— А кто волов погонял? — Я сам. Сначала с волами сетку втащу, а потом прибегу, Ласку возьму и обратно ее к молотилке. — Успевал? — Успевал! — махнул он рукой. Потом, помолчав, он вдруг вскочил и сказал: — Знаешь что? Работай с Лаской, а я буду волов погонять. Я кивнул головой и прошептал: — Спасибо… Молотьбу кончали при луне. А утром, распрощавшись с Ваней, Настей, Иваном Петровичем, с Лыско, которому напоследок дал целую горсть сахару, я уехал домой. По дороге стал накрапывать дождь. Но теперь он был не страшен, — хлеб убран. Пусть идет, это даже и хорошо: озимые уже были посеяны, им дождь нужен, чтобы успели к зиме хорошо прорасти и раскуститься. Дождик усиливался. К. Высоковский Вдвоем Бывают глаза какие-то незрячие, Тусклые, как оловянные блюдца. А у Вари глаза горячие-горячие: Радуются, смеются. Добрые, щедрые — два фонарика, Огоньков и днем не потушат… Ей не крикнете грубое: «Варька!», Шепнете: «Варюша!» Случается, трудно живется людям, Случается, люди в беду попадут — Глаза ее скажут: «Мы вместе будем…» И никуда в беде не уйдут. Друзья! Вы любите слово «папа»? Папа! Ладони мягкие, сильные. Обнимет Варюшу и скажет: «Лапа Ой-ой у тебя какая чернильная!» Ее только тронь, ей только скажи — Засветится вся, захлопочет, Готова чертить отцу чертежи, Штопать носки до ночи. «Папа, у Кати по физике пять!.. Ой, как она отвечала чудно!.. Завтра придет заниматься опять, Мне же нисколько не трудно…» Отец бормочет что-то невнятно: «Так… Молодчина, детка…» И смотрит куда-то. Куда? Непонятно! Там же голая стенка! Смотрит и думает о своем, Не на нее он смотрит, а мимо… «Папа, давай тихонько споем Что-нибудь наше, любимое…» Любят они забавные песни Мурлыкать, плечо к плечу, Вдвоем, в потемках — так интересней! — Она погромче, а он — чуть-чуть, Уютным, теплым своим баском, Таким домашним и легким… …О ком он думает? ну, о ком?… Стал каким-то чужим, далеким, Молчит, потупясь, руки скрестив… Вдвоем, а наедине!.. «Варюша, ты уж меня прости, Нездоровится что-то мне…» Папироской пыхнул, шагнул к столу, Свет включил у стола, И тени, вспугнутые в углу, Шарахнулись из угла. А на столе — комком — чертежи, Калек мятая свалка… «Папа!.. Что-то случилось?… Скажи!.. Мне же… тебя жалко!..» Он сажает ее на колени, Гладит шершавую, в цыпках, руку… Кто сказал, что два поколенья Чужие друг другу! «Дочка, плохо мне… И едва ли Тут помогут врачи: Вчера мне забраковали Проект моей электропечи… Годы работы — и всё это мимо! Рухнуло, сорвалось!..» У Вари в горле першит от дыма, В глазах — пелена от слез. Их столько, что если бы зареветь, За год не наревешься досыта! «Нельзя!.. Отец ослабеет ведь! Дура!.. Считай до ста..» Считает, считает, и слез уже нет, Слезы высохли срочно. «Папа! Если ты бросишь проект, — Всё между нами кончено!..» Такие сейчас у нее глаза, Такие в них искры мечутся… Товарищи! Дружба творит чудеса: Дочь — за отца ответчица! А он такой: не бросит, добьется! «Ложись, Варюша: На зорьке — подъем. Работать будем.» Она смеется — Всё в порядке: опять — вдвоем! |