ТРУДНАЯ ГОРДОСТЬ На плитах Каменных гробов В музейной запыленности Я видел головы рабов, Склоненные в покорности. И, значит, В древности седой Была такая сила, Что неизбывною бедой Те головы склонила. Вчера увидел я плакат. На нем, Порвав с покорностью, Рабочие вперед глядят С повышенною гордостью. В них Битвы дня отражены, В них С дерзкой обнаженностью Все мускулы напряжены Железной Напряженностью. И, значит, Рядом с добротой У мира скорбной ношей Есть сила зла, И силе той Сегодня вызов брошен. В осанке власть, В осанке страсть, Но увлеченным новью Осанка гордая далась, Увы, не малой кровью. Веков Охрипшая труба Звала на подвиг ратный, Чтоб вскинуть голову раба До гордости плакатной. Но гордость — Это не покой, Когда идет сраженье. У нас от гордости такой Побаливает шея. Когда-нибудь — За то борюсь! — Придет конец угрозе, И гордости излишней груз Мы, как ненужный, Сбросим. Тогда Кого нам отражать? Тогда начнем мы саки Спокойно головы держать, Как держим их С друзьями. ЛИЦО ВЕКА По воле, По страсти, По власти отца, По кротости матери бедной Достались мне Крепкие руки бойца И сердце Сестры милосердной. Мне с веком моим, Поседевшим в бою, Нетрудно в суровости спеться. И все ж когда бью, То как будто бы бью Свое обнаженное сердце. Быть строгим велит Атакующий класс, Но доброе солнце над нами. Оплакал друзей я… Припомнил и вас, Погибших слепыми врагами. Не я ли о братстве Во трубы трубил, Лихую предвидя годину… Мне сердце давали Для полной любви, А любит оно вполовину. Все сердце любви Я отдать не могу, Какой бы она ни явилась. Оставил я место, на горе врагу, Чтоб ненависть Там поместилась Неверная злоба, Как маска, черна На мудром лице человека. Мне с жизнью моею Была вручена Святая трагедия века. "О, Русь моя!.."
О, Русь моя!.. Огонь и дым, Законы вкривь и вкось. О, сколько именем твоим Страдальческим клялось! От Мономаховой зари Тобой — сочти пойди — Клялись цари и лжецари, Вожди и лжевожди. Ручьи кровавые лились, Потоки слов лились. Все, все — и левые клялись, И правые клялись. Быть справедливой Власть клялась, Не своевольничать в приказе. О, скольких возвышала власть, О, скольких разрушала власть И опрокидывала наземь! У ложных клятв Бескрыл полет, Народ — всему судья. Лишь клятва Ленина живет, Лишь клятва Ленина ведет, Все клятвы перейдя. Народ, Извечный, как земля, Кто б ни играл судьбой, Все вековые векселя Оплачены тобой. Не подомнет тебя напасть, Не пошатнешься ты, Пока над властью Будет власть Твоей земной мечты. ТРИ ВОДЫ Горит душа, Горят сады, Великий зной Томит природу. В извечном поиске воды Копай, копай — И встретишь воду. То будет Первая вода. Она неглубоко под нами, Она питается дождями, Она бывает не всегда. Недавно шумный ливень лил, И вот, Омывшая все поле, Она еще под цвет земли, И в ней еще так много соли. Близка, Она вас напоит, Когда еще стоит прохлада, Когда и жажда не томит Ни тела, Ни души, Ни сада. Ищи вторую, Глубже рой, И ты дороешься в глубинах До чистой до воды второй, Придержанной На плотных глинах. Она давно томится тут, Пути глухие пробивая. Ее уже охотней пьют, Хотя она не питьевая. Струится, будто нити вьет На глине красной и ослизлой. Она еще во всем капризна И в засуху, Глядишь, Уйдет, А ты копай. Не требуй платы. Устало не гляди в зенит. А ты копай, Пока лопата Торжественно не зазвенит. Остановись и жди тогда, Со дна потерянного русла, Мерцая холодно и тускло, Проступит древняя вода. Она светла. Не замути. Она прошла, Чтоб выйти ясной, Все мимолетные соблазны, Все смуты долгого пути. Она бугрится и дрожит, Лепечет что-то, Гальку моя. Пришла. Уже не убежит Ни летним зноем, Ни зимою. |
