– Погоди-ка… неужели здесь? Это и есть место съемки?!

– Ой, да расслабься ты! Все в порядке. У меня с собой перцовый баллончик.

Мама выпрыгнула из машины и остановилась возле Аттикуса, который уже начал руками, очень показушно, выставлять кадр. Затем Аттикус распахнул дверь полуразвалившегося пикапа. На меня он даже не посмотрел.

– Ты. В пикап. Давай.

Я замялась, уставившись на ржавую груду металла. На приборной доске уже выросли какие-то растения, на переднем сиденье валялось несколько осколков разбитого ветрового стекла. А ГДЕ ВЕТРОДУВЫ? И ГРИМЕРЫ? Черт, знала бы раньше, запаслась бы освежителем воздуха! Я подняла глаза на маму:

– Хм, в этом пикапе? Тут как-то небезопасно, и вообще он насквозь проржавел…

Аттикус наградил меня таким презрительным взглядом, какого мне еще не доводилось видеть на человеческом лице.

– А что, какие-то проблемы? Ну, я не знаю. Я снимал топ-моделей, кучу звезд в местах куда похуже этого.

– Тебе уже сделали прививку от столбняка – живо залезай туда! – Свирепо зыркнув на меня, мама принялась счищать осколки стекла на пол.

Я оперативно проверила заднее сиденье на предмет трупов и, стараясь не порезаться о битое стекло, послушно села в пикап, а мама тем временем принялась возбужденно вкручивать Аттикусу насчет моей музыки:

– Ее песенное творчество – это что-то невероятное. Надо же, как забавно! У нас в машине как раз случайно оказался диск с ее песнями! Конечно, они еще сырые. Она просто записала их на ноутбуке, но вы определенно поймете, что у нее природный талант.

– Мне нужна тишина, когда я работаю, – поднял руку Аттикус.

Мама кивнула и прошептала:

– Ну, быть может, чуть позже!

Аттикус принялся щелкать камерой, а я напряженно сидела в пикапе, стараясь по возможности избегать биологических опасностей, грозящих со всех сторон.

– Нет. Не улыбайся. Нет! Почему ты смотришь в камеру? ПРОЧУВСТВУЙ ТО, ЧТО ТЕБЯ ОКРУЖАЕТ!

Я едва заметно округлила глаза, и мама наградила меня взглядом, способным запугать Теда Банди. Аттикус в отчаянии вскинул руки:

– Нет-нет, так дело не пойдет! Вы только посмотрите на нее! Она явно позирует!

Для начала, мне почему-то всегда казалось, будто позировать – именно то, что и должен делать человек, находясь перед камерой. Но, как это ни парадоксально, я вовсе не позировала! А просто старалась принять такое положение, чтобы осколок стекла не врезался мне в вену. Мама предприняла отчаянную попытку спасти ситуацию:

– А что, если попробовать сделать снимки прямо в переулке, чтобы Кейт немного подвигалась? Видите ли, она выглядит гораздо естественнее, когда ходит… или танцует.

Господь всемогущий, только избавь меня от танцев! Что-то подсказывало мне, что Аттикус вряд ли сможет оценить по достоинству мои нервные подергивания. Он безнадежно махнул рукой, давая понять, что согласен.

– А знаете что? Давайте поставим одну из ее песен, чтобы у нее была музыка для настроения.

– Отлично, попытка не пытка, – пожал плечами Аттикус.

– Майкл! Включи CD-плеер! Громко! – Мама, не оборачиваясь, дала команду папе, который сидел в машине и читал старый номер «Боат трейдер».

Ну вот, как говорится, приплыли: мы топтались посреди переулка самой опасной части центра Лос-Анджелеса под оглушающие звуки моих отстойных поп-песен, которые папа врубил на полную мощность. Аттикус снимал, а мама ела его глазами, пытаясь определить реакцию на мою музыку.

– Продолжай идти… теперь отвернись от камеры и иди назад. Ну давай же! Господи, перестань позировать! Представь, что мы сейчас в одной из твоих фантазий… какая у тебя любимая фантазия?

К этому моменту у меня осталась одна-единственная фантазия: хорошенько врезать ему по яйцам.

