Когда я вечером пришел к Вале, все уже были в сборе. Сидели и ждали, не зная, что это мне взбрело в голову так срочно устраивать эту встречу.

— Вот и он, — с ноткой возмущения в голосе встретил мое появление Кузнецов. — Ну-ка, выкладывай, зачем тебе нужно было нас собирать? Что там у тебя в портфеле?

Ничего не отвечая, я раскрыл портфель и начал вытаскивать и ставить на стол бутылки с вином и банки с консервами.

— Это еще что за новость? — удивилась Валя. — С какой стати пир? Может, решил жениться на этой Лисовской?

— Возможно, все возможно… — загадочно усмехаясь, ответил я. — Не только ведь обер-лейтенанту Зиберту жениться на фрейлейн Довгер. Почему бы коммерсанту Яну Богинскому не поискать свое счастье в салоне очаровательной госпожи Лидии Лисовской?

— И ты нашел это счастье? — спросил Шевчук.

— Да, нашел! Готовьтесь поздравить меня. Слушайте же! «Тигры» — это танки, вес каждого — пятьдесят тонн… «Пантеры» — это самоходные пушки… — начал объяснять им.

Я посмотрел, какое впечатление произвели мои слова на присутствующих. Валя и Михаил были удивлены, чувствовалось, что они увлечены моим рассказом. А вот в глазах Николая Ивановича — лукавая искорка. Не успел я закончить свою патетическую тираду, как он, еле сдерживая смех, произнес:

— Говоришь, в салоне фрау Лели нашел ты свое счастье. Это она посвятила тебя в тайны новых видов немецкого вооружения?

— Да, она.

— А от кого она об этом узнала?

— Этого она мне не сказала.

— Хочешь, я расскажу тебе, какими источниками информации она пользовалась?

— Пожалуйста.

— Так вот: всю эту характеристику «тигров» и «пантер» Лисовская выудила у своего приятеля — офицера штаба Кицингера Пауля Зиберта.

Мне стало неловко. Я стоял перед товарищами, не зная, что сказать. «Хвастунишка, невыдержанный хвастунишка! — укорял я себя. — Разве можно, не убедившись в достоверности информации, поступать так, как поступил я сегодня? Стыдно перед товарищами. Что скажут они обо мне? Засмеют».

Но никто, кроме Кузнецова, не смеялся. Смех же Николая Ивановича не осуждающий, а добродушный.

— Как это случилось? — выдавил я наконец из себя.

— Вчера захожу к Лисовской. Пьем кофе, болтаем о том о сем. И вот тут она довольно осторожно начинает тянуть меня за язык. Я догадался: ей нужна информация для Николая — и поэтому охотно отвечал на ее вопросы. Откровенно говоря, я едва успевал сочинять ответы.

— Значит, — сказал Шевчук, — все, о чем сообщил пан Богинский, — плод фантазии обер-лейтенанта Зиберта?

— Нет, не все. Кое-что, скажем, насчет «тигров», отвечает действительности, а вот что касается «пантер», то пусть многоуважаемый пан коммерсант извинит меня: Паулю Зиберту еще не удалось получить подробной их характеристики, поэтому он вынужден был выдумывать.

— А от кого обер-лейтенанту Зиберту стало известно о «тиграх»? — поинтересовался Шевчук.

— От майора фон Диппена. Он прибыл сюда с особой миссией: содействовать продвижению частей на фронт. Познакомил нас фон Бабах. Вначале между нами возник небольшой спор. Я обвинил его в излишней болтливости, так как он сразу же после нашего знакомства начал провозглашать длинные патриотические тирады, в которых, между прочим, ничего конкретного не было. Тогда-то я, дабы разжечь его страсть, и решил возмутиться: «Извините, господин майор, но я никогда не буду с первым встречным, не зная, кто он, говорить о недозволенных вещах и о том, что мне наверняка не известно…» И тут в наш разговор вмешался фон Бабах. Как я и ожидал, он начал рассыпать комплименты в мой адрес. Дескать, я заслуженный офицер, бесконечно преданный фатерлянду и фюреру, и мне известно больше, чем кому бы то ни было другому, потому что я имел счастье беседовать с самим гаулейтером, и он, фон Бабах, был свидетелем этого интересного и откровенного разговора.

