Опять в сознании. Это хорошо или плохо? Наверно все же хорошо. Я думаю, значит я существую. Но почему так странно? Жутко и непонятно. Что это за темное "ничто"? И когда я наконец смогу по настоящему открыть глаза? Надеюсь скоро. Иначе… Что будет "иначе" я старалась не думать.
Мысленно вздохнув, я который раз вспомнила последний день моей настоящей, земной жизни. Жаркие софиты освещали сцену. Моя фигура, скрытая тенью. Восторженные зрители, затаившие дыхание. Все как обычно, почти как всегда. Кроме конечно расставания с Ричем. Некрасивого и гадкого. Зачем я вообще с