– ОЙ-Ё-Ё-Ё-ОЙ-Ё-Ё-Ё!

Депрессивный подростковый бит, доносившийся из папиной машины, внезапно утонул в оглушительном гортанном реве. Я сдала назад и споткнулась о картонную коробку. Как оказалось, коробка служила домом ужасно сердитому бомжу. Я повернулась и столкнулась лицом к лицу с голым по пояс пузатым мужиком, его бледная кожа была в потеках въевшейся грязи, а голова – сплошь в свалявшихся дредах. Дорожки от уколов на обеих руках, свирепый взгляд мутных глаз. И он явно не относился к числу фанатов моей музыки. Я попятилась, спотыкаясь о банки и прочий мусор. Знаете, совсем как Тейлор Свифт на ее фото.

Тем временем Аттикус продолжал яростно снимать кадр за кадром мой неподдельный ужас. Слова моей песни: «Остановись! Держись! Расслабься и не ной! Ведь жизнь – сплошная головная боль!» – перемежались хриплым мычанием бомжа. Аттикус, улыбаясь из-за камеры, наблюдал за моим бегством.

– Да! Да! ОНО САМОЕ. То, что нужно! Я чувствую твой страх.

Я отошла на безопасное расстояние от нашего нового друга, который стоял неподвижно и только каждые несколько секунд протяжно завывал:

– ОЙ-Ё-Ё-Ё-ОЙ-Ё-Ё-Ё!

Я повернулась к родительской машине: мама, стараясь не попадать в объектив камеры, уже оказалась рядом со мной, с перцовым баллончиком наготове.

– А у тебя здорово получается, детка.

Впервые за все это время Аттикус улыбался, а поскольку непосредственной угрозы вроде бы не было, мама решила не вмешиваться.

Затем бомж, не прекращая реветь, посмотрел прямо на меня, спустил штаны и принялся яростно мастурбировать в такт моей песне: «И не важно, стараешься ты или живешь просто та-а-а-к! Жизнь проходит мимо, оставляя тебя в дураках!»

А теперь, пожалуй, стоит на секунду прерваться и отметить, что я впервые увидела член в состоянии эрекции. Что немного не соответствовало тому, как, по моим представлениям, все должно было происходить и, если честно, как должно было выглядеть. Тогда в фантазии относительно этого волнующего момента главную роль исполнял мой сосед по парте на уроке истории, который, сорвав с себя очки, овладевал мной на кипе старых карточек с картинками времен холодной войны. Однако все вышло по-другому.

И тут даже у Аттикуса отвалилась челюсть, он опустил камеру и принялся смотреть во все глаза.

Мама встала между мной и бомжом, угрожающе подняв перцовый баллончик. И, оглянувшись на нашего онемевшего фотографа, воскликнула:

– Вы что, спятили?! Аттикус, включите мозги и снимайте! Она выглядит просто отпадно!

Однако Аттикус словно оцепенел, чего нельзя было сказать об обитателях выходящего в переулок дома, которые явно привыкли к экстравагантному поведению бомжа. Прежде чем Аттикус успел сделать еще один снимок, с балкона верхнего этажа на нас обрушился поток холодной воды. Промокшая до нитки, я подняла глаза и увидела женщину с ярко-зеленым ведром в руках.

– Блин! Я и не заметила, что вы тут стоите! – (Я нервно покосилась на бездомного.) – И не надо бояться старину Вика, он вполне безвредный, просто ему полезно немного остыть, когда он слишком возбужден! – Она заметила, что он без штанов и увлеченно мастурбирует. – Блин, похоже, малышка, он на тебя запал! – Она расхохоталась и бросила взгляд на папину машину. – И нельзя ли выключить эту жуткую музыку! О боже!

* Распространенные в США стеклянные емкости с широким горлышком и крышкой, иногда с ручкой, для хранения и консервирования продуктов, а также для подачи напитков. – Здесь и далее примеч. перев., кроме особо оговоренных.

В моей сознательной жизни, пожалуй, не было такого дня, чтобы мама не напомнила мне о риске раковых заболеваний. Инсектициды, зараженная вода из-под крана, изоляционные материалы с формальдегидом, свинцовая краска… Опасность на каждом шагу!