Положа руку на сердце, я вовсе не собиралась эксплуатировать тему ЛГБТ-сообщества, так как, с моей точки зрения, это довольно паршиво, что в реалити-шоу на популярных телеканалах персонажи с нетрадиционной ориентацией представлены исключительно гомосексуалистами или лесбиянками (возможно, бисексуалами), в то время как широчайший спектр сексуальной идентичности рассматривался чересчур упрощенно и крайне поверхностно.

Оглядываясь назад, я хочу сказать, что игровое, подогретое алкоголем реалити-шоу, возможно, не лучший инструмент для детального исследования нюансов человеческой сексуальности. И какая телесеть это покажет? «Браво»? Мне так и слышится голос радиоведущего Энди Коэна: «Вам нравится сериал „Настоящие домохозяйки Нью-Йорка“? Ну а теперь у нас на очереди „Настоящие лесбийские, гомосексуальные, бисексуальные, трансгендерные, интерсексуальные, не нашедшие сексуальной идентичности, асексуальные друзья из Атлантик-Сити!“»

Короче говоря, публикации о кастинге для шоу вызвали волну интереса, и мы уговорили несколько гей-баров в Нью-Джерси и Филадельфии организовать для нас вечера кастинга и разрекламировать данное мероприятие среди посетителей.

В день нашего первого кастинга мама, наш сопродюсер, папа и я прибыли в крошечный гей-бар в Хаммонтоне, Нью-Джерси, вооруженные баллоном с гелием, камерами и мечтой. К шести вечера очередь из желающих растянулась на два квартала. А к девяти набежало столько народу, что нам с ними уже было не справиться, и мы подключили к работе папу, который изначально должен был заниматься декорациями.

Бедному папочке было поручено проведение предварительных интервью с кандидатами, прежде чем посылать их к нам для съемок на камеру. Папиной целью было обеспечить нас некоторыми сведениями об участниках кастинга. Моему застенчивому папочке пришлось всю ночь, перекрикивая орущую клубную музыку, задавать следующие вопросы:

1. Как вас зовут?

2. Вы можете назвать какой-нибудь связанный с вами интересный факт?

3. Какова ваша сексуальная ориентация? Ваша сексуальная самоидентификация?

И хотя вопросы эти звучали вполне невинно, ответы он получал примерно такие:

1. Имя дрэг-квин или мое настоящее? Ну ладно, скажу вам оба: Дейзи Чейн[26], или Дениз, и Карл Нелсон.

2. Однажды мне пришлось участвовать в театральной постановке, где я занимался сексом с тремя другими мужчинами на вертящейся сцене.

3. Ну, я трансгендерная женщина, но я ЛЮБЛЮ свой пенис! Ни за что от него не откажусь! И мои парни тоже его любят, «потому что я могу повернуться и вытрясти из них все дерьмо!»

Легко представить, что люди, пришедшие на мероприятие, которое в прессе рекламировалось как кастинг для реалити-шоу в духе «Пляжа», были немного отвязными. К концу ночи меня всю облизали, мама исполнила и получила в награду «танец на коленях», а папа принял участие в стриптизе. Мои первые пробы прошли успешно! Ура!

После нескольких недель съемок незнакомцев в нашем доме я уже начала считать себя второй Шондой Раймс[27]. Я смонтировала трейлер со всеми выбранными нами персонажами и сумела уговорить настоящего голливудского агента попытаться продать мой проект! Я ШОНДА РАЙМС; И ВЫ ЕЩЕ УСЛЫШИТЕ МОЕ РЫЧАНИЕ![28]

Однако шоу так и не продалось, чего и следовало ожидать, и мне снова пришлось решать проблему трудоустройства выпускников вузов в Нью-Йорке.

И пусть моя затея не сработала, я все равно благодарна маме за поддержку. В итоге этот проект укрепил мой предпринимательский дух и лишний раз убедил в том, что не надо бояться рисковать и пытаться воплощать свою мечту, даже при самых призрачных шансах на успех.

