В 1597 г. аналогичную книгу вложил в церковь крестьянин Евдоким, а в XVII в. ее продал Федор Божанов Кошкодамов. В 1625 г. экземпляр «узкошрифтного» Евангелия вложил в церковь г. Козельска пушкарь Андрей Яковлев Онаньин, а в 1699 г. поп этой церкви продал книгу за три рубля. В 1695 г. еще один экземпляр этого анонимного издания был передан из Песношского монастыря в церковь монастырской вотчины села Суходол. В XVIII в., кроме вышеуказанных, экземпляр этой книги находился в церкви Петра и Павла на берегу Чудского озера[485]. В 20-30-х гг. XIX в. одной из этих книг, хранящейся в МГУ, владел купеческий сын, а другой – крестьянин (Каталог МГУ II. № 2).

Две книги из 13 указанных экземпляров находились в XIX в. во владении единоверческих церквей, а четыре экземпляра поступили в конце XX в. в библиотеки как находки археографических экспедиций. Таким образом, экземпляры «узкошрифтного» Евангелия продолжали активно функционировать в XVII–XIX вв., постепенно переходя из церквей и монастырей в руки старообрядцев и библиотеки их общин[486].

Особый интерес для нас представляет экземпляр книги, описанный в каталоге Саратовской университетской библиотеки (№ 9), так как 30 июня 1635 г., всего через два месяца после дара Евангелия 1633 г. «игуменье Ольге с сестрами», тот же Любим Асманов делает на экземпляре «узкошрифтного» Евангелия запись о даре книги царем Михаилом Федоровичем церкви Николая Чудотворца села Горки Вяземского уезда.

Таким образом, исторические судьбы вошедших в конволют изданий, несмотря на значительную хронологическую разницу их выхода, фактически одинаковы.

Однако с очень большой долей вероятности можно предположить, что обе эти книги оказались в руках русских старообрядцев уже в конце XVII–XVIII в., когда большинство церквей и монастырей по предписанию церковного начальства освобождалось от древних и ветхих дониконовских книг, обменивая их на «новопечатные» или продавая, чтобы на вырученные деньги приобрести книги новых изданий. Скорее всего, через руки сторонников старой веры прошло от половины до трех четвертей всех сохранившихся сегодня экземпляров московской старопечатной книги XVI – первой половины XVII в.[487]Скорее всего, именно староверы, активно заселявшие Алтай в XIX в. и 20-30-х гг. XX в., принесли сюда и анонимное Евангелие, и Евангелие 1633 г. Можно также утверждать, что анонимное Евангелие могло попасть на алтайский рынок только в результате конфискации книг и гибели их хозяев в сталинском ГУЛАГе, ведь именно такая судьба ожидала и Евангелие 1633 г., не будь оно спасено семьей Килиных, ради древней книги рисковавших и свободой, и жизнью.

«Добро зело и душеполезно есть слушати книги сея словеса»[488]

(Кириллические издания в хранилищах Тверской земли)

В первый Каталог, подготовленный в рамках программы «Книжность древней Твери»[489], вошли научные описания экземпляров кириллических печатных изданий с середины XVI в. до конца Петровского времени. Данная книга имеет несколько особенностей, которые были продиктованы задачами работы и конкретной ситуацией, сложившейся к концу XX в. на Тверской земле.

К 1980-м гг. в Твери не оказалось ни одного специалиста-профессионала, который мог бы на современном уровне определять и описывать кириллическую книгу. В то же время в государственных хранилищах области находились многие сотни древних книжных памятников, которые не только не были введены в научный оборот, но в ряде случаев не имели ни названия, ни датировки. Поэтому по инициативе директора Научной библиотеки Тверского государственного университета (НБ ТГУ) Е.В.Берёзкиной и Секции редкой книги Центральной библиотечно-информационной комиссии Министерства образования РФ была сформулирована программа «Книжность древней Твери», которая на первых порах была поддержана Госкомвузом РФ в рамках научной программы «Университеты России».

Проведение этой программы в жизнь потребовало нескольких лет. Первоначально с помощью и при прямом участии сотрудников Археографической лаборатории кафедры источниковедения исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова была проведена работа по изучению и описанию старопечатных и рукописных книг Научной библиотеки Тверского университета. После выхода в свет книги Г. С. Бадаловой[490] к программе присоединились все остальные тверские учреждения, в фондах которых сохранились памятники древней кириллической книги. Был создан коллектив из сотрудников университета, Тверского государственного объединенного музея (ТГОМ) и Государственного архива Тверской области (ГАТО). Свои памятники для описания предоставила также Тверская художественная галерея. Одновременно была начата работа по выявлению и определению всех кириллических книжных памятников, сохранившихся в области, и на базе этой работы – подготовка местных квалифицированных специалистов.

Программа с первых дней ставила своей задачей учет и описание всех книжных кириллических памятников, сохранившихся на территории Тверской области, независимо от ведомственной принадлежности учреждений-хранителей[491] и времени создания книги. Выполнить такую работу было возможно только в результате просмотра de visu книг во всех фондах, что можно было сделать также лишь при активном содействии руководителей заинтересованных организаций – директора НБ ТГУ Е. В. Берёзкиной, генерального директора ТГОМ Ю. М. Бошняка, руководителя архивного отдела администрации Тверской области М. А. Ильина и директора ГАТО А.В. Кузнецовой (ныне Л.М.Сорина и О.А. Кондратьев).

По своим задачам Тверская программа в определенной степени являлась продолжением дела Вологодской программы 1980-х гг., в результате осуществления которой вышли в свет краткие описания рукописных и печатных книжных памятников в хранилищах Вологодской области[492]. Современную Тверскую программу отличают от Вологодской несколько существенных признаков. Во-первых, авторами-исполнителями в нашем случае являются подготовленные в ходе работы специалисты самой Твери; во-вторых, все книжные памятники, как рукописные, так и печатные всех хранилищ, а не только музеев, получили полное научное описание согласно требованиям современных методик; в-третьих, описания различных типов тверских книжных памятников публикуются не по фондам, в которых они сегодня хранятся, а строго по хронологии. Такое решение определялось судьбами тверской книжности в XX в., в начале которого были реквизированы и собраны книги из большинства тверских монастырей, церквей и усадеб, свезены в Тверь, а затем переданы в разные хранилища без учета их характера или происхождения. Поэтому задачей программы было по возможности точное установление, как по архивным документам, так и по характеру помет на экземплярах книг, к какой библиотеке памятник принадлежал ранее. Еще одним отличием от фактически всеобъемлющей Вологодской программы является то, что пока Тверская программа ограничивается только кириллическими книжными памятниками[493].