После этого, — продолжал Николай Иванович, — фон Диппен проникся ко мне особенным доверием и в откровенной беседе рассказал все, что знает о новинках военной техники.

— Надо было нам об этом раньше сказать, — заметил Шевчук, — тогда бы Николай не тревожил пани Лелю.

— Я не говорил вам об этом и не передавал в отряд информацию потому, что, во-первых, она не полная, а во-вторых, я не убежден, что она точная. Все это нужно еще старательно проверить. Поэтому Гнидюк, поручив Лисовской узнать о «тиграх» и «пантерах», поступил правильно. Не с одним же Паулем Зибертом встречается она. Уверен, что она и от других своих знакомых будет стараться разузнать тайну «тигров» и «пантер». Кстати, есть еще какие-то «фердинанды». Ты, Николай, поблагодари Лидию Ивановну за полученные сведения, попроси уточнить их и одновременно, если она сможет, узнать об этих «фердинандах».

— Так что не отчаивайся, друже, — успокоил меня Шевчук. И спросил Кузнецова: — А может, признаем пана Богинского победителем первого этапа соревнований и выпьем по рюмке за его дальнейшие успехи? Не пропадать же этому добру.

— Это можно, — согласился Кузнецов. — Итак, за твои успехи, Николай! Ты хорошо постарался. И за это мы удостоим тебя чести доставить в отряд характеристику новых видов немецкой военной техники.

Мы так и не выяснили, сколько пассажиров было в машинах, подбитых во время «подвижной засады»: семь или восемь. «Лишний» пистолет, найденный мною, Кузнецов оставил у себя.

Пистолет был необычный, нового выпуска, он вполне подходил обер-лейтенанту гитлеровского вермахта. И не раз в компании штабных офицеров Пауль Зиберт демонстрировал эту новинку германского военно-технического прогресса.

Чаще всего это происходило на вечеринках, которые, по нашему поручению, устраивала Лидия Лисовская. Постоянным участником этих вечеринок был Пауль Зиберт. Если хозяйка забывала или не хотела его приглашать, он все равно появлялся, и не раз Лисовская удивлялась, откуда он узнал, что у нее устраивается веселая пирушка.

За столом, уставленным бутылками, о чем только не говорили опьяневшие завоеватели. Каждый старался удивить других чем-то интересным, оригинальным, сенсационным.

— Я был с фюрером на одном роскошном вечере во Франкфурте-на-Майне.

— Я однажды летал в Турцию. Сопровождал транспорт с оружием. Хотел попасть в гарем, но не удалось…

Конечно, не все можно было принимать на веру, но, как правило, в каждой «сенсации» было какое-то рациональное зерно.

Однажды Лидия Ивановна сообщила, что к ней должны прийти два подполковника вермахта.

— Они, — сказала Лисовская, — чрезвычайные уполномоченные генерального штаба. Интересуются, много ли военных заняты нефронтовыми делами и какая в этом необходимость. Никому из офицеров не хочется на фронт. Поэтому меня и попросили устроить этот прием для подполковников.

— А кто еще будет?

— Несколько офицеров из рейхскомиссариата. Майор Вайнер — военный инженер, я с ним несколько дней назад познакомилась, где работает — не знаю, но, наверное, важная птица, и еще один мерзкий гауптштурмфюрер из гестапо, Конрад, никак не могу от него отцепиться.

— А обер-лейтенант Зиберт? Что, он уже не пользуется благосклонностью фрау Лели?

— Думала и его пригласить, но потом решила: пусть хоть раз обойдется без него. В его присутствии я чувствую себя как-то скованно. Лишь только начну с кем-нибудь разговаривать, как он встревает в беседу. Раньше я думала, что он меня ревнует. Но потом поняла: боится, как бы кто-либо из офицеров не выдал какой-нибудь военной тайны.

— Согласен, не надо приглашать этого обер-лейтенанта, — поддержал я Лисовскую и подумал: «А он все равно придет, хорошо, что предупредила».

Он пришел, как только все сели за стол. Его появление изумило хозяйку, а офицеры (разве что за исключением гестаповца Конрада, чувствовавшего, что в лице обер-лейтенанта он имеет опасного соперника, которому пани Лисовская больше симпатизирует) обрадовались, так как за столом лучшего компаньона, чем Пауль Зиберт, вряд ли сыщешь.