— Скорее уж королевским начальником выгребной ямы, — хмыкнул кто-то, и остальные поддержали его хохотом.

Жмутс крутанулся в сторону шутника и сжал кулаки:

— Кто это сказал? Покажись, лжец и трус!

В ответ на это в толпе вырос холм.

— Ну я, — ответил внушительных размеров орк, с хрустом расправляя костяшки.

Хозяин «Цветолюкса» изменился в лице, сделавшись под стать своим цветам.

— Уведите его, — лениво бросил Марсий, и на этот раз никто не стал вспоминать, что он не совсем король.

К Жмутсу подскочили четверо стражников, явно не из числа его поклонников, и собрались оттащить с дорожки, но их остановил Амброзий Высокий:

— Погодите. Как вам удалось этого добиться? Что вы сделали с цветами?

В голосе принца звучал неподдельный интерес естествоиспытателя и вообще жадного до знаний ученого, но Жмутс в ответ разразился ругательствами, решив, что тот над ним смеется или же просто в силу скверного характера.

Тут вновь послышался неоднократно повторявшийся шум, за ним последовало два мощных толчка, и откуда-то снизу вылетела дверь. Пронеслась пару метров по воздуху и приземлилась, чудом никого не задев. Из-под помоста один за другим вышли мои друзья, закрываясь от солнца. Я охнула, сообразив, что шумели все это время они, пытаясь освободиться из заточения. Наверное, как только я прошла проверку клятвой, магическая печать была снята с помещения, и путь к свободе им преграждала только дверь.

— Всего-навсего допустил две грубые ошибки, — громко отчеканила мадам Гортензия.

— А вы, простите, кто?

Гномка оправила арестантское платье, пригладила волосы и с достоинством ответила:

— Мадам Гортензия, хозяйка цветочной лавки «Эксклюзив-нюх».

Жмутс чуть не лопнул.

— Это она! Она что-то сделала с моими цветочками! Все должно было сработать, он сказал, что сработает!

Хозяин «Цветолюкса» попытался вырваться, но добился лишь того, что правый рукав сюртука с треском оторвался, а в рот ему затолкали его же собственный шейный платок.

Мадам даже не взглянула в его сторону, продолжая почтительно взирать на Амброзия Высокого. Если принца и интересовало, что гномка делала под помостом, то любопытство в отношении орхипетов все же пересилило.

— Поясните, пожалуйста, что вы имели в виду?

— Все просто, — пожала плечами мадам. — Во-первых, он использовал два динамичных элемента — ускоренный рост и смену цвета, — тогда как любой уважающий себя и своих питомцев цветочник знает, что это недопустимо, а, во-вторых, добавил к ним новый аромат. В результате мы получаем цветы с неустойчивым запахом, проходящим ускоренный цикл проявления. К примеру, довольно приятный запах ванили через час-другой превращается в навязчивый, еще через какое-то время в невыносимый, а потом на него наслаивается аромат, допустим, абрикоса, тоже сперва приятный, который в любую минуту может стать…

— … запахом подгнившего абрикоса! — восторженно докончил Амброзий Высокий.

Мадам Гортензия, приятно удивленная, кивнула.

— А на него, в свою очередь, наложится следующий, куда менее чарующий, и еще один, и еще, при этом отголоски предыдущих никуда не исчезают. Вообразите запах полусотни продуктов разной степени разложения, и вы получите то, что мы имеем сейчас.

— Скормить ему эти цветы! — крикнула румяная торговка, ранее пенявшая Длиннозубой Алоре за нитки.

Кто-то поддержал идею, но гуманизм возобладал.

— Вы можете исправить ситуацию?

Мадам Гортензия поколебалась. Вперед выступила Эмилия и сжала ее руку.

— Мадам справится, — твердо заявила подруга. — Она самая одаренная цветочница в этом, да и в любом другом королевстве.

— К тому же честная, — добавила я и указала на Жмутса. — Этот человек неоднократно воровал ее идеи, а неделю назад совершил самую возмутительную низость: присвоил авторство мечтирисов!

Над толпой пронеслись шепотки, собравшиеся переглядывались. О мечтирисах слышали если не все, то почти все, такой они произвели фурор. Вокруг Жмутса образовалось свободное пространство, если не считать стражников. Да и те умудрялись держать его, одновременно отодвинувшись как можно дальше. На хозяина «Цветолюкса» посыпались неприязненные взгляды. Какая-то девочка кинула в него недоеденный бесконечный леденец. Конфета прилипла к сюртуку, и без того пребывающему в плачевном состоянии. Попытки его отодрать привели к образованию дыры.

Возмущение, прилюдное разоблачение, да и наверняка понимание, что терять уже нечего, придали мошеннику сил и наглости. Он выплюнул шейный платок и закричал:

— Ложь! — потом оттолкнул стражника и крутанулся, оглядывая площадь и тыча наугад в толпу: — Лжец, и ты лгунья! Вы все лжецы! Мечтирисы мои! И марсипеты тоже! Каждый жалкий цветок в этом городишке принадлежит теперь мне!

— Да забирай, — брезгливо обронила мадам. — За идею держится тот, у кого она одна. На свете еще множество прекрасных сочетаний, только и ждущих того, чтобы я их нашла.

— Если кто и заслуживает звания королевского цветочника, то это мадам Гортензия, — сказал Озриэль, откашлявшись, и наши взгляды встретились.

— С этим еще предстоит разобраться, — кивнул Амброзий Высокий. — Обвинения в адрес сего господина очень серьезные и требуют тщательного расследования.

Мне его подход нравился куда больше, чем полевой суд первого советника.

— Кто вообще назначил тебя главным? — закричала мадам Лилит, почувствовав, что теряет последние крупицы власти, и выбила книгу из рук старика, но тут же снова очутилась в стальном кольце объятий Эола Свирепого. Великан переместил ее под мышку, а второй рукой для верности сгреб Глюттона Медоречивого.

Дядя и племянница пару раз взбрыкнули и оставили попытки. Зато принялись переругиваться друг с другом, каждый со своей стороны.

Что-то щекотнуло запястье.

— Магнус! — обрадовалась я.

Паук пристроился браслетом на моей руке, как в былые времена.

— Ты держалась молодцом, Ливи. Как и ты, Кен.

Вновь окруженная друзьями, я почувствовала себя гораздо увереннее.

— Мои! Все до единого мои! — продолжал тем временем надрываться Жмутс, уворачиваясь от кляпа. — А он их испортил!

— О ком вы? — удивился Амброзий Высокий, в котором все и впрямь признали лидера. Произошло это как-то естественно, хотя, в отличие от мадам Лилит и Марсия, он не красовался и не пытался давить авторитетом.

— Наверное, обо мне, — раздался знакомый голос, от которого мое сердце подпрыгнуло. Мадам Гортензия тоже дернулась и обернулась вместе со всеми. К месту действия быстро шел мужчина в зеленой суконной куртке, штанах из кусочков кожи, с обоймой лекарственных пузырьков на поясе и трехдневной щетиной на лице. В руках он нес нечто, напоминающее петлю, усеянную белыми комками. Люди несведущие ни за что не признали бы в нем эльфа. Но это вне всякого сомнения был он.

— Профессор Робин! — радостно крикнула я.

Меня поддержало еще несколько голосов, принадлежавших студентам Принсфорда. Профессора травоведения любили все, несмотря на непростой характер и привычку отлынивать от занятий (а может, во многом благодаря ей).

Глаза мадам Гортензии радостно сверкнули, а губы шевельнулись, сложившись в его имя, но вслух от волнения не вырвалось ни звука. Эльф коротко улыбнулся мне и группе поддержки из Принсфорда, задержал нежный взгляд на мадам и сосредоточился на помосте.

— Сир Высокий, — произнес он, сопроводив приветствие почтительным поклоном.

Принц ответил не менее учтиво. Наверное, они познакомились в Академии, где сир Высокий, по слухам, теперь тоже преподает.

— Да, именно о нем и говорил! — вмешался Жмутс.

— Вы можете пояснить, что имеет в виду, этот человек? — вопрос адресовался Робину, но хозяин «Цветолюкса» вновь влез с ответом.

— Эльф, которого вы видите, обманом втерся ко мне в доверие и буквально навязал рецепт марсипетов. Он заранее знал, что случится, и…