— Никто из вас двоих и пальцем Сюрту не тронет, — прорычал Антуан. — Я этого не допущу. Он не будет козлом отпущения.

Приближающийся топот копыт заставил всех троих поднять головы. С запада к их наблюдательному пункту приближался всадник. Жан впервые видел вблизи этого человека: Жан-Франсуа-Шарль, граф де Моранжье, тридцати шести лет от роду, недурной наружности и всегда одевающийся богато. Это был сын старого графа, который, в отличие от своего отпрыска, пользовался большим уважением.

Жан знал, что молодой граф служил в войсках и был бесславно уволен в отставку. С тех пор он не упускал случая навлечь своим поведением позор на доброе имя своей семьи. Женщины, азартные игры, временами — дуэли, если у него было на то настроение.

И, тем не менее, он стащил шляпу перед человеком значительно моложе себя.

— Bonjour, seigneur[23].

Де Моранжье в модной треуголке поверх белого парика только небрежно кивнул леснику, мушкет он держал через плечо.

— Доброго вам дня, месье. Вам сопутствовал успех?

Антуан усмехнулся ему как старому знакомому, точно аристократ был его собутыльником.

— Нет, господин.

Антуан громко свистнул, и из кустов сосем рядом с графом вылетел Сюрту.

У Жана перехватило дыханье. Обычно мастифф всех и вся за исключением хозяина считал угрозой, на которую с радостью бросался. Но, к немалому удивлению лесника, на сей раз он даже не залаял, даже напротив, мирно сел рядом с валуном и принялся чесать задней лапой за ухом.

— Жаль, жаль, — с наигранным сожалением отозвался де Моранжье. — Значит, чудо-охотник короля снова оплошал. Это, несомненно, заинтересует двор. Местные по-прежнему умирают, покусанные бестией, которая тем временем даже начала стаскивать со своих жертв одежду и разбрасывать ее вдоль дороги. Если хотите знать мое мнение, мы охотимся не на волка, а на демона. — Он поднял голову, его взгляд устремился на склоны Моншове. — Сдается, на сегодня охота закончена, месье.

Проследив взгляд графа, Жан увидел, что загонщики спускаются с каменистых лугов. С собой они тащили двух тощих волков: невелик улов и крестьян не успокоит.

— Мсье Шастель, — любезно обратился де Моранжье к Антуану, — будьте так добры, привезите мне в ближайшие дни несколько ваших щенков в мой замок Вильефор. Мне снова нужны сколько-нибудь годные псы.

— Охотно, господин. — Казалось, ничто не может стереть ухмылки с лица Антуана.

— Прекрасно. — Де Моранжье развернул лошадь. — Передайте от меня привет де Бютерну. Я не стану дожидаться конца охоты, у меня есть дела поважнее, чем гонять породистого жеребца по кишащим клещами зарослям дрока, портить камзол и стрелять по исхудалым волкам. — Он поднял руку. — Au revoir, messieurs[24].

Они приподняли шляпы. Когда граф был уже вне пределов слышимости, Пьер уставился на брата.

— Какие у тебя дела с графом?

— Я поставляю ему собак, — небрежно ответил тот и, съехав спиной по валуну, закрыл глаза. — Он умеет ценить их достоинства.

Жан подозревал, что устраивал с собаками граф.

— Собаки для боев и пари, верно?

— А что в том дурного? Я развожу самых лучших. — Он указал носком сапога на Сюрту. — Все его потомки побеждали. Граф хочет взять меня с собой в Париж. Там я с моими собаками смогу заработать кучу денег, а не получать нищенскую зарплату от маркиза за то, что присматриваю за его лесом.

Снова послышался стук копыт, опять приближались всадники, но на сей раз с другой стороны. В нескольких шагах от Шастелей из небольшого леска на узкую тропу выехали двое мужчин из отряда де Бютерна. Жан сразу их узнал: это были те самые, которые едва не начали потасовку в Согю. Тем временем он уже узнал их имена. Меньший откликался на имя Лашене и был охотником герцога Орлеанского, второго звали Пелиссье, и он служил в королевской гвардии.

Сюрту угрожающе заворчал, лошади остановились.

Открыв глаза, Антуан поднял голову.

— А, смотрите-ка, — пробормотал он, потом огляделся по сторонам. Поблизости никого не было. — Словно по вызову явились, чтобы получить головомойку. — Он глянул на мастиффа. — Стеречь, Сюрту! — прошипел он, и пес обнажил огромные зубы, которых не постыдилась бы и бестия.

— Ты с ума сошел? — Спрыгнув со скалы, Пьер схватил мастиффа за ошейник. — Я его подержу, месье, — крикнул он всадникам. — Можете проезжать.

— Вы уверены? — пожелал убедиться Лашене.

— Да, — крикнул ему Пьер, — с вами ничего не случится.

Первым двинулся Пелиссье. Но через десять шагов копыта его коня вдруг стали уходить в песок. Конь тут же заволновался и попытался сбежать из зыбучей трясины. Он дал свечу и сбросил Пелиссье, который, пробив мягкую поверхность, тут же провалился по пояс.

— Трясина, — расхохотался Антуан и захлопал в ладоши. — Это было превосходно, Пьер! Просто замечательно!.

— Я не знал, что она тут, — растерянно ответил брат и посмотрел на отца.

Сидя на камне, тот смотрел, как гвардеец погружается все глубже и глубже. Топь затянула его почти по грудь. Лашене не решался подойти ближе и не знал, как помочь другу.

Жану это нравилось. Конечно же, он сейчас придет на помощь обоим, но пусть сперва заплатят за свои слова в кабаке.

— Надо было лучше смотреть на дорогу! — крикнул он.

— Ваш сын сказал, можно ехать! — вне себя крикнул Пелиссье.

Лашене отломал длинный сук, который протянул гвардейцу.

— Я говорил про собаку, — попытался защититься Пьер и с удивлением воззрился на отца, который как будто не собирался двинуться с места. — В чем дело? Ты будешь смотреть, как тонет человек?

— Еще как! — пронзительно взвизгнул Антуан, сгибаясь от смеха. — Пусть он утонет в болоте! Вот что бывает, когда не знаешь местность, вы, горлопаны. — Он соскользнул с камня. — Итак, малыш! Не слишком дергайся, иначе болото стащит с тебя штаны, как и положено шлюхе!

Лашене тем временем удалось протянуть сук Пелиссье и медленно вытащить его из трясины. Гвардеец лишился обоих сапог и кинжала, которые пали жертвой топи.

Жан усмехнулся. Значит, ему самому не придется трудиться. Но гвардеец явно считал, что дело еще не закончено.

Отыскав дорожку в обход топи он, вонючий и грязный, надвинулся на Антуана и схватил его за грудки.

— Подлец! Каналья! Ты у меня в тюрьме сидеть будешь, пока не сгниешь заживо!

Жан соскользнул на землю, чтобы вмешаться до того, как случится непоправимое. Сюрту ярился на поводке у Пьера, пытался дорваться до Пелиссье, которого в момент разорвал бы на части.

Разорвав хватку гвардейца, Антуан тут же ударил. Но к тому времени их достиг Лашене и так врезал по лицу Антуана, что того отбросило спиной на камень.

— Ух ты! Сейчас будет весело! Сюрту, сидеть! — крикнул Антуан и бросился на нападавших.

Завязалась бешеная драка, в которую вынужденно вмешались и Жан с Пьером. Антуан раздавал удары с такой силой, что вскоре сломал чужакам носы, подбил им глаза, разбил в кровь губы.

Повинуясь приказу хозяина, Сюрту сидел, будто в землю врос, рычал и лаял, но не вмешивался.

Пытаясь парировать удар Антуана, Лашене сломал руку, но следующим ударом молодой лесник размозжил ему челюсть. На землю выпали окровавленные зубы.

Пелиссье сбил с ног Пьера и хотел уже напасть на Жана, как сбоку на него прыгнул Антуан, отбросил на камень, а оттуда уже стащил на землю. С яростным криком он занес сапог, целя каблуком в висок поверженному.

— Стой! — Невзирая на рану, Лашене удалось наставить на Антуана мушкет.

Не раздумывая, Жан схватил собственный и прицелился в охотника герцога.

— Бросай оружие!

Перекатившись, Пьер тоже дотянулся до мушкета, его дуло качнулось в сторону Лашене.

Антуан застыл, увидев, что зависит от следующего его движения. Медленно-медленно он опустил сапог. Вместо того чтобы ударить, он просто плюнул в лежащего, его зеленые глаза дико поблескивали.