Сегодня ночью все, чего мне хотелось, это отдежурить и урвать еще хоть часок сна. Вместе со мной на смене был Джимми, наш связист, но мы почти не разговаривали друг с другом, оба сидели, уткнувшись в книгу. Я читал воспоминания Мика Фаулера об альпинизме. Все, что можно, мы с Джимми уже обсудили за последние три недели. Свежие газеты поступали к нам нерегулярно, и новостей не было.

Я все еще думал о том, как сообщить ребятам, что двое наших пострадали, так что к чтению душа особо не лежала.

На смену мне должен был выйти Док. Он был флотским медиком, которому трудно было свыкнуться с мыслью, что от нас до ближайшего моря – много миль. Когда моя смена уже близилась к концу, мне пришлось чуть не силком вытряхивать его из спальника. По крайней мере, за этим не надо было далеко ходить: Док спал в медблоке, который находился в том же здании, что и штабная комната. Подозреваю, что, когда он шел служить на флот, его забыли предупредить о дежурствах.

– Что нового, сержант? – спросил он меня, протирая сонные глаза.

– Ничего, все тихо. План действий авиации будет в 6:00. Босс хочет побудку на то же время.

К этому моменту мы должны были узнать, получат ли наши патрули прикрытие с воздуха. Я поднялся со складного стула, на котором сидел. У меня ныла спина. Часами просиживать на складных стульях вредно для здоровья. Я поставил чайник, чтобы вскипятить воды себе на дорожку. Джимми оставался дежурить еще на час.

– До встречи, – сказал я ему, шутливо отдавая честь и унося заваренный чай.

– Радуйтесь, сержант, койка ждет, – отозвался он, не отрываясь от книжки.

Я похлопал Дока по спине и протянул ему потертые наушники. Он занял мое место.

Снаружи вставал розоватый рассвет, солнце поднималось над восточной стеной базы. Облака на небе были окрашены алым и красиво подчеркивали видневшиеся на горизонте горы. Рассвет был самым потрясающим временем дня, жаль, дома я его почти не заставал: теплое одеяло не отпускало из своих объятий.

Зацепившись обо что-то ногой, я едва не упал. Посмотрев вниз, я обнаружил маленького пса, который спал, свернувшись калачиком, прямо перед дверью. Я не мог поверить своим глазам.

Стоило наклониться, чтобы его погладить, как он тут же вскочил и принял любимую игривую стойку, широко расставив лапы.

– Что, теперь я твой новый друг, да? – поддразнил я его. – Ты все это время ждал, пока я выйду?

Пес смотрел на меня, склонив голову влево. При солнечном свете я мог лучше его разглядеть. Он чем-то напоминал Наузада, только более тощий, с длинными лапами, пегой шерстью и более темной мордой. Да, и уши у него были на месте.

Я выудил галету из кармана. «Скоро надо будет делать запасы», – подумал я, пока он с жадностью ее пожирал.

Но оставлять его на базе было никак нельзя.

– Прости, малыш, но придется тебе уйти. Нельзя, чтобы босс тебя обнаружил, – сказал я ему.

Добрый час ушел на то, чтобы наконец выманить его за ворота. Песик не сомневался, что это замечательная новая игра. Когда мне наконец удалось выдворить его с базы, я был весь в поту и пыли. К тому же до завтрака оставалось недолго. Ускорителю времени придется подождать. Я должен был идти к своим парням, которые как раз собирались в столовке. Пора было сообщить им, что случилось в Каджаки, пока не заработала мельница слухов.

Я нашел капралов своего подразделения, которые как раз выходили из казармы, и изложил им краткую версию происшедшего. Они засыпали меня вопросами, на которые пока не было ответов.

– Слушайте, я без понятия, почему они свалились с обрыва. Хватит и того, что Том с Мэттом живы. Как только я узнаю что-то еще, сразу вам сообщу. А пока оповестите парней, и пусть не слушают дурных сплетен.

Пока я стоял в очереди на завтрак, сообщили, что патруль на утро отменяется: у авиации нашлись задачи поважнее где-то на юге.

Какое-то время я потратил на проверку наших припасов. До прилета вертолета снабжения оставалось еще два дня. Я ждал почты от Лизы. Остаток дня тянулся еле-еле. Временами мы болтали с парнями о каких-то мелочах, и я вручную перестирал почти все свое барахло. День закончился тихо и без фанфар.

