Вершины трех гор Монмуше, Монгран и Моншов украшали ледяные короны. Снег лег на пустынные альпийские луга вокруг Жеводана. Белизна, после краткой осени неуклонно сыпавшаяся из тяжелых туч, укрыла густые березовые и буковые леса. Жестокая метель гнала снежинки с такой яростью, что, попадая в лицо, они кололи и жалили болью, и загнала местных жителей под крыши домов. Крепкие строения из серых гранитных валунов выдерживали тяжелый груз снега и во всех смыслах служили убежищем. Даже не будь снега, мало кто решился бы выйти за порог. Ведь меж домами гуляла смерть. На четырех лапах она кралась по Жеводану, без жалости забирая женщин и детей. Никто пока не мог положить этому конец. Лишь общество других людей или надежная дверь могли ее задержать.

Жан Шастель сидел за столиком в нижней зале постоялого двора. Перед ним стояла деревянная миска горячей похлебки, такой жидкой, что меж кусками жилистой баранины проглядывало дно. Запивал он его горячим вином с пряностями, чтобы прогнать из костей холод, который забрался в них за четыре часа охоты. Толстый плащ, шарф и треуголку он повесил сушиться у очага.

Хотя трактир постоялого двора был забит почти до отказа, никто не подсел к леснику, у стола которого стояли два последних пустых стула. Ведь он был Шастель, старший в своей семье, когда-то пользовавшейся доброй славой. С тех пор много воды утекло. Теперь его считали чудаком, потому что он уединенно жил в деревушке Ла-Бессейр-Сен-Мари и пс скрывал, что не желает иметь дела с односельчанами.

Об Антуане, обосновавшемся в чаще Теназейрского леса, ходили дурные слухи. Жан не мог утаить, что с возвращения из Туниса его младший сын изменился. Он ничего не рассказывал — ни о том, что ему пришлось испытать в Тунисе, ни о том, что выпало пережить на обратном пути. С первой же минуты встречи Жан почувствовал, что его сын переменился. Он превратился в замкнутого, скрытного человека, про которого деревенские судачили, дескать, он умеет разговаривать с животными.

В сравнении с ними Пьеру повезло. Он жил в Бессе, вместе с Антуаном исполнял обязанности лесника и хранителя лесных угодий и считался общительным. Хотя бы кто-то изо всей семьи.

Дверь толкнули снаружи. Ледяной ветер загнал на постоялый двор двух драгунов, в которых под толстым слоем снега едва можно было распознать солдат. Все в зальчике тут же притихли.

Проклиная зиму, они направились прямиком к свободным местам за столом Жана, на ходу бросив подбежавшему хозяину плащи. На свет показались синие, пышно украшенные мундиры, блестящие позументами, значками и пуговицами. У каждого было при себе по сабле, за поясами торчали пистолеты, громоздкие мушкеты они держали в руках. На простых крестьян или ветреную девчонку они, безусловно, произвели бы впечатление.

Сели без спросу, сняли треуголки и, прислонив мушкеты к стене, громогласно потребовали есть. Это были крепкие парни, у каждого за спиной лет по двадцать, небритые, и пахло от них крепким спиртным, хотя на постоялом дворе они еще и глотка не выпили.

— Счастливого Рождества. Конечно, садитесь, пожалуйста, — сказал, не поднимая головы, лесник. — Но как только появятся мои сыновья, я попрошу вас поискать другой стол.

Драгуны, забавляясь, обменялись взглядами.

— Мы под командованием капитана Дюамеля. Когда он нам приказывает встать, мы слушаемся, — пренебрежительно ответил один. — Но и только.

— Разве король не отдал вам приказ застрелить волка? — невозмутимо возразил Жан и отправил в рот еще ложку похлебки. — А поскольку вы тут преспокойно расселись, сдается, вы уже его нашли и убили.

Солдат справа от него подался вперед и заговорщицки зашептал:

— Это не волк. Сейчас уже сам капитан считает…

Тычок под ребра от собрата заставил его умолкнуть.

Да что с вами такое? Вы что, верите байкам про бестию? — удивился Жан. Теперь уже ему требовались усилия, чтобы держаться спокойно.

