– Недавно. Когда сбежал из психиатрички.

– Тебе повезло, что ты там побывал. Говорят, хорошо кормят. Даже икру дают.

– Ага, прессованную в таблетках. Чтобы не портилась в желудке.

– А как у них насчет любви и счастья? – скокетничала Зося и дохнула дымом на подругу-соперницу.

– Очень хорошо. Никаких бракоразводных процессов, никаких проблем.

Появился официант с подносом. Пока он раскладывал на столе приборы и открывал воду, все молчали. Как только он ушел, Зося фыркнула ему в спину дымом и сказала:

– У этого типчика профессиональная хватка. Учился в техникуме радиоэлектроники. Практику проходил в жилищно-коммунальной конторе вахтером общежития. После окончания учебы работал в доме быта приемщиком заказов. За воровство уволен по статье. Ну а человеком стал после окончания курсов официантов. Интересная биография?

– Очень! – ответил Вася, хотя ничего удивительного в ней не усмотрел.

– К твоему сведению, это ее бывший муж, – хихикнула Моська, подводя помадой губы. – Она специально и ходит сюда, чтобы хоть чем-то ему насолить. Ой, конец света, да он на тебя… туфлю свою дожил.

– Заглохни, а то сейчас фужером рот закрою! – Зоська затушила окурок в бокале с водой, принадлежавшем Моське, и положила его в пепельницу.

– Замучишься пыль глотать, – Моська поставила бокал с грязной водой подруге.

– Не шерсти против ветра, дуся! – Зоська вернула ей воду обратно. – Да стоит мне только пальцем шевельнуть, как он плюхнется у моих ног.

– Ой, не дразни, а то щекотно, аж муравьи по ладошкам скачут на копытах!

– Слушайте, а по сколько вам лет? – спросил Кукушкин, прерывая их ссору, и залпом выпил из своего бокала воду.

Подруги в недоумении переглянулись.

– Ты что, хочешь на одной из нас жениться? – хмыкнула Моська.

– Почему на одной, сразу на двоих, – Вася был серьезен.

– А не тяжеловато будет? – совсем уж развеселилась Зоська.

– Да нет, он хотел спросить, по сколько мы берем, – уточнила Моська. – Каждый оценивает нас на свое усмотрение.

– Просто человеку скучно, и мы должны его немного развлечь, – Моська начала медленно наливать в бокал Кукушкина воду. – Что, мой хороший, трубы горят? Погаси немножко, погаси.

– Значит, я свободна, как птица! – Зоська разыграла ревнивую соперницу, у которой отбивают клиента.

– Лети, ласточка, лети! – из-за ее спины послышался голос бывшего мужа. – Только чем ты скоро клевать будешь…

А в это время на квартиру Кукушкина звонил и звонил Хитроумов. Сегодня он разыскивал «молодого-одаренного» с самого утра. Узнав на работе, что Вася в краткосрочном отпуске, он через каждых полчаса набирал его домашний номер.

Всеволод Львович был очень встревожен тем, что пропал Клоп. Он не так переживал за своего исчезнувшего друга, как боялся, что может не овладеть долгожданной иконкой, которая уже снилась ему по ночам.

Курочкин целый день лежал на диване, пил лимонад и страдал от вчерашнего перепоя. Он даже придумал афоризм: «Похмелье – это пережиток вчерашнего». Слышал телефонные звонки, но трубку не поднимал. Наконец не выдержал и почти простонал:

– Зачем и кому я понадобился?

– Василий Васильевич! – обрадовался Хитроумов. – Здравствуйте, молодой-одаренный! Вас приветствует поклонник вашего таланта Всеволод Львович лично. Вы мне нужны, как воздух.

– Это как раз то, чего мне сейчас катастрофически не хватает, – Курочкина покачнуло и затошнило. – Ой, не могу…

– Что с вами, Василий Васильевич?

– У меня нарушена координация движений от систематического недопоя. Болезнь есть такая неизлечимая.

– Понятно. Я вот зачем звоню, Василий Васильевич… Скажите, когда вы видели в последний раз Фердинанда Калистратовича?

– Господи, да вы как следователь. – Курочкин вспомнил вчерашний разговор о некоем муже, которого разыскивала некая Дора Абрамовна. – Этот ваш Фердинанд Калистратович старый взяточник и развратник, разгулялся перед смертью. Впрочем, с такой женщиной, как Люся, можно и в гроб ложиться!