Ночная побудка наступила слишком быстро, я как обычно отправился на дежурство.

Маленького тощего пса я заметил почти тут же. Он сидел и дожидался меня. Я проспал сегодня, у меня оставалось всего пятнадцать минут, чтобы выгулять Наузада, поэтому я не стал играть с мелким, а лишь помахал ему рукой и вытащил из кармана печенье. Присев на корточки, я протянул ему лакомство. Он покосился на меня, потом медленно и осторожно подкрался ближе, чтобы принюхаться. Аккуратно вытащив галету у меня из пальцев, он тут же метнулся прочь футов на пятнадцать, и только тогда плюхнулся на брюхо и стал жевать с таким наслаждением, точно ничего вкуснее в жизни не ел.

Я вспомнил, как впервые видел полет реактивной гранаты ручного противотанкового гранатомета (РПГ), которую выпустили по нам в Гиришке. У снаряда не было системы наведения, он летел примерно в том направлении, куда целился стрелок. Очень похоже на то, как бегал этот песик.

– РПГ. Отличное имя, – сказал я себе.

Я открыл калитку, и Наузад тут же устремился навстречу новому другу. Они играли в облаках пыли, которую поднимали вокруг себя, и прыгали друг на друга. Малыш был стремительнее Наузада, и тот безуспешно накручивал круг за кругом, пытаясь угнаться за юркой добычей.

Я подошел к задним воротам. Канавка была прокопана заново. Маленький паршивец и правда очень хотел попасть внутрь.

Я посмотрел, как играют эти двое – бойцовый пес и тощий подросток. Ни один из них не проявлял агрессии, более того, Наузад скорее подчинялся чужим правилам игры.

Я присел на колени и взял по галете в каждую руку, потом позвал Наузада. Оба пса прекратили носиться и устремились ко мне. Наузад трусил по прямой, РПГ, как обычно, метался зигзагами.

Пока они жевали галеты, я принял решение. Надо дать маленькому РПГ шанс, как и Наузаду. Уж если я пытался спасти одного, так почему не двоих? По крайней мере, не надо будет каждое утро закапывать лаз под воротами.

Я хмыкнул про себя. Лиза меня убьет. С другой стороны, то же самое пытались сделать талибы, так что какая разница. Так РПГ попал в мой импровизированный собачий приют.

Со второй попытки спутниковый телефон наконец вышел на связь. Я слушал длинные гудки, пока электронные системы, в которых я ничего не смыслил, соединяли меня с беспроводным серым аппаратом, стоявшим у нас на кухне в Корнуолле.

Я умирал от желания услышать голос Лизы. К счастью, долго ждать не пришлось.

– Алло, – произнесла она устало, за тысячи миль от меня.

– Привет, милая, как ты? – Надеюсь, в моем голосе она услышала всю радость, которую я ощущал в этот момент. Мы не говорили с ней больше недели.

Я рассказал ей, как уныло тянутся дни у нас, она мне – как много приходится работать с новобранцами. Когда в разговоре наступила пауза, я наконец решился и рассказал про маленького пса по кличке РПГ.

– Лиза, раз мы все равно хотим спасти одного, то почему не двоих? – спросил я. Прозвучало это почти умоляюще.

Особого восторга она не выказала. Я попытался что-то возразить.

– Допустим, я найду приют – и что дальше? Кто в здравом уме возьмет бывшего бойцового пса? – Она озвучила то, о чем я думал все эти дни. – Послушай, Пен…

Я перебил ее:

– Найдется кто-нибудь. – Я не знал, что сказать еще. – Нельзя же его оставить здесь, он погибнет, Лиза. – На этих словах до меня дошло, что никакого приюта она так и не нашла до сих пор. Ситуация выглядела абсурдной. Это было все равно, что пытаться спасти бродячего пса в разгар Верденского сражения, в Первую мировую войну, – Лиза, послушай, у тебя же есть Интернет, а у меня нет. Поищи, пожалуйста, должно же найтись хоть что-то?

– Я ищу, но ничего не могу найти. Сегодня вечером попробую еще, как приду домой, договорились? – Ее голос звучал раздраженно. Вероятно, обижаться не стоило. У нее были и более важные дела.