— Связь не прерывайте, — напутствовал лейтенант.

Взлетев, челнок стал раскручивать поисковую спираль.

Я размышлял.

Мелкодисперсная ферромагнитная пыль. Конечно, объясняет, почему наши беспилотники вышли из-под контроля. И, может, даже объясняет, почему наши разведгруппы открыли стрельбу — друг по другу. Возможно, ошибка возникла из-за той же мелкодисперсной ферромагнитной пыли. Не исключено такое.

Чересчур простое объяснение.

Сознание отказывалось принять его.

Не складывалась целостная картина.

Доклады с челнока были однообразны. Сплошной песок.

Но затем аппаратура зафиксировала места крушения двух челноков и звездолёта. Биосканеры активных жизненных форм не выявили.

На экранах пошли данные телеметрии. Внезапно экраны, выдав россыпь прямоугольников, разом почернели.

Связь пропала. Навсегда. Челнок постигла судьба двух беспилотников.

— Словно кто играет, — пробормотал я. Лейтенант обернулся:

— Полагаете, что планета обитаема? Нет городов и дорог, гидротехнических сооружений. Разумная жизнь отсутствует.

— Да.

Ферромагнитные частицы.

Ветра перемешивают их. Частицы взаимодействуют. Получают заряд. Возникают электромагнитные поля — вроде бы крошечные.

Взаимодействие на уровне частиц. Взаимодействие на уровне крупных массивов частиц.

Я представил облака пыли, носимые ветром.

Электромагнитные поля, разных уровней мощности и разной широты охвата.

Пересекаются и контактируют между собой.

Чем не обмен данными?

Частицы висят не только над пустыней, ими наполнена вся атмосфера, вплоть до верхних слоёв.

Огромный компьютер — размером с планету?..

Вот уж гипотеза. Я не спешил делиться ею с лейтенантом.

Хотя мне казалось, что моя догадка верна.

Чего такой разум мог достигнуть в саморазвитии, за миллионы или — за миллиарды лет?

Как далеко простирается влияние планетарного компьютера — в космос?

Вдруг он, зондируя пространство, заметил искусственно созданные объекты? Заинтересовался.

Не он ли, дотянувшись каким-то образом до звездолёта, вынудил корабль сменить курс и рухнуть в пустыню?

Вероятно, мы тут первые.

Компьютер играет с нами, изучает. Холодный, искусственный разум.

Почему искусственный?

Сложился естественным путём — никто из разумных существ его не создавал. Особый состав почв и метеорологические обстоятельства, специфика электро химических реакций. Что-то ещё, включая спектр излучений местного солнца.

Как подобная система функционирует, поддерживает стабильность основных структур — вопросы отдельные, вопросы для специалистов, учёных.

Может, задействована гравитационная постоянная.

А также ядро, планетный электромагнетизм.

Люди предполагали найти внеземную разумную жизнь довольно близко — на Луне.

Затем — на других планетах Солнечной или на их спутниках.

Вскоре поняли: в Солнечной мы — единственные разумные существа.

И сфера ожиданий сместилась к планетным системам далёких звёзд.

Но через какое-то время люди уже были вынуждены свои ожидания связывать лишь — с иными галактиками. Ведь жизнь, а тем более — жизнь разумная, встречается крайне редко.

В космическом пространстве она скорее эксцесс, нежели правило.

С чем мы столкнулись здесь?

В гигантском планетарном компьютере жизни вроде нет, а разум в наличии. Он небиологический. Естественным путём сложившийся, но безжизненный.

У него есть представления о добре и зле, о мере свободы?

Ищет родню?

Тогда мы его, наверно, разочаруем. Слишком разные.

Как поступит, когда поймёт? ^ТМ

В студии

Валерий БОХОВ

№ 11 (989) 2015

— Этот диктофон я покупаю в подарок сыну. Язык он изучает. А куда говорить надо, сюда? Ясно! Вот прямо сейчас начну его опробовать — все мысли, каждый свой шаг буду наговаривать в микрофон.

— А если вы наденете браслет, то диктофон будет записывать ещё и все ваши мысли.

— Надену, спасибо!

