В ответ Жан лишь беспомощно пожал плечами, и отец с сыном молча вернулись в дом, где их ждал молдаванин. Пьер задач свой вопрос ему.

— Конечно, его еще можно спасти. — Малески совершил немалый подвиг, самостоятельно очистив и зашив свою рану, и при том с той же аккуратностью, с какой лечил Пьера. Теперь он сидел у камина, потягивая коньяк, чтобы снять ухающую боль в ноге. — Но пройдет еще немного времени, и он окончательно предастся злу. — Он рассказал Шастелям о том, что произошло в подвале перед тем, как они спустились туда и спасли его. — В луп-гару Антуана превратила бестия самого опасного вида из всех. — Его передернуло. — Похоже, сам ад судил этому чудовищу властвовать надо всеми прочими. Это ужасно, просто ужасно! Глаза, как два тлеющих уголька, словно прожгли мой рассудок насквозь и управляли моим телом как куклой. Обычно глаза оборотня сходны с глазами хищного зверя, облик которого они принимают. Способность, какую мне столь неприятно продемонстрировал Антуан, мне еще не встречалась. Равно как и способность внятно говорить.

— Значит, достопочтенная аббатиса была недалека от истины, — заметил Пьер, который заварил себе травяной чай и задумчиво смотрел за окно в сторону монастыря. — В своей записке она перечисляла способности тару.

— Бестия хитрее, чем я предполагал, тут я должен извиниться перед вами обоими, месье. Она учится. — Малески поерзал, укладывая поудобнее ногу, и тут же поморщился: боль буквально обожгла его. — Она догадывается, что время на ее стороне. Она преспокойно ждет, забирает новые жертвы, чтобы не терять силы, и, как следует опасаться, растит свое потомство, а мы даже не знаем, насколько оно многочисленно.

Жан помолчал.

— Возможно, нам следует подойти к делу иначе, — предложил он наконец. — Мы порасспрашиваем, из какой деревни внезапно исчезла беременная женщина, чьи останки так и не смогли найти. Возможно, она и есть бестия.

Пьер кивнул.

Во всяком случае, это избавит нас от долгих и безуспешных скитаний по лесам и многих холодных ночей.

Малески не нашел что возразить, а только указал на амбар.

Скорее всего, сила Антуана еще возрастет. Его нужно одурманить на долгий срок, чтобы он вообще не узнал о вылазках бестии. — С трудом поднявшись со стула, он устроился поудобнее на угловой скамье, вытянув на ней раненую ногу. — В общем и целом, месье, это самая длительная и напряженная охота, какую я когда-либо вел, — вздохнул он, доливая себе коньяку. — Ах да, и самая болезненная. — Одним глотком осушив кружку, он скривился и прильнул спиной к стене.

Как-то вы упомянули, что охотиться на луп-гару вас подвигли личные причины, но никогда про них не говорили, — вспомнил вдруг Пьер. — Вы нам не расскажете, с чего начался ваш поход?

Малески с шумом выдохнул.

— Ничего грандиозного тут нет, мсье Шастель. У себя на родине я был когда-то, что называется, наемником. Однажды я присоединился к отряду, который сражался против турок и их пособников. Я должен был обеспечить провиантом свой отряд и шел по следу кабана, когда мне впервые встретился вукодлак. Я смотрел на него, он смотрел на меня, и вдруг он исчез. Я заметил лишь поблескивавшую золотом серьгу. В следующее полнолуние он нашел наш лагерь и кровожадно изничтожил всех, кроме меня. Он даже не потрудился сожрать людей, он рвал их заживо и оставлял валяться в лужах собственной крови. С тех пор я охочусь на оборотней.

А почему он оставил вас в Живых? — осторожно спросил Пьер.

— У лагерного костра часто вспоминали для забавы историю о том, как однажды отряд изловил и избил наместника султана. Его измочалили так, что он понес тяжелые раны, прежде чем смог спастись от пинков и ударов. Я в избиении не участвовал. Но позднее вспомнил, что у наместника была золотая серьга. Такая же, как у того вукодлака. Такие украшения у турок в ходу. — Он долил себе еще. — Двое из погибших были моими хорошими друзьями. Я не хотел, чтобы бестия ушла безнаказанной, и явился к наместнику, чтобы призвать его к ответу. Дошло до ссоры, при этом он у меня на глазах обратился в вукоддака и напал на меня. — Малески потер себе правую руку. — Я едва спасся. Если бы я не разузнал заранее, чего боятся бестии, то последовал бы за друзьями в мир иной. А так я вогнал ему в сердце серебряный кинжал, и с тех пор за мою голову была назначена награда. Все знали, что я совершил убийство, но никто не подозревал, кого я на самом деле убил.

Отец с сыном внимательно слушали.

— А почему вы продолжили охоту, мсье Малески? — не унимался Пьер. — Вы же казнили убийцу своих друзей.

Молдаванин помолчал.

— Они повсюду. Нужно лишь открыть глаза и уметь читать их следы, а такое знание лишает сна, — рассеянно прошептал он. — Они угроза для людей, ата разновидность бестии, что обретается у вас, худшая из всех. Она хитра, она способна на то, на что не способен ни одни другой оборотень. Впервые я встретился с ней под Карпиненами, где она напала на помещичью усадьбу. Она бежала от меня и с тех пор забавляется, оставляя следы, по которым я вынужден идти. Она не раз заманивала меня в ловушки, и тогда я сталкивался с другими оборотнями, которых она натравливала на меня. Но я не сдамся. До последнего вздоха буду ее преследовать.

— Если бы вы рассказали мне такое два года назад, я поднял бы вас на смех. — Жан подложил полено в очаг, чтобы прогнать из комнаты октябрьский холод. — А теперь вы нашли во мне соратника.

Пьера все не отпускал мрачный мир тварей.

— Вы говорите, они повсюду, мсье Малески, но откуда они берутся? Их Бог послал или дьявол? Что им нужно на свете? — Его карие глаза светились любопытством. — Разве в бумагах достопочтенной аббатисы не говорится, что есть и такие, которые помогают людям? И вспомните, в первый раз наместник вас пощадил.

Малески тихонько рассмеялся.

— Мне пока еще не встречался такой, который пригласил бы меня выпить вина или подсадил бы старика на телегу. — Он поднял глаза на Пьера. — Нет, молодой мсье Шастель, это жестокие и злобные твари. Мне все равно, откуда они берутся и кто их нам послал. А что до того, чего они хотят… — Он залпом допил коньяк. — Убивать, мсье. Убивать и распространять свое семя, чтобы однажды выползти из убежищ и открыто править над нами. — Встав, он неуверенно похромал в каморку, чтобы лечь, но остановился на пороге. — Едва ли не самым прекрасным для меня станет тот день, когда мы освободим вашего брата от проклятия луп-гару, не застрелив его из необходимости. — Малески исчез в темной каморке.

— А каким будет самый прекрасный? — крикнул ему вслед молодой человек.

Но ответа не получил.

Едва исчез измученный Малески, в дверь громко и быстро постучали. Нахмурившись, Жан выглянул в маленькое окошко.

— Аббатиса Григория? — Открыв дверь, он впустил гостью.

— Bonnuit, messieurs.

Выглядела она взволнованной, подол ее сутаны был заляпан грязью, и пахло от нее потом. Быстро пройдя мимо лесника, она подошла к Пьеру, чтобы взять его за руку.

— Я хотела сама вам рассказать, чтобы вы не узнали от кого-то другого. Сегодня утром кто-то пытался заколоть Флоранс, но в сложившихся обстоятельствах чувствует она себя неплохо. Раны не столь опасны, как показалось на первый взгляд.

— Что? — Пьер испуганно посмотрел на отца, который как раз закрывал дверь. — Господи Боже! — выдохнул он и встал, чтобы собрать немногие вещи. — Мне нужно к ней. Она…

— Она нуждается в покое, — остановила его аббатиса. — Я не против, ты скоро сможешь ее увидеть, но лишь когда она немного оправится. — Григория усадила молодого человека на стул. — Все хорошо. Господь ее сохранил.

Жан подошел к столу и оперся о него.

— Как это случилось?

— Это было в Овере. Ее попытались изнасиловать, — сказала Григория. — Когда она стала сопротивляться, насильник хотел ее убить.

Пьер побледнел.

— Негодяй! Я у…

— Ничего подобного ты не сделаешь. Предоставь все суду. — Жан положил руку на плечо сына. — Уже известно, кто это был?

Григория покачала головой.