— Уж я точно, мсье Шастель! — вмешался человек за соседним столом. Судя по необычайно пестрому платью, он принадлежал к свите какого-то местного аристократа. — С лета она задрала уже одиннадцать человек, да и скота без числа. И я не видел ни одного волка, который хотя бы близко походил на эту бестию. В октябре я столкнулся с ней нос к носу, она возникла шагах в десяти передо мной и моим другом. Ростом с теленка, шкура красно-рыжая, клыки и когти, которых и медведь испугался бы. Мы были вооружены, собирались поохотиться для маркиза д’Апше. Мы прицелились и дали залп. Нам показалось, что бестия пала, но она тут же вскочила снова! Мы выстрелили еще, и опять она поднялась, а после убежала в лес.

— Значит, вы промахнулись, — пробормотал, отпивая вина с пряностями, Жан. Разговоры про бестию ему были не по нутру.

— Я охотник и хороший стрелок! Мы всадили в нее добрых шесть пуль, мсье Шастель. Шесть! — Человек маркиза явно оскорбился. — Кровавый след трудно не заметить. И все равно, когда мы стали ее преследовать, бестия была быстрее нас. — Набрав в грудь побольше воздуха, он оглядел зачарованные лица соседей. — Она выжила.

— Раненый волк — опасный зверь, — объяснил Жан. — Он рвет все…

Но человек маркиза, глаза которого гневно блистали, бухнул кулаком по столу.

— Это был не волк!

Слышали про маленькую девочку из Рьетора, месье? — спросил хозяин постоялого двора, поднося еду драгунам. — Она шла одна с пастбища, и мать уже видела ее от околицы. Ей оставалось шагов двести, но тут появилась бестия и разорил на ребенка на глазах у матери и двух братьев. В ее останках уже не было ничего человеческого. — Он указал на свой живот. — Разорвана сверху донизу. Кожа с головы содрана и натянута на лицо. Ужасно, просто ужасно! Не удивительно, что за ее голову назначили три тысячи восемьсот ливров награды.

— Хватит уже! Сила зверя как раз и лежит в такой болтовне, — приструнил его Жан. — Люди и так достаточно боятся этого волка. Лучше принеси мне еще вина.

При этих его словах лицо хозяина расплылось в победной улыбке.

— Волк, говоришь? Нет, Шастель. Вот сам мне скажи, лесник. Следы твари нашли на берегу ручья неподалеку отсюда. Следы напоминали волчьи, но и не совсем. Пятка плоская и странно выдается. И видны отчетливые отпечатки когтей. Как это бывает?

Жан уставился в остатки похлебки.

— Ты забыл придать ей вкуса. Еда у тебя не лучше горячей воды.

— Этим ты меня не отвлечешь, — не унимался хозяин. — Что это за зверь, Шастель? — Он с вызовом усмехнулся. — Не знаешь ответа? Значит, и ты в волка не веришь! Мы уложили семьдесят четыре серых, а бестия все еще убивает. — Он понизил голос. — Говорят, твоя мать была ведьма. Мама не рассказывала тебе о демонах, которые выглядят как наша тварь?

— Сказать тебе, что я думаю? Следопыты обознались, и нужного волка вы пока не нашли. Он — одиночка, которого избегают стаи. Скорее всего, когда-то он был вожаком, который отказался подчиниться новому хозяину стаи. Его изгнали, и свою ярость на сородичей он вымещает на нас, — ответил Жан и повернулся к драгунам: — Вы когда-нибудь раньше ходили на волка?

Оба затрясли головами.

— Капитан Дюамель здесь с семнадцатью конными и сорока пешими солдатами. И с ними он хочет обыскать наши леса и горы? Это же местность в сотни квадратных миль. Жеводан закружит его и одурачит! Он запутает его своими туманами, люди заблудятся в лесах с их ложными тропами, которые ведут в трясины, они станут ходить кругами в чащах дрока и еще в бог знает каких дебрях, но им ни за что не поймать этого волка. Во всяком случае, с такими людьми, как вы. — Он разъяренно вскочил и, подойдя к очагу, снял с крюка и надел теплые вещи. — Воевать вы, возможно, умеете, но здешняя работа не для горстки хлещущих вино солдат. Вы и ваши загонщики, которые должны выкурить его из подлеска, вытопчете поля и поставите под угрозу скудный урожай, более ничего.

Он бросил на стол несколько монет.