– Спасибо, милая. Жаль, я не могу сделать это сам. Иначе бы я тебя не просил, – ответил я, стараясь говорить как можно более спокойно.

Обсуждать нам было больше нечего, разговор подошел к концу. Лиза заверила меня, что попытается найти приют, если такой вообще существует.

Но ведь должно найтись место в Афганистане, куда их возьмут?

То, что мы не могли патрулировать, наводило уныние на всех нас. Безделье выматывало хуже любой работы.

Несмотря на то что строения на базе располагались довольно тесно, кого-то из парней я иногда не видел целыми днями. Если они были не нужны на дежурстве или у них не было ко мне бытовых вопросов, они просто пропадали где-то, в своем маленьком мирке.

А мой личный мирок теперь составляли собаки. Отличное убежище от серой и унылой повседневности.

Постоянный страх обстрела не оставлял нас даже во сне, но бродячие афганские псы выглядели совершенно беззаботными. Жаль, что весь остальной мир не мог ладить между собой так же безоблачно, как эти двое.

Меня поражало, насколько быстро они подружились. Когда я в первый раз выпустил Наузада, то был уверен, что РПГ конец.

Игры обычно затевал мелкий, он наскакивал на Наузада, клацая зубами почти у самых обрубков ушей. При этом старший реагировал совсем не так, как в боевой ситуации: он не пытался защищаться или рвать РПГ в клочья. Напротив, он падал наземь и перекатывался на спину, позволяя себя грызть и жевать.

Теперь они играли так постоянно. Добрые десять-пятнадцать минут РПГ трепал Наузада и в хвост, и в гриву, потом отпрыгивал, давая тому подняться, – и все повторялось. Наузаду это не надоедало. Казалось, он истосковался по вниманию.

Я с удовольствием наблюдал за их играми. Это отвлекало меня от окружающей реальности и напоминало о доме.

Сегодня, когда я шел по двору базы, залитому утренним солнцем, чтобы покормить эту парочку, я заметил две серебристых миски, похожих на ту, из которой я поил Наузада в первый раз. Они лежали под каким-то тряпьем в углу, куда сбрасывали свой мусор полицейские.

– То, что надо, – сказал я себе.

Миски идеально подходили для собак. Хотя РПГ был с нами уже два дня, до сих пор мне приходилось кормить их из одной миски, а это существенно замедляло процесс.

Обе посудины были грязными и закопченными изнутри и снаружи, но мне все же удалось привести их в божеский вид после некоторых усилий.

Сегодня на завтрак было то же, что и накануне, и за день до того, но я сомневался, что кто-то будет сильно возражать. До недавнего времени собаки питались одними объедками, так что свиная тушенка с клецками и галеты – для них это был настоящий пир.

Вываливая еду из консервных банок в миски, я не считал, что поступаю неправильно, хотя и отдавал бродячим собакам наши пайки. Никто из парней не хотел брать в рот эту дрянь даже под угрозой голода. Ее все равно отправляли на помойку.

Псы сидели в напряженном ожидании, пока я готовил им завтрак за пределами вольера. Затем, удерживая миски на одной руке, как заправский официант, я открыл калитку. Я уже знал, что Наузад не попытается сбежать, еду он любил куда больше, чем свободу.

– Кормежка всего дороже, да? – посмеялся я, ставя миски на землю, чуть поодаль одну от другой.

Оба пса накинулись на еду раньше, чем я успел убрать руки от мисок. Времени у меня было в обрез, босс созвал с утра совещание, и я решил, что оставлю их наслаждаться завтраком в одиночестве. Пустые миски можно будет забрать потом.

– Ешьте чуть помедленнее, чуваки, может, хоть вкус почувствуете, – сказал я им на прощание, закрыл вольер и отправился в штабную комнату.

Прошел я не больше десяти шагов, как вдруг за спиной у меня раздался ожесточенный лай. Я обернулся, готовый к худшему.

– Наузад! – заорал я, бросаясь к загону.

Надо было догадаться, что не следует кормить их вдвоем. Надо было вспомнить то время, когда мы только взяли Бимера из приюта. Он охранял свою еду отчаянно, а потом пытался отнимать все, что было у Физз. Правда, очень быстро понял, что без боя та не сдастся, но перед этим они дрались не раз и не два.

