Вот тут-то мы и подходим к ответу на вопрос, почему меллоновское семейство, презрев предрассудки людей своего круга, с готовностью открыло двери перед Аланом Скайфом, почему в последние годы их примеру последовал ряд других семей крупных миллионеров, какова природа явлений, которое можно даже условно назвать скайфизмом.

Алан Скайф — человек из небогатой семьи, с юности был снедаем бешеным честолюбием и неуемной жаждой власти. Неудачей для него закончилась попытка сколотить капитал, основав собственное дело. Одно за другим терпели крах самые различные начинания Скайфа. И тогда он решил попытать счастья на амурном фронте.

На сей раз Скайфу повезло. Он сумел понравиться Саре Меллон, особе невзрачной, но зато наследнице огромного состояния. Без памяти влюбившаяся, девица Меллон принесла ему вместе с рукой и сердцем сотни миллионов долларов.

Карьера Скайфа сделана в соответствии с сатирическим рецептом известного канадского публициста Боба Уорда. Высмеивая рождественские сказочки буржуазной пропаганды по поводу честного, но бедного молодого человека, который упорным трудом и безупречным поведением прокладывает себе путь наверх, Уорд писал: «Мы должны признаться, что пробовали бурить нефтяные скважины, молоть зерна, искали подходящее время и компанию, но так и не приблизились к миллиону долларов. Однако мы не отрицаем того, что способы стать миллионером существуют. Мы, например, рекомендуем родиться сыном миллионера. Расчет прост: как только вы станете членом семьи миллионера, у вас появятся реальные шансы на быстрое обогащение. Можно также выйти замуж за сына миллионера или жениться на его дочери. Потом вы сможете любоваться миром с балкона семнадцатиэтажного особняка или чего-нибудь в этом роде».

Можно сказать, что Скайф и ему подобные — это тоже менеджеры, но менеджеры особого сорта. Люди со стороны, свежая кровь, вливаемая в жилы вырождающихся династий, они призваны верой й правдой служить семьям, в которые вошли.

Их единицы. Конечно же, недостаточно приглянуться невесте-миллиардерше, чтобы ее семья дала согласие на брак. Обычно такому согласию предшествует внимательное и скрупулезное изучение деловых и прочих качеств! жениха, его здоровья, связей, наклонностей. И только если все это соответствует представлению о том, что требует от высокопоставленного менеджера компания, дается согласие на брак.

Само капиталистическое общество производит естественный или, чтобы быть совсем точным, противоестественный отбор субъектов, которые, не будучи по рождению ни Морганами, ни Меллонами, входят в их круг, быстро становятся своими в этой среде. Английский писатель Джон Брэйн описал такую разновидность рода человеческого в своем известном романе «Путь наверх». Джо Лэмптон — герой этого романа, растоптавший на пути к богатству и большую любовь, и все человеческое в самом себе, рассуждает: «Внутренний голос, повелевавший мне… призывал меня творить добро для себя, а не для других». «Все мы мечены со дня рождения, и только гениям или подлецам удается вырваться за рамки своего класса». Нет, Джо Лэмптон ни на секунду не заблуждается насчет себя, он человек трезвый, расчетливый и отнюдь не претендующий на гениальность. Что же касается подлости, то тут лишь надо не упустить случая. И случай представляется, счастливый случай, которого ожидают тысячи таких лэмптонов или скайфов.

Изображая типичного молодого американца, англичанина, француза, итальянца наших дней, западная литература, критика, социология пытаются представить его в виде этакого развинченного юнца, без идей и идеалов, всецело занятого сексуальными проблемами, твистом и попойками, ни во что не верящего, ни к чему не стремящегося. Таких на Западе причисляют к «растерянному поколению». Но растерялись отнюдь не все. Слов нет, существуют и вихляют по земле всевозможные стиляги — и американские битники, и английские тедди-бойз, и французские блюзон-нуар. Но не слишком ли много уделяют им внимания, если учесть ту жалкую роль, которую они играют в обществе, и не преднамеренно ли раздувается это явление?

