— Хрустальная жаба!

— Вещая!

— Предсказательница…

— Она мне подмигнула! Ей-богу подмигнула!

— Идиот, она спит.

Все взгляды вперились в виновницу торжества. А та под стать моменту сияла и переливалась в лучах солнца, и искорки плясали на гранях. Хорошо, что ее вверили таким сильным и надежным рукам — не всякие выдержали бы значимость момента.

Значит, мадам, Лилит не нашла способа изъять документ у жабы и будет демонстрировать его прямо так.

Тут доселе неподвижный голем ожил, глаза загорелись синими сапфирами. Он подошел ко мне, схватил за локоть и потащил к выходу.

— Эй, оставь ее! — крикнул Озриэль, забыв об осторожности, и кинулся на выручку.

Удар в челюсть голема не впечатлил, а вот костяшкам ифрита здорово досталось.

К счастью, из-за всеобщего гвалта и волнения снаружи, стычка осталась незамеченной.

— Все в порядке, Озриэль, — торопливо зашептала я. — Просто мне пора наружу.

Друзья поспешили к нам.

— Мы мысленно с тобой, Ливи! — воскликнула мадам Гортензия.

— Эй, принцесса, на случай, если лопнешь, хочу, чтобы ты знала: не такая уж ты принцессочка набитая.

— Думай, что говоришь, ты не у себя в таверне! — сердито осадила гоблиншу Эмилия и мягко добавила: — Все будет в порядке, Ливи.

Магнус попытался что-то сказать, но никак не мог справиться с волнением. Паука била крупная дрожь. Наконец он выдавил:

— Держи осанку, Оливия.

Озриэль до последнего не выпускал мою руку из своей:

— Будь осторожна, Ливи, пожалуйста, только будь осторожна! Если ты не хочешь этого делать, скажи прямо сейчас. — Он заглянул мне в глаза. — Пожалуйста, откажись.

— Ты же меня знаешь, — подмигнула я, хотя на душе скребли кошки, — осторожность мое второе имя.

И голем выволок меня наружу, захлопнув дверь.

Яркий дневной свет брызнул в глаза. Я прикрыла их рукой, щурясь, не в силах перестать моргать. Большинство продолжали зачарованно разглядывать жабу, которую Эол Свирепый уже доставил на помост, но были и те, кто заметил меня. Они принялись подталкивать в бок соседей. В толпе зашептались, народ разрывался между мной и жабой.

— Это же та самая принцесса!

— Сдурел? Ту сожрал дракон.

— А я тебе говорю: она…

Мой выход получился эффектным. Во многом благодаря стараниям Мадония Лунного, который принялся наигрывать нечто среднее между сонатой и военным маршем.

Голем потянул меня вверх по ступеням на помост, не обращая внимания на попытки идти самостоятельно. Бороться было бесполезно: истукан исполнял заложенный в него приказ.

В тот момент, когда я оказалась перед мадам Лилит, Глюттоном Медоречивым, всеми вельможами и прибывшими на праздник послами, не говоря о многотысячной площади, Марсий как раз склонился над жабой, внимательно рассматривая реликвию, но не решаясь дотронуться.

— Она дрыхнет, — разочарованно констатировал он.

— Она просыпается лишь раз в тысячелетие, Ваше Величество, — начал лекторским тоном Амброзий Высокий, — и…

— Да помолчите вы, — грубо оборвал король. — Тут он увидел меня и удивленно вскинул брови. — Цветочек? А ты-то что здесь делаешь?

Я покосилась на Глюттона Медоречивого, не зная, что ответить, а заодно заметила хитрую зеркальную установку, стоявшую чуть в стороне. Похоже, ее-то и собирается использовать первый советник вместо заклятия распухания.

Мадам Лилит сделала вид, что удивлена моим появлением не меньше Марсия. Ей стоило податься в ректоры Академии драматических искусств.

— Так, с принцессой позже, сперва жаба, — расставил приоритеты король, снова склонился над подарком и спросил у мадам Лилит: — С ее спячкой можно что-то сделать? Она изречет мне предсказание?

Первый советник с трудом переключила внимание с меня на короля, покачала головой и ответила сладким голоском:

— Нет, Ваше Величество.

— Разве не с такой целью она здесь? И еще эта штуковина у нее во рту?

— Нет, — снова ответила та с нескрываемым удовольствием.