– Какая Люся?

– О, это, конечно, не Венера, но что-то венерическое у нее определенно есть, – повторил Курочкин слова Кукушкина.

– Василий Васильевич, любезнейший, вы мне не дадите ее телефон? Сделайте милость.

Курочкин растерялся, поняв, что проговорился.

– В-вы знаете, у м-меня сейчас такое состояние, что вряд ли я сейчас что-нибудь найду или вспомню. Вот немного отдышусь и перезвоню…

– Хорошо, любезнейший. Давайте часа через два созвонимся. Только не забудьте, а то я расторгну с вами трудовое соглашение, – Хитроумов нежненько положил трубку на рычажки и задумчиво поковырялся в носу: ему показалось, что он разговаривал не с Кукушкиным.

Курочкин пожалел, что брал трубку. Теперь ему надо было срочно сообщить о состоявшемся разговоре Кукушкину. Он не знал, насколько важной птицей был этот Всеволод Львович, но не соблюсти условий договора с хозяином квартиры, который его гостеприимно приютил, не мог. И хотя гость из Москвы очень боялся холодной воды, он мужественно бросился под ледяной душ, чтобы побыстрее изгнать из себя «пережитки вчерашнего».

А Вася Кукушкин в это время напрочь забыл, что у него в кармане было жалких три рубля, и входил в азарт ресторанного кутежа. Моська и Зоська не отпускали его ни на шаг в сторону. Как только какая-нибудь соперница пыталась пригласить Васю на танец, кто-то из девиц вскакивал, преграждая ей путь своим телом, и отвечал: «Спокойно, милая, фраер забит!»

Подобная опека Кукушкину нравилась, и он позволил себя обнимать и даже вешаться себе на шею. Он хотел выглядеть благородным франтом.

Но так было, пока Зоська не проверила его платежеспособность. Это случилось после того, как Вася ушел в туалет, специально оставив пиджак на спинке стула.

– Слушай, Моська, так он же пустой! – она испуганно показала вывернутый Васин бумажник и единственную трешку. – Сваливаем, а то придется за него башлять. Какой подонок! С такими бабками пусть жену в ресторан приглашает.

Девиц словно ветром сдуло.

Курочкин знал, где искать Кукушкина. На всякий случай позвонил на квартиру Оли, но по ее грустному голосу сразу определил, что Васи дома не было.

В зале ресторана Курочкин почувствовал отвращение ко всему, что его окружало. Все посетители ему казались излишне упитанными, беспечными и равнодушными. Заметив на спинке стула висящий пиджак, он ни на секунду не усомнился, что это был стол Кукушкина.

Не успел Курочкин допить бокал воды, как тут же появился возбужденный официант и зловеще спросил:

– За этим столом сидит ваш друг?

– И не то, чтобы да, и не то, чтобы нет, – Курочкин немного повеселел.

– Если не хотите его потерять, уплатите за него! – потребовал официант.

– Сколько он должен?

Работник ресторана достал свои записи и начал перечислять:

– Он заказал пять бутылок коньяка для оркестра, шесть бутылок шампанского для проституток, дважды я принимал от него заказы для соседнего стола – там ему одна шлюха понравилась. Не уплатил он еще и за свой стол. Я уже не считаю, что он и меня угощал…

– Сколько? – громко переспросил Курочкин.

– Двести семьдесят! – скороговоркой и с затаенным дыханием сообщил официант и застыл в ожидании.

Курочкин отсчитал триста рублей, полученных вчера от Кукушкина, и небрежно бросил на стол.

– Где он?

Официант поклонился деньгам и дрожащим пальцем показал в сторону выхода:

– Там. В клозете.

Прихватив с собой пиджак Кукушкина, Курочкин рванул в туалет.

Кукушкин стоял в туалетной комнате, склонившись над раковиной, и делал себе перед зеркалом примочки. На лице ссадины. Рубашка в крови. Увидев Курочкина, он на радостях даже обнял его:

– Понима-ашь, Вася, за правду и добро бьют, за неправду и обман – тоже. Я решил объявить войну! Да! С сегодняшнего дня, вот с этой минуты, я объявляю войну всем жуликам, взяточникам, ворам и прочей дряни и сволочи!

– Пошли домой, – Курочкин сочувствующе похлопал товарища по плечу. – Я твой заказ оплатил, на улице нас ждет машина.