Понятно, что реакционные писатели поворачиваются спиной к тем слоям современной молодежи, из среды которой выходят борцы и герои. Но ведь не менее понятно стремление умолчать и о той питательной среде, которая рождает новое поколение империалистических воротил, деятелей модерновой формации — всех этих скайфов, гринуолтов, лэмптонов, макнамар…

Алан Скайф отнюдь не гений, как не гений и Кроу форд Гринуолт, который, женившись на Маргарэт Ламот Дюпон, занял руководящее положение в «дюпоновской империи». Любопытно, что, когда в 1959 году президент Эйзенхауэр включил Гринуолта, как представителя концерна Дюпонов, в комиссию по выработке «национальных целей Соединенных Штатов Америки», этот «выходец из низов» в меморандуме, им представленном, особенно напирал на то, что «США — страна равных возможностей для всех», имея, очевидно, в виду самого себя. Но не все американцы — Гринуолты, и их возможности отнюдь не равны возможностям этого выскочки.

Кстати говоря, и сам Гринуолт не заблуждается по поводу своего места в обществе. Не случайно в специально составленном им докладе на имя президента он, нимало не заботясь о «равных возможностях для всех», напирал на требования снизить или отменить вовсе налоги на прибыли монополий, заявив, что эти налоги «ослабляют инициативу тех мужчин и женщин, которые отвечают за прогресс наших деловых предприятий», и «угрожают процветанию американской экономики».

Короли, хотя без короны и скипетра, Меллоны рядятся под демократов. То, что есть у нас, может иметь любой американец, будь он трудолюбив, экономен и прилежен, говорят они. Чего стоят эти разговоры, можно видеть из следующего подсчета. Если допустить, что самый высокооплачиваемый из американских рабочих не будет ни есть, ни пить, не будет тратить ни цента на свои нужды, если весь свой годовой заработок — а это составляет сумму примерно в 4 тысячи долларов — будет откладывать, то ему понадобятся десятки тысяч лет, чтобы накопить капитал, равный состоянию кого-либо из миллионеров.

Для того чтобы достигнуть уровня Меллонов, ему потребовалось бы свыше 500 тысяч лет, а от богатств Рокфеллеров его отделяет ни больше ни меньше, как … миллион лет.

Династия Меллонов делает деньги. В мире бизнесменов ее считают «перспективной». Но время Меллонов проходит,

Среди самых прочных традиций, не зависящих ни от века, ни от климата, ни от социальных систем, является невесть откуда взявшаяся привычка Людская, оказавшись в новом для себя месте, обязательно осмотреть его с высоты. При фараонах в Древнем Египте лазили на пирамиды; средневековые рыцари, попав из провинции в Лондон, взгромождались на башню Тауэра; первое, о чем спрашивают современного туриста, вернувшегося из Парижа, — забирался ли он на Эйфелеву башню. В Ленинграде поднимаются на Исаакий, в Тбилиси — на гору Давида, в Белграде — на Овалу. В Москве смотровая площадка около нового здания университета на Ленинских горах оказалась уже недостаточно высокой, и поэтому на телевизионной башне в Останкино сооружен современный ресторан поистине на недосягаемой высоте — более трехсот метров.

Новый Свет не свободен от старых привычек. Провинциал или иностранец, очутившись в Нью-Йорке, своим непременным долгом почитает выложить доллары за право с помощью скоростного лифта подняться на крышу стоэтажного небоскреба Эмпайр стэйт билдинг. Правда, и в это стародавнее дело предприимчивые янки внесли свое. Собственно говоря, расположенный в центре гранитного Манхэттена небоскреб превращен в своеобразный «бизнес осмотра». С поразительной ловкостью хозяин этого бизнеса Генри Краун, о котором речь впереди, извлекает из карманов современных паломников центы и доллары, складывающиеся в круглые суммы.

Вошел в здание — плати. Поехал на лифте — плати. Вышел на смотровую площадку — к вашим услугам телескоп, но не простой, а автомат: опусти четвертак и любуйся расстилающимся внизу видом строго отмеренное количество секунд. Не нагляделся — опускай еще монету.