Однако у Наузада такой проблемы не было: он был крупнее, а РПГ к тому же ел куда медленнее.

Пока я бежал, я видел, как Наузад бросился на РПГ с рычанием, в котором слышалась неприкрытая злоба. От этого звука у меня самого шерсть поднялась дыбом на загривке.

РПГ отчаянно пытался защищать свою миску, но у него не было ни единого шанса. Я распахнул калитку. Наузад прыгнул, свирепо клацая челюстями и метя сопернику в горло. Маленький пес забился в угол, откуда не было выхода.

Не раздумывая, носком ботинка я ударил Наузада по ребрам. Взвигнув, он отлетел, перевернулся в воздухе и приземлился на лапы, глядя на меня.

– Не смей! – заорал я ему.

Наузад с вызовом смотрел на меня.

Я обернулся к РПГ, который дрожал, забившись в угол. Я тяжело дышал, сердце вот-вот готово было выскочить из груди. Я поднял миску РПГ, в которой еще оставалась еда, и демонстративно поставил перед ним.

– Ешь, приятель, я буду тебя охранять.

Потом я снова повернулся к Наузаду и пошел на него, стараясь выглядеть как можно более угрожающе. Я знал, что должен показать ему, кто тут старший. Если он не приучится подчиняться сейчас, у нас будет масса проблем в будущем.

Как только РПГ начал есть, Наузад попытался к нему приблизиться. Я вскинул руку с грозным видом. Времени миндальничать у меня не было.

– Даже не думай, – предупредил я его. – Я и так уже опаздываю на совещание, у меня нет времени на всю эту ерунду.

Наузад затормозил и попятился, когда я сделал вид, что надвигаюсь на него и могу ударить. Я не хотел этого делать, но выбора не было: это дома я мог бы позволить себе дрессировать его постепенно и по чуть-чуть. Но это был Афганистан.

РПГ закончил вылизывать миску, я забрал обе посудины. Наузад тут же кинулся обнюхивать землю, где только что стояла еда, в поисках объедков. РПГ убрался на другой конец вольера, поджав хвост.

Все это было удручающе. До сих пор я не сомневался, что эти двое отлично ладят. Неужели поторопился с оптимизмом? Я так надеялся, что удастся их обоих пристроить в хороший дом. Сейчас я с удовольствием задал бы Наузаду взбучку, чтобы он поумнел, но это было бесполезно.

– Класс, теперь еще придется надзирать за вами, пока вы едите. Большое вам спасибо, – сказал я и пнул глинобитную стену. Толку в этом не было никакого, только пальцы отшиб.

На совещание я вбежал последним, запыхавшись и с двумя мисками в руках. Босс покосился на меня с недоумением.

– Извините. Афганцев тренировал, – пояснил я. Это была совсем маленькая ложь – в конце концов, псы тоже были афганцами.

Все уже сидели на местах. Я втиснулся на свой стул в первом ряду под ядовитые комментарии с другого конца комнаты, стойко делая вид, что ничего не замечаю. Пока я лез в карман за блокнотом и ручкой, босс начал говорить.

– Это не кухня, посуду моют не тут, – прошептал у меня за спиной один из связистов.

Я обернулся и показал ему средний палец – как раз в тот момент, когда босс что-то показывал на карте.

Впрочем, нам быстро стало не до шуток: через два дня нам предстояло выслать патруль в северную часть города. Задачей было напомнить местным о себе и заверить их, что мы по-прежнему на их стороне.

После совещания я обошел все наблюдательные посты, чтобы сообщить своим капралам о том, что нас ждет. Нечего и говорить, что все были рады возможности хоть немного разбавить нескончаемую рутину. Я назначил им время, когда собраться и обсудить план действий.

Я сидел на пассажирском сиденье открытого военного джипа, прохладный ветер пустыни овевал лицо. Три автомобиля выехали с базы на запад от города. Дорога была вся в рытвинах, и я ощущал каждую кочку.

Стив, молодой парень, который был сегодня за рулем, ехал по старым колеям, оставленным в пустыне бесчисленными машинами. То и дело ему приходилось сворачивать, чтобы объехать камни с кругами, нанесенными белой краской – так местные отмечали старые советские мины. Пока мы тряслись по буеракам, я старался не думать, что от нас останется, если какую-нибудь они пропустили.