью города, Хадсон, склонившись над столом, вывел подпись на чеке на миллион долларов.

Офисы "Чейз Индастриз" занимали шесть верхних этажей того, что раньше было известно как здание "Лео Бёрнетт". Выполненное из гранита, стекла и стали, постмодернистское сооружение источало власть, силу и было столь же мужественным, как и мужчина, возглавлявший его командный центр.

Хадсон поставил ручку Montblanc на подставку из красного дерева и нажал на кнопку прямой связи с личным ассистентом.

- Я ожидаю визита мисс Алессандры Синклер. Как только она подойдет, проводите ко мне.

Выпрямившись, он повернулся к окнам во всю стену от пола до потолка, демонстрировавшим потрясающий вид. Солнце опускалось за горизонт, превращая урбанистический пейзаж в вереницы мерцающих огней. Хадсон думал о том, как еще десять лет назад он был не в состоянии выписать чек и на десять долларов, дерьмовые апартаменты обеспечивали вид с первого этажа, а будущее, к которому он был приговорен, было жалким.

Теперь же он являлся владельцем черной карты Американ Экспресс, водил роскошные спортивные машины с кучей лошадиных сил под капотом и жил в трехэтажном пентхаусе, который раньше был штаб-квартирой одного журнала, с которым большинство подростков проводило часы, запершись в ванной.

Он определенно предпочитал такую жизнь и контроль, который она принесла с собой. Кровью и потом он пробился в этот мир, и тяжелая работа окупилась. Он имел все, что желал, за исключением женщины, которая пинком отшвырнула его сердце и ушла, толком не попрощавшись.

Хадсон глянул на LeCoultre на своем запястье - прошло десять минут. Он оставил эту хрень в прошлом.

Но некоторые вещи стоили ожидания.

И как раз, когда он хотел опять бросить нетерпеливый взгляд на часы, в дверь постучали, затем раздался мужской голос: