Поднимаемся по январскому снегу в каньон Лобо.

Ели темны, сосны отливают голубизной, звенит еще не замерзшая вода и можно различить тропу.

Люди!

Двое!

Люди! Единственные в мире звери, которых надо бояться!

Они в нерешительности.

Мы в нерешительности.

У них ружье.

У нас нет ружья.

Мы шагаем вперед - навстречу друг другу.

Два мексиканца, два чужака выходят из тьмы, и снегов, и замкнутости долины Лобо.

Что им нужно тут, на исчезающей тропе?

Что он несет?

Что-то желтое.

Оленя?

Quetiene, amigo? (Что несешь, друг?)

Leon (Льва) -

Он улыбается глупо, словно застигнутый за чей-то дурным.

И мы улыбаемся глупо, словно сами не поняли.

Он кроток и темнолиц.

А это - горный лев.

Длинная, длинная тонкая кошка, желтая, точно львица.

Мертва.

Он говорит, что утром поймал ее в ловушку, и улыбается глупо.

При подыми ее морду,

Ее круглую светлую морду, светлую, как иней.

Ее круглую изящную голову с двумя мертвыми ушами.

И полоски на блистающем инее ее морды, четкие, тонкие, темные лучи,

Темные, острые, тонкие лучи на блистающем инее ее морды.

Прекрасные темные глаза.

Hermoso es! (Красив!)

Они идут дальше в распахнутый простор.

Мы идем дальше в сумрак Л обо.

И выше деревьев я нашел ее логово,

Крепость в торчащих вверх кроваво-оранжевых скалах, маленькую пещеру.

И кости, и ветки, и опасный подъем.

Значит, она никогда больше не прыгнет отсюда желтой молнией, длинным прыжком горного льва!

И ее светлая заиндевелая морда больше не выглянет из мрака пещеры в кроваво-оранжевых скалах,

Над деревьями в темной пасти долины Лобо!

Вместо нее выглядываю я и вижу

Смутную даль пустыни, как несбывшийся сон,

Снег на горах Сангре-де-Кристо, лед на горах Пикорис

И ближе, на снежном обрыве напротив, зеленые деревья, застывшие в снегу, как рождественская игрушка.

И я думаю: в этом пустом мире было место для меня и для горного льва.

Зверь, к которому очень несправедливы

'Охота в любую погоду'

Хотя формально пума относится к мелким кошкам, после ягуара она - самая большая и самая известная кошка обеих Америк. Однако ее жизнь и привычки во многом окутаны тайной, а потому к ней на редкость несправедливы. Легенды старого Запада рисовали пуму грозой скота, и беспощадная война, которую вели против нее скотоводы, грозила ей полным исчезновением. Все эти истории безбожно преувеличены, так как в действительности пума всегда предпочитает домашнему скоту настоящую дичь - белохвостых и чернохвостых оленей, а также вапити. Это раздражало промысловых охотников и охотников-спортсменов и легло на ее репутацию еще одним черным пятном. На самом же деле исследования, проведенные на юго-западе США, показали, что пумы, нападая только на ослабевших и искалеченных оленей, способствуют тому, что популяция остается здоровой и в то же время чрезмерно не увеличивается.

Пума превосходно умеет охотиться в любую погоду. В слепящем буране одинокая пума (слева) готовится закопать недоеденную тушу оленя. Сама пума никогда не входила в число животных, служивших пищей человеку, однако у Чарлза Дарвина во время его путешествия был случай попробовать жаркое из пумы, и он нашел ее мясо "очень белым" и "удивительно похожим на телятину".

'Пума готовиться закопать недоеденную тушу'

Схватка с пумой-матерью

(Отрывок из книги Фенимора Купера "Пионеры")

'Пума - мать'

Первый американский романист, покоривший воображение читателей во всех частях света, Джеймс Фенимор Купер (1789-1851) видел свои книги опубликованными, как о нем писали, "в 34 местах Европы, едва он успевал их закончить". Популярность Купера была чрезвычайно велика - вплоть даже до того, что в 1888 году знаменитый австрийский композитор Франц Шуберт на смертном одре просил дать ему что-нибудь из книг Купера, чтобы отвлечься.

Первый успех Куперу принес "Шпион" (1821), исторический роман об американской войне за независимость. Кроме того, его перу принадлежат морские рассказы, сатирические произведения и даже история американского военного флота, но самыми знаменитыми были пять романов, действие которых развертывается в только-только осваивавшейся первозданной американской глуши, - романов об индейцах, составляющих цикл "Кожаный Чулок": "Пионеры" (1823), "Последний из могикан" (1826), "Прерия" (1827), "Следопыт" (1840) и "Зверобой" (1841). Эти книги выдержали испытание временем и остаются популярными, по сей день.

Следующий отрывок взят из "Пионеров" (Джеймс Фенимор Купер. Пионеры, или У истоков Саскуи-ханны. Пер. с англ. И. Гуровой и Н. Дехтеревой. - М.: Детская литература, 1974.). В нем типичным слогом Купера описывается драматичная встреча человека и зверя. Героиня романа Элизабет отправилась со своей подругой Луизой на прогулку в густой лес на склоне горы. Их сопровождает Воин, собака Элизабет. Внезапно в тихом воздухе раздался странный тоскливый плач.

- Вы слышите, Луиза? - воскликнула она в волнении. - Где-то на горе плачет младенец. Я не знала, что здесь поблизости есть жилье. Или, может быть, какой-нибудь ребенок заблудился, отстал от родителей?

- Да, это часто случается, - ответила Луиза. - Пойдемте на голос. Что если в самом деле кто-нибудь сбился с дороги, умирает от голода...

Подруги ускорили шаг, стремясь как можно скорее дойти туда, откуда раздавались негромкие печальные звуки.

Одаренной пылким воображением Элизабет уже не раз казалось, что она видит страдальца, как вдруг Луиза схватила ее за руку и, указывая на нечто позади себя, воскликнула:

- Взгляните на собаку!

Воин неотступно следовал за своей молодой хозяйкой с той минуты, как ее голос заставил его выбраться из конуры. Но почтенный возраст давно лишил пса его былой резвости, и, когда девушки останавливались полюбоваться видом или добавить цветок к букету, огромный мастиф тут, же укладывался и, закрью глаза, выжидал, когда надо будет снова подняться. Вялый, апатичный вид пса мало вязался с его ролью защитника. Но, когда Элизабет в ответ на возглас Луизы обернулась, она увидела, что собака, пригнув голову к земле, уставилась на что-то далеко впереди и шерсть у нее стоит дыбом, то ли от страха, то ли от ярости. Скорее всего, причиной тому была ярость, ибо Воин издавал низкое, глухое рычание и так скалил клыки, что напугал бы хозяйку, не знай она своего верного четвероногого друга.

'Собака охраняет своих хозяек'

- Успокойся, Воин, успокойся! Что ты там увидел, мой храбрец?

При звуках ее голоса ярость мастифа не только не утихла, но даже еще усилилась. Он подполз к девушкам и сел у ног хозяйки, рыча все громче и время от времени издавая злобный, отрывистый лай.

- Что он заметил? Наверное, какого-нибудь зверя, - сказала мисс Темпл.

Она обернулась к Луизе - та стояла бледная как смерть и дрожащим пальцем указывала на сук дерева. Элизабет быстро глянула туда и увидела свирепую морду и горящие глаза пумы, готовящейся к прыжку.

- Бежим! - крикнула Элизабет, схватив Луизу за руку.

Но та вдруг пошатнулась и тут же упала без чувств.

Элизабет была не из тех, кто покидает друга в минуту опасности. Она быстро опустилась на колени перед лежавшей без сознания Луизой и, пытаясь привести ее в чувство, разорвала ворот ее платья, сама в то же время непрестанно подбадривая четвероногого защитника.