— Вам киностудия «Мосфильм» нужна? Как же, знаю, я там работаю. Вот иду на службу. Так что по пути, пойдёмте.

— Кем тружусь? Сторожем. Секьюрити киностудии. Сутки через двое. Работаю уже давно. Я всех знаю и меня — все. Актёров знакомых полдня перечислять могу. Раньше я каскадёром был. Заметным каскадёром. Везения вот не хватало. Говорили мне многие, и актёры, и режиссёры, что обладаю я «удивительной способностью притягивать к себе выстрелы и взрывы». Много раз нарывался. Вот и в последний раз по ходу дела должен был закрыть амбразуру. Закрыл, а пиротехник, оказалось, с зарядами перемудрил. Взорвалось так, что половину тела у меня вырвало. После этого череда операций, инвалидность, и вот на эту работу определили. По прежней специальности уже не гожусь — врачи прямо на дыбы встали.

— Скажите, а верно говорят, что на киностудии коридоры без конца и края?

— Знаете, мне ещё никто не известен, кто бы знал досконально все здешние павильоны, аудитории, коридоры… Даже уборщицы не всё знают и в охране тоже не всё. Много загадок на студии.

Вот моя задача не попкой стоять у входа, а совершать регулярные обходы территории студии. Следить за порядком. И взял я себе за правило — каждое дежурство узнавать что-то новое, какой-нибудь новый уголок студии открывать для себя. А таких уголков, закутков, знаете, — выше крыши. Всё же это лучше, чем в дежурке сидеть и пиво пить. Ну, не пиво, конечно, а чай. А вас, собственно, какие заботы привели сюда?

— По поводу сценария мне встречу назначили. Сам директор будет встречать!

— Карен Шахназаров? Да, вон он у входа ждёт вас. Отличный мужик, кстати! Ну, счастливо вам! А мне вон туда, в офис охраны, переодеться надо.

В дежурке я поздоровался с мужиками. Расписался в журнале. Переодевшись в форму и взяв для самообороны свисток, газовый баллончик и резиновую дубинку отправился в обход. Радиотелефон у нас каждый боец имеет, так что он всегда при мне.

Сегодня я решил обследовать самый западный сектор. Много тут тёмных лабиринтов, переходов, лесенок… Вот в этих местах я много заблудившихся находил и выводил, конечно, к людям.

Вот этот коридор очень уж мутный. И темно здесь — электрики избегают этого края. А хламу — не приведи господь — декорации всякие, ширмы навалом, диваны, шкафы, полки. Стулья и с витыми ножками, и с прямыми; обитые кожей, да и плюшу на некоторые никто не жалел. Как же я фонарь забыл взять?

Вот такую жуткую теснотищу я не люблю, протиснешься и паутина, наверняка, налипнет.

Да, тут запросто ноги поломать можно!

А спички зажигать нельзя — табу! Ого! Вот это да! Зал! Откуда он тут? Какой огромный! Да и свет кой-какой есть! Немного, но видно хоть.

Люди… Обитаемый? Вот это да! Вон мужики кучкуются, курят. Группками стоят. Одеты в тёмное. Выхватывает свет где клёш, где бескозырку. Одна дама сидит на скамейке прямо посерёдке зала. Красивая. Она не сидит спокойно. Озирается, ёрзает и беспрестанно курит.

А ведь вроде это не съёмка? Перед залом не было обязательной надписи «Тихо! Идёт съёмка». Софитов не видно. Прожекторов нет. Переплетений кабеля не видно. И крана с люлькой нигде нет, чтобы с рупором там козырной восседал. Вообще как-то тихо всё. Но жужжание какое-то есть. Не камер жужжание, нет, нет. Люди меж собой жужжат, разговаривают, посмеиваются…

Как они сюда попали? Как прошли? Давно ли здесь? А разрешение? Да и кто они такие? Что тут происходит? Много вопросов у меня наросло. А двину-ка я прямо к даме. Она же одна. Ответит. Тускло, заметил, сверкнула кожанка на ней.

Только подошёл, как красавица, не мешкая, вскинула браунинг и разрядила в меня.