Было ли маме страшно писать наглое, сугубо личное письмо культовому театральному продюсеру? Наверняка. Было ли мне на выпускном курсе колледжа страшно отправиться в модное голливудское агентство и попытаться уговорить людей воспринять всерьез мой проект? Безусловно! Однако, попытав счастья, пусть даже шоу и не продалось, я поняла, что провал не стал для меня таким убийственным апокалипсическим бедствием, каким я это себе представляла. Это просто был момент типа «ах вот как?». Наплевать и забыть! А на практическом уровне этот опыт мне потом пригодился, когда я получила работу в издательском доме «Конде Наст», выпускающем цифровое видео. Хотя никто не пытался лизать мой сосок во время съемок для «Teen Vogue».

Зачем покупать корову, если можно бесплатно получать молоко? Мамина любимая банальная фраза, которой, как вы уже наверняка заметили, она весьма искусно жонглирует. Кстати, я уже смирилась с тем, что она называет мое влагалище амбарными воротами.

Будучи феминисткой, мама никогда не рассматривала меня как вещь, общественная ценность которой определяется положением мужа и внешними данными. Ведь мы говорим о женщине, которая в 1970-м маршировала во время нью-йоркской забастовки за равные права, организованной Национальной организацией женщин, с плакатом «Противозачаточные таблетки для мужчин!». Мы говорим об одной из первых успешных женщин-режиссеров, пробившейся в ту индустрию, где по-прежнему доминируют мужчины. О женщине, которая, несмотря на предупреждение агента, что ей ни за какие коврижки не получить работу режиссера боевика, отправилась на интервью к мужчине из руководства «Парамаунт пикчерс» и сразу взяла быка за рога: «Послушайте, я знаю, вы считаете, будто я не смогу снять боевик, потому что я женщина и у меня нет пениса… Так вот, он у меня есть!» А затем она шмякнула на его письменный стол огромный, покрытый венами фаллоимитатор цвета плоти. Она не получила эту работу.

Очень трудно представить эту орудующую фаллоимитатором феминистку в роли женщины, ощущающей необходимость снабдить родную дочь старомодным советом типа: «Не бывает платонических отношений после восемнадцати лет» и «Не стоит тратить свои лучшие детородные годы на парня, не способного решиться на длительные отношения». Я знаю, ей хотелось бы посоветовать мне отрастить волосы под мышками и на лобке, сказать, что моя внешность не является определяющим фактором в отношениях с парнем и уж точно не отразится на моей карьере. Как ни печально, мама признает, что в жизни все устроено по-другому. Ведь она желает мне только добра, и я знаю, что ее убивает необходимость давать советы, противные ее феминистской натуре. Но как мы, евреи, противостоим некомфортным социальным реалиям? С юмором! А в случае моей мамы – разговорами с использованием метафорической коровы и намеками на банк спермы.

У нее всегда есть что сказать по поводу моей жизни, однако она вообще перестает писать ходы, когда дело касается мужчин, с которыми я встречаюсь. Ее советы никогда не бывают завуалированными, и она, как правило, выдает их в грубой упаковке, без лишней лакировки. Однако с течением времени мне пришлось смириться с тем фактом, что она чаще всего оказывается права. Что, если честно, чертовски раздражает!

Все это невольно возвращает меня к Джеймсу, моей первой реальной любви. Мы с ним познакомились уже после колледжа на сайте знакомств в Интернете и сразу же поладили. До встречи с Джеймсом все разговоры с мамой о мальчиках сводились к тому, что я жаловалась на какого-нибудь парня, не обращавшего на меня внимания, однако маме довольно быстро надоедало мое нытье и она приказывала мне идти заниматься. Но когда наши отношения с Джеймсом переросли в нечто более серьезное, мама принялась выдавать свои излюбленные клише: «Не забывай одеваться понаряднее! И заканчивай носить треники. Помни, мужчины думают исключительно членом. Можешь мне поверить, уж о пенисах я кое-что знаю!» Класс! «Я просто хочу сказать, что все это слишком затянулось! Он встретил корову, учуял запах навоза и начинает хлебать халявное молоко, как молочник!» Ну ладно, возможно, это все же нельзя назвать клише. Я выкатила глаза и закрыла тему, объявив маму слишком старомодной. А кроме того, она не поняла самого главного. Мы с Джеймсом любили друг друга!