Занятые работой по размещению института в сельве, научные сотрудники засиживались до глубокой ночи, обсуждая лабораторные планы и другие важные вопросы.
— А как сегодня лошади? — спросил человек в дымчатых очках, по-видимому, директор института.
— Совсем сдали, — ответил другой. — Если в ближайшие дни охота окажется неудачной…
Ньяканина, неподвижно застыв на балке, не упускала ни одного слова, ни одного движения собеседников.
— Похоже на то, — успокоенно прошептала она, — что мои ядовитые сестрички изрядно перетрусили. Эти люди вряд ли способны на что-нибудь серьезное…
Вытянув шею и высунув нос из-за края балки, она внимательно рассматривала говоривших.
У людей были и другие неприятности.
— Сегодня нам просто не везет, — продолжал один из них. — Разбито пять ампул…
Ньяканина все больше и больше сочувствовала людям.
— Бедняги! — пробормотала она. — Разбить пять ампул!
И она уже собиралась покинуть свое убежище, чтобы заняться обследованием этого безобидного дома, как вдруг услышала следующие слова:
— Зато змеи чувствуют себя отлично… Кажется, здешние условия идут им на пользу.
— Что такое?! — чуть не подскочила Охотница, быстро двигая раздвоенным кончиком языка. — О чем болтает эта лысина в белом халате?
А человек продолжал:
— Для них лучшего места и не придумаешь… А мы в них сейчас очень нуждаемся. И мы и лошади…
— К счастью, здесь можно наловить целую кучу змей. Несомненно, это настоящее змеиное царство.
— Г-м… г-м… г-м… — пробормотала Ньяканина, свернувшись на своей балке в еле заметный клубок. — Дело принимает иной оборот… Надо подольше побыть в обществе этих милых людей… Можно узнать много любопытного.
Она в самом деле услышала столько любопытных вещей, что, покидая через полчаса свое убежище, забыла всякую осторожность и одним неловким движением выдала свое присутствие: сорвавшись вниз, она ударилась о дощатую перегородку, но тут же угрожающе вытянула вперед голову. Из раскрытой пасти показался язык.
Ньяканина иногда достигает трех метров в длину и очень смела. Ее без преувеличения считают самой дерзкой из всех американских змей. Она не боится вступить в схватку с человеком, хотя он значительно сильнее ее. Уверенная в себе, она мнит, что ее все боятся; вот почему наша разведчица почувствовала себя задетой, когда при виде ее люди спокойно рассмеялись.
— Это ньяканина… Тем лучше; она переловит крыс в доме…
— Крыс? Как бы не так… — вызывающе прошипела змея, не двигаясь с места.
Тогда один из людей не выдержал и встал.
— Хоть она и полезна, но все же змея… Того и гляди заползет ночью в кровать…
И, схватив палку, он изо всех сил запустил ее в Ньяканину. Палка, свистя, пронеслась над головой непрошеной гостьи и с треском ударилась в стену.
Хоть Ньяканина и не труслива, но вдали от сельвы, лицом к лицу с четырьмя людьми, ей стало не по себе; она пустилась наутек с той стремительностью, которая наряду с отвагой является одним из основных качеств Охотниц.
Преследуемая лаем собаки, которая гналась за ней следом, что проливало новый свет на намерения этих людей, — беглянка, изнемогая от усталости, добралась кое-как до пещеры; потом переползла через Лансеоладу и Атрос, чтобы, свернувшись в клубок, отдышаться.
VI
— Наконец-то! — воскликнули все в один голос, окружая разведчицу. — А мы уж думали, что ты, по старой дружбе, останешься с людьми.
— Г-м… — пробормотала Ньяканина.
— Ну, какие новости? — спросила Террифика.
— Ждать ли нам нападения, или просто избегать столкновения с людьми?
— Пожалуй, это самое лучшее… Необходимо перебраться на тот берег реки, — ответила Ньяканина.
— Что?.. Как?.. — вырвалось у всех. — Ты с ума сошла?
— Сначала выслушайте меня.
— Так рассказывай!
И Ньяканина рассказала обо всем, что она видела и слышала о создании Института серотерапии, об его планах и целях, о намерении людей выловить в этих краях всех ядовитых змей.
