Заплатив за вход, он получил от кассирши памятку на нескольких языках. Запрещено было практически все: от ухода от обозначенных тропинок до выбрасывания мусора, разжигания костров и кормления зверей. Тут очень хорошо оберегали природу, которая, в отличие от значительной части населения, благополучно пережила гражданскую войну. В самом низу памятки еще раз подчеркивалось, что ни в коем случае не следует сходить с тропинок, поскольку некоторые участки заповедника были заминированы во время войны. И не все минные поля были тогда обозначены, а позднее обезврежены.

Лена и Эрик вошли в заповедник. Судя по следам на снегу, зимой он привлекал лишь немногих посетителей, хотя красоты природы в эту пору производили особое впечатление. Сколько хватал глаз, снежное одеяло выглядело девственно-первозданным.

— А не может ли быть так, что вы нисколько не заинтересованы в исцелении оборотней? — спросила Лена.

Как исследовательницу, которая стремилась противопоставить предубеждениям и предрассудкам научные факты, ее разочаровывала бескомпромиссность Эрика. Такое она не раз встречала в крестьянах, пастухах и охотниках: несгибаемую решимость навсегда искоренить хищников.

— Нет. Я никогда не разделял надежду отца, — откровенно ответил он. — Существует теория, согласно которой через полгода волк-оборотень обретает полный контроль над человеком и изменяет его личность. Под изменением я имею в виду не превращение. Например, ночные скитания в волчьем обличье утомляют человека, лишают его сил. У него возникает ужасная, мучительная жажда, ненасытная тяга к крови. С этого момента возвращение к нормальной жизни невозможно. — Он указал вперед, воздух над водопадами полнился журчаньем и грохотом. — Сами посмотрите!

Через сто метров они оказались над пропастью, по дну отвесного ущелья бежала река, питавшая Пливицкие озера. На другой стороне обрушивался с высоты семидесяти трех метров самый большой Пливицкий водопад. От красоты захватывало дух.

Он надеялся, что созерцание ландшафта отвлечет Лену, но его ожидало разочарование.

— И поэтому их надо отстреливать, да? — крикнула она ему в ухо.

— Оборотни и в человеческом обличье неутомимы, склонны к частым вспышкам ярости и отличаются большой агрессивностью, которая непрерывно растет, — крикнул Эрик, перекрывая рев воды. — Некоторые умеют переносить свою ярость на сравнительно полезные цели, ищут богатства и власти, но большинство все больше и больше обособляются от окружающего их мира и становятся одиночками. Стоит проявиться этим свойствам, как будет уже поздно. Уже ничто не разделит бестию и человека. — Он кивнул, подчеркивая свои слова. — В ответ на ваш вопрос, да, я должен их отстреливать. Лечения не существует. Убив моего отца, оборотни оставил и для себя лишь один выход — смерть.

— Возможно, вам до сих пор попадались лишь безнадежные случаи. — Лена отказывалась разделять его пессимистичную позицию. — У нас есть полгода, чтобы спасти жертву. Эрик, мы могли бы работать вместе, чтобы оборотни…

Эрик покачал головой.

— Вы специалист по волкам, а не по волкам-оборотням.

— На мой взгляд, эти подвиды весьма и весьма близки.

Вот теперь ей удалось его разъярить. Сделав к ней шаг, он притиснул ее к перилам.

— Проклятье, да будьте же благоразумны! Три дня назад вы впервые услышали про этих существ, а теперь собираетесь учить меня, как мне делать мою работу? Моя семья занимается этим столетия…

— А в прошлом веке раны обмазывали мочой, чтобы их излечить, — ядовито прервала она. Как же ее злило такое невежество! — Знаете что? Ваш отец был прав, когда искал противоядие. Вот я и хочу попытаться его создать. Где-нибудь наверняка сохранились и другие копии таких старых рецептов.

Он резко выдохнул — и сдался, бросил ее переубеждать. А про себя поклялся не спасать ее, если она попадает в опасную ситуацию. Или, во всяком случае, прийти ей на помощь, но когда будет слишком поздно.

— Тогда делайте то, что считаете нужным. Но вместе мы будем только в этой поездке, а дальше пойдете своим путем, — напомнил он ей и стал спускаться по тропинке к мосткам, ведущим вдоль озера. Кивнув, Лена пошла следом.

В блужданиях по заснеженным, а иногда опасно обледенелым деревянным мосткам они обнаружили множество гротов и пещер. Часть их лежала ниже уровня воды, точно являясь входом в подводное царство. Пена мелких водопадов затянула берег инеем и льдом. На камышах и ветвях деревьев снег лежал в палец толщиной.

Эрик наслаждался бы зимней идиллией, если бы ему не мешали мысли о бестии. По крайней мере, у них было небольшое преимущество, ведь она не рассчитывала на незваных гостей.

Во всяком случае, он так надеялся.

На берегу озера Козьяк им встретилась группа из пяти азиатских туристов, которые непрестанно фотографировали. Они тихонько переговаривались на родном языке и жестами хвалили чарующую природу, а один пытался усмирить маленькую собачку. Таких зверей Эрик пренебрежительно именовал карманными крысами: мелкие породы для современного дома, чтобы зверь умещался в ящик для носков. Он не любил маленьких собак. А кошек тем более.

Азиаты, бесконечно кланяясь, попросили Лену сделать их групповой снимок. Эрик воспользовался возможностью достать электронный бинокль и осмотрел озеро, по которому кружили четыре катера. Хватило нажатия кнопки, и бинокль переключился на инфракрасное видение: Эрик стал обшаривать опушку леса.

Что-то встревожило собаку. Не поддаваясь на увещевания, песик тявкал, пренебрегал угрозами и вертелся как короткий, мохнатый угорь на руках у хозяина. Решив, что с него хватит, хозяин положил конец мятежу карманного зверя страшным наказанием: достал тоненький свисток, поднес его к губам и, набрав побольше воздуха, свистнул.

Лена никаких звуков не услышала. А вот песик тут же перестал вырываться, запрокинул крошечную головку и завыл как настоящий зверь. Одновременно из лесу раздался бешеный вой.

Глаза у Лены расширились, волосы на голове встали дыбом, а по всему телу побежали мурашки. Это был омерзительный, внушающий ужас звук, от которого словно мерк свет. Звук, который перекрывал рев водопадов, заставлял людей сжаться и пугал до глубины души. Ее указательный палец непроизвольно нажал на кнопку и запечатлел полные ужаса гримасы азиатов.

В мгновение ока Эрик очутился возле человека со свистком, его лицо тоже побледнело. Яростно вырвав у бедолаги игрушку, он выкрикнул что-то на языке, которого Лена не поняла. Судя по звукам, это мог быть и японский. Азиат отвесил несколько быстрых поклонов, и группа поспешно удалилась, впрочем, предварительно отобрав у Лены фотоаппарат.

— Что вы ему сказали? — поинтересовалась Лена.

— Что мне ужасно хочется, подать на него в суд за издевательства над животными и как он смеет пускать в ход собачий свисток в заповеднике, полном диких зверей. — Он скорчил весьма и весьма неприязненную гримасу. — Идиот несчастный. Я же не приставляю к его уху сирену.

В ярости он швырнул свисток в снег и поднес к глазам бинокль.

Наклонившись, Лена незаметно подняла из сугроба маленький серебристый предмет.

— Тот вой… Это была бестия?

— Надо полагать, — напряженно ответил он.

Вот! Внезапно в инфракрасном видении действительно проступил волчий силуэт, слабо-красным выделявшийся на голубом форе. Эрик ждал. Вполне возможно, он имеет дело с дозорным стаи. С самым обычным волком.

Но другие фигуры не появлялись, красный силуэт не шевелился. Эрик переключился на нормальное видение и еще раз посмотрел на то же место, но все равно не нашел в подлеске никаких признаков других волков. Вообще ничего.

Снова переключившись на инфракрасное, он разочарованно обнаружил, что размытый красный силуэт исчез. Словно его вообще тут не было. Враг наблюдал за ними с безопасного расстояния, с любопытством их изучал, а после чего растворился в белизне. Бестия появилась и исчезла.

И теперь она настороже.

— Пошли.

Давая знак, что пора уходить, Эрик смолчал о своем открытии.