Запах стоял такой, что проснулся бы даже мертвый. Вскоре все подтянулись в столовую. Начальство, как положено, пожелало парням веселого Рождества.

– Обалдеть, ты глянь, сосиски в бекон завернуты, – обливаясь слюной, сообщил один морпех другому, с восторгом глядя на свою тарелку. К счастью, дождь на время прекратился, иначе очередь желающих угоститься рисковала бы изрядно промокнуть. И без того, стоя по щиколотку в грязи, они напоминали завсегдатаев музыкального фестиваля.

– Беконом я горжусь отдельно, – доверительным шепотом сообщил мне Датчи.

– Хорошая идея, это точно, – согласился я, ухмыляясь, – но, по-моему, моя жареная картошка им нравится больше.

На мне по-прежнему была идиотская красная рубашка и оленьи рога.

Кэп подошел к нам, покончив со своей порцией.

– Отличная работа, парни. Вернемся – подумайте о смене карьеры. Я поддержу.

– Р-р-р, – только и смог ответить на это Датчи с набитым ртом.

– Кстати, поделите парней между собой так, чтобы половина в штаб пришла к двум, а вторая – к трем. Договорились? – сказал босс.

– А в чем дело?

– Санта-Клаус зовет. – И с этими словами он нас покинул.

Озадаченные, мы переглянулись с Датчи. Никто ничего толком не понял.

Когда я со своими парнями зашел в два часа в наш штаб, то расхохотался от неожиданности. Кэп со своим заместителем украсили помещение остатками гирлянд, а на столе были выложены подарки, прибывавшие на базу последние несколько недель.

От Ассоциации морских пехотинцев нам всем полагалось по коробке, набитой всякой всячиной – бритвы, зубная паста, конфеты… все то, чего в обычных пайках не дают… Но смеялся я не поэтому.

В кресле посреди комнаты восседал самый настоящий Санта-Клаус с банкой пива в руке. Понятное дело, не настоящий: это был Ливи, наш фельдшер. Ему как служащему ВМФ разрешили отпустить бороду. Он специально не брился к этому дню и теперь щеголял густой щетиной от уха до уха. Не совсем как у Санты, конечно, но смотрелось неплохо, тем более в сочетании с красной курткой, штанами и колпаком. Теперь в Наузад пришло настоящее Рождество.

– Йо, йо, йо! – прокричал он с ливерпульским акцентом. – Идите ко мне на ручки, детишки, и рассказывайте, чего хотите под елочку!

– Я не готов, Санта, извини. Вот, бери лучше Тимми. – И я вытолкнул вперед самого младшего из нас. Тим радостно плюхнулся к Санте на колени.

– Тварь! – совсем не по-рождественски завопил Ливи, когда Тим вдавил его в кресло всем своим весом, да еще в бронежилете. – Ну что, ты был хорошим мальчиком? – С этими словами он потянулся к ящику за креслом.

– Конечно, – радостно ответил Тим, подыгрывая ему. По крайней мере, я очень надеялся, что он просто подыгрывает – а не верит в Санту по-настоящему.

– Тогда выпей пивка за мое здоровье! – И Ливи протянул ему холодную банку.

Так вот что он прятал в ящике!

– Я передумал, Санта! Я следующий, – завопил я и возглавил очередь желающих посидеть у Санта-Клауса на коленях.

Санта также раздавал красные рождественские коробочки армейского образца. Это давняя традиция: где бы ты ни служил – на суше или на море, в любой части света, на Рождество каждый военнослужащий получает небольшой подарочный набор. Мы сгрудились вокруг Санты, наслаждаясь пивом, и перебирали все эти маленькие пудинги, колпаки и прочие забавные мелочи.

Мы позвали гуркхов присоединиться к нам, в благодарность за их нелегкий труд и за все, что они для нас делали. Они хихикали, как мальчишки, заходя в штаб. Мы прокричали им с Рождеством и тоже выдали подарки. Восторг у них на лицах говорил сам за себя, они радостно переговаривались по-непальски. Потом им тоже пришлось посидеть на коленях у Санты – и получить свое пиво, конечно.

В маленькой комнате было тесно, шумно и весело. Кто-то пулял из рогатки кусочками пирога, кто-то устраивал гонки игрушечных улиток, которые также обнаружились в поздравительных наборах.

Колпаки Санты надевать было обязательно – точно так же, как приветствовать королеву, чей небольшой портрет в рамке обнаружился на дне каждой коробки.

Мы встали все вместе, чтобы отдать королеве честь, а потом веселье продолжилось с новой силой. Во все стороны летели обертки, мятая бумага, пустые коробки.

Я посмотрел на двоих парней, которые соревновались, кто больше запихнет в рот мини-пудингов. Вместо того чтобы обозвать их придурками, остальные щедро делились с ними своими лакомствами, в надежде установить мировой рекорд. Закончилось все, разумеется, тем, что оба закашлялись – и сухие крошки полетели во всех, кто был рядом.

Так мы развлекались целый час. Это было удивительно. Никто не говорил всерьез о том, как скучает по дому, но парни не ожидали ни рождественского обеда, ни Санты с пивом.

Я смотрел на них и чувствовал, как сердце наполняется гордостью. Парни не жаловались, что встречают праздник вдали от дома. Они справлялись, как могли. И заслужили свой час беззаботного веселья.

За весь день у меня не было ни минуты покоя. Я только утром наскоро вырвался покормить собак. Несколько часов после обеда пришлось отдежурить на наблюдательном пункте, чтобы дать отдых парням. Время ползло невыносимо медленно, нехватка сна давала себя знать, ледяной ветер пробирал до костей, и не спасала даже теплая куртка. На небе не было ни облачка, а это означало, что ночью температура вновь упадет ниже нуля. Все местные в такие холодные ночи спасались дома, у очага.

Я думал о Лизе – чем она сейчас занимается. Под кроватью я припрятал для нее подарок. Об этом я собирался сказать ей сегодня чуть позже, когда буду звонить домой. Мы не то чтобы особо отмечали Рождество, когда были вместе, но сейчас я бы дорого дал, чтобы оказаться с ней рядом.

Удивительно, что талибы так и не проявились за весь день, и я сомневался, что они дают нам передышку в честь праздника. Скорее всего, они понесли серьезные потери накануне – по крайней мере, на это я очень надеялся.

Когда стемнело, я пошел кормить собак. Специально для них я срезал с костей четыре куска индейки. В конце концов, у них ведь тоже Рождество!

Все четверо как с ума посходили, стоило зайти в вольер: они лаяли, носились туда сюда, прыгали на меня. Джена как обычно тоненько тявкала и поскуливала, вся дрожа от возбуждения.

Дэйв меня опередил. Он уже был внутри и открывал консервы. Мишура, которой мы обтянули ограждение, промокла, поникла и утратила праздничный вид.

– Я как раз с дежурства. Думал, ты еще занят, – пояснил Дэйв, заканчивая раскладывать свинину с клецками по мискам.

– Только освободился. – Я добавил сверху кусочки индейки.

– Псам понравится, – засмеялся Дэйв. – Только парням, наверное, лучше не говорить.

– Вот тут ты прав.

– Джене дай побольше. Ей сейчас нужнее. – Дэйв кивнул в ту сторону.

Скорее всего, он был прав. Живот у нее раздулся так, что щенков стоило ожидать со дня на день.

– Счастливого Рождества, собаки, – поздравил я терпеливо ожидающую четверку. Мы разнесли миски и отошли, чтобы дать им спокойно поесть.

Изголодавшиеся псы накинулись на рождественский обед так, словно вечность ничего не ели.

На второй день Рождества мы с Датчи снова крутились на кухне. Сегодня на обед были макароны с цыпленком в белом вине. Неожиданно послышался оглушительный взрыв.

– База всем постам. Что за черт? Прием.

– База, говорит пост 1. В нас чуть не влетел снаряд, черт бы его подрал. Конец связи. – В голосе, звучавшем по рации, страх мешался с возмущением.

– Холм – Базе. Вас понял. По звуку похоже на реактивный снаряд. Конец связи.

«Черт, что они вытворяют?» – подумал я.

Талибы научились выпускать старые реактивные снаряды с самодельных деревянных пусковых установок. Эти конструкции были очень мобильными, легко прятались, но ни о какой меткости и прицельности стрельбы говорить не приходилось, – разве что талибам очень повезет.