— Это нас-то выловить?! — не выдержали Лансеолада, Крусада и Золотая Уруту, уязвленные до глубины души. — Ты оговорилась; должно быть — убить!
— Нет! Именно выловить! Посадить под замок, хорошенько кормить и каждые двадцать дней выкачивать из вас яд! Не жизнь, а мечта!
Змеи оцепенели от удивления. Ньяканина отлично объяснила, для чего заготовляется яд, но не успела рассказать о средствах, с помощью которых будет добываться сыворотка.
Сыворотка против змеиного яда! Другими словами, верное исцеление, полная невосприимчивость людей и животных к укусам; а для змей — неизбежная гибель от голода среди просторов родной цветущей сельвы!
— Совершенно верно, — спокойно подтвердила Ньяканина. — Именно об этом и идет речь.
Будущее не пугало Охотницу. Что ей за дело до того, если все животные сельвы окажутся невосприимчивы к яду? Сестры-охотницы надеются лишь на свои зубы да мускулы. Их семье угрожает только одна опасность — слишком большое сходство с ядовитыми змеями. Как бы это сходство не оказалось для них роковым. Вот почему Ньяканина была тоже заинтересована в уничтожении института.
— Я берусь начать боевые действия, — заявила Крусада.
— У тебя есть план кампании? — быстро спросила Террифика, которой никогда не хватало собственных мыслей.
— Никакого. Завтра к вечеру я просто постараюсь подстеречь Человека.
— Будь осторожна! — многозначительно сказала Ньяканина. — У людей еще немало пустых клеток для нас… Да! Я забыла сказать, — прибавила она, обращаясь к Крусаде. — Несколько минут тому назад, около Дома, мне пришлось столкнуться с черной мохнатой собакой… Кажется, она обучена охоте на змей… Будь осторожна!
— Что ж, увидим! Но я прошу завтра вечером созвать Конгресс в полном составе. Если мне не удастся присутствовать, тем хуже…
Между тем удивлению собравшихся не было границ.
— Собака, обученная охоте на змей! Ты уверена?..
— Почти. С ней надо быть начеку. Она может причинить нам больше вреда, чем все люди вместе взятые!
— Я беру ее на себя! — воскликнула Террифика, очень довольная тем, что может без особого умственного напряжения пустить в ход смертоносные железы, из которых яд устремлялся к зубам при малейшем раздражении.
А змеям уже не терпелось разнести новость по своим лесным владениям. Ньяканина, как отличный древолаз, получила особое задание поднять по тревоге змей, живущих на деревьях.
В три часа утра заседание закрылось. Вернувшись к обычной жизни, змеи в мрачном молчании, перестав узнавать друг друга, расползлись в разные стороны. А в глубине грота, свернувшись в клубок, дремала гремучая змея. Ей грезилась целая свора черных собак, медленно цепенеющих под ее стеклянным, безжизненным взором.
VII
Был час дня. По раскаленной земле, прячась в зарослях дрока, Крусада ползла по направлению к Дому. Ее подгоняло единственное желание — убить человека, который первым попадется ей навстречу. Думать о чем-либо другом она не считала нужным. Добравшись до веранды, змея свернулась и застыла в ожидании. Так прошло полчаса. От жары, стоявшей вот уже третий день, ее клонило ко сну, но вдруг со стороны комнат послышались чьи-то мягкие шаги, и из открытой двери в нескольких сантиметрах от ярары показалась черная мохнатая собака с мутными, заспанными глазами.
— Проклятая тварь!.. — пробормотала Крусада. — Я бы предпочла Человека.
В этот момент пес, принюхиваясь, остановился и повернул голову… Поздно! С жалобным визгом он завертел укушенной мордой.
— С одним покончено, — прошипела змея, опять свертываясь клубком. Но в тот момент, когда, опомнившись от укуса, собака приготовилась для ответного нападения, послышались шаги хозяина, и она замерла, как натянутая струна, отчаянно лая на своего врага. Рядом с Крусадой появился человек в дымчатых очках.
— Что случилось?! — крикнул кто-то с террасы.
— Это — alternatus… Прекрасный экземпляр, — ответил человек. И не успела змея приготовиться к защите, как почувствовала, что горло ее сжали тиски, — человек поймал змею в петлю, пристроенную на конце длинной палки.