Разочарованию Марсия не было предела.

— Бесполезный кусок хрусталя! — Король бросил на не оправдавшую надежд вещательницу презрительный взгляд и направился обратно к трону. Махнул на горку даров: — Киньте ее к остальным.

На лицах простых жителей отразился ужас от такого кощунства. Спящая или нет, жаба была святыней.

Иноземец с двухметровой горкой буклей на голове сморщил нос и придвинулся к веселому крепышу в алом бархате:

— Шефо они носятся с эта лягушка-стекляшка?

Тот пожал плечами и с веселым видом переплел пальцы-сардельки на кругленьком пузе.

— Местный обычай.

Марсий плюхнулся обратно на трон, широко расставив ноги.

— Так, теперь ты, Цветочек. Подойди.

Мадам Лилит сделала невольное движение в мою сторону, но одумалась и остановилась, автоматически поглаживая Руфоцефалуса и сверля меня напряженным взглядом. Опасалась, что я что-то выкину.

Я вспомнила совет Магнуса, выпрямила спину и не тронулась с места. Только сделала приличествующий случаю реверанс.

— Ваше Величество, — поприветствовала я так, словно была гостьей, а не пленницей с неопределенным будущим. И не важно, что на мне этот нелепый тюремный балахон. Не одежда делает девушку принцессой.

Марсий усмехнулся, явно предвкушая потеху, и открыл рот, но тут мадам Лилит подалась вперед.

— Стойте, — велела она пажам, которым было поручено забрать жабу у Эола Свирепого. Те с несчастным видом кружили вокруг великана, не зная как подступиться, и после окрика с облегчением заняли свои места.

Король нахмурился и, опершись руками о подлокотники трона, начал подниматься.

— Первый советник, вы забываете, что…

— Сядьте, — скомандовала мадам Лилит и вкрадчиво добавила: — Будет лучше видно.

Изумленный и озадаченный, Марсий так и застыл в положении полувставания. Мадам Лилит бросила на меня искоса еще один взгляд и подошла к краю помоста, наслаждаясь всеобщим вниманием. Я вспомнила, как она оживляла принцев: вскинутые к небу руки, горящие глаза и растрепавшиеся волосы. Она определенно любит быть в центре внимания. Наверняка неоднократно репетировала эту сцену во дворце перед зеркалом.

Точно выверенные жесты и мимика подтвердили догадку.

— Король, — начала она, обращаясь к площади, — для нас это не просто сочетание букв. Мы слышим это слово повсюду, ежечасно, куда бы ни отправились, за что бы ни взялись: лик короля на аверсе гривенников, королевские указы регулируют нашу жизнь, а королевские войска охраняют сон. По статистике первым словом младенцев чаще становится «Ваше Величество», а не «мама». Монарх — тот, на кого мы привыкли полагаться во всем, кому доверяем безоговорочно, на чью мудрость полагаемся и чьему милосердию вверяем себя. Обращаюсь к вам, жители Потерии, задумывались ли вы когда-нибудь над этим?

Судя по лицам и растерянным взглядам, не задумывались. Более того, напыщенная абстрагированная речь мало трогала умы и сердца простого народа. Какой-то малыш закапризничал, и стоящая рядом мама отвлеклась, утешая его, тут и там начались скучные зевки и разговоры. Жаба и принцесса интересовали их куда больше. Мадам Лилит, как опытный оратор, уловила настроение толпы и быстро сменила тактику.

— Представьте, что все мы бусы, а король — связующая нить. Стоит ей порваться, и ожерелье рассыплется. Почему это может произойти, спрашиваю я вас? Отчего нить может порваться?

— Бусины тяжелые? — предположил какой-то гоблин, не знакомый с понятием «риторический вопрос».

— Нет, — нахмурилась мадам Лилит. — Я имела в виду…

— Зацепились за что-то? — подала идею опрятная старушка в переднике.

— Нитки гнилые! — выкрикнула румяная торговка в многослойной одежде. — Я третьего дня купила у Длиннозубой Алоры два мотка шелковых и на пробу катушку хлопковых, так теперь три новехонькие рубахи на выброс!

— Нечего ниткам-то пенять, коли руки кривые, — возмутилась эльфийка с полным ртом мелких акульих зубов — видимо, та самая Длиннозубая Алора.