"Иду, кладу упрямый шаг…" Иду, Кладу упрямый шаг. Мне горю уступать не хочется, Ночь ухватилась за пиджак, Упала наземь И волочится. Мне от нее не убежать. Не только ночь руками черными И ветер хочет, удержать Слезами, Вздохами притворными. Все о тебе, Все за тебя! Под ветками заиндевелыми, Тобою память бередя, Блестят сугробов Груди белые. Иду по ним. Не сворочу. Я поступью неудержимою Не красоту твою топчу — Топчу твою повадку лживую. ВЕСНОЙ Во мне, И почему — бог весть, Когда весна еще в начале, Есть что-то смутное и есть Какой-то холодок печали. Но мысли сердце обожгут И боль сильнее обозначат… Почудится, что где-то ждут И, не дождавшись, тихо плачут. Все, что любил, Все, что хотел, Коснется вдруг сердечных граней, Как груз незавершенных дел И неисполненных желаний. И ничего Не отложить, Ни от чего Не отрешиться. Мне время это пережить — Как будто заново родиться. "Все в памяти, и все — живое…" Все в памяти, И все — живое, И обо всем душа болит. Иду ли по лесу, где хвоя, Как море южное, шумит; На пень ли старый там присяду, Качнется ль надо мной сосна, — Все чудится, что где-то рядом И берег тот, И та волна. И ты, Чье повторяю имя, Почудишься невдалеке. Волна к волне… И ты меж ними Качаешься, как в гамаке. Все дорого, Все сердцу близко! И если дрогнет мокрый куст, Мне кажутся лесные брызги Солоноватыми на вкус. "Мне о том слагать бы оды…" Мне о том слагать бы оды, Что за свой короткий век Я купался в синих водах Двадцати сибирских рек. Были реки и речонки, И на каждой — чуть прилгу — По заплаканной девчонке Оставлял на берегу. Полюбил я реки края За раздолье и простор. Начиная с речки Яя, Что течет с Кузнецких гор. Я не знаю, счастья полный, На Пышме иль на Оби Набегающие волны Мне напели о любви. И сегодня погружен я В мысли, чувства той поры, До сих пор заворожен я Островами Ангары. Там росла тогда малина, Вился белый хмель в кустах. Валентина, Валентина, Расскажи мне, Валентина, Что теперь на островах? "Дымок свивается в колечки…"
Дымок свивается в колечки… Должно быть, начал я стареть, И потому, присев у печки, На огонек люблю смотреть. Горят сосновые поленья, Дрожит на них огонь, И мне Далекой юности виденья Являются на том огне. Трещат дрова. При каждом звуке За огненною белизной Я вижу, как ломает руки Любовь, покинутая мной. Почудится: Огня извивы Ей молодое тело жгут. И станет на душе тоскливо, Как будто вызван я на суд. Гляжу, Уставясь без улыбки В лицо косматого судьи, И вижу все свои ошибки, Все заблуждения свои… Но вот И печь отрозовела, Кудряшек дымчатых не вьет… И все, что мучило, — Сгорело, А что не мучило — Живет. "Твердишь ты, что расстаться нам пора…" Твердишь ты, Что расстаться нам пора, Что ты в своих надеждах обманулась, Что вся моя любовь к тебе — Игра. Не слишком ли игра подзатянулась? Игра в любовь, Я знаю, не к добру, Игра в любовь коротенького срока. Семь лучших лет потратить на игру, Семь лучших лет! Не слишком ли жестоко? Старею я, Люблю тебя одну. Седею я до времени, до срока. Семь лучших лет отдать за седину, Семь лучших лет! Не слишком ли жестоко? "Как умру, мое забудь ты имя…" Как умру, Мое забудь ты имя. После ласк В полночной тишине С лучшими, чем я… Да, да, с другими Говорить не надо обо мне. Жены о мужьях, Чтоб стыд утишить, Нежно говорят, других любя. Мне, Когда случалось это слышать, Больно было так, Как за себя. Если спросят, Что так мало жил я, Ты в своем ответе не таи То, что я страдания чужие Принимал все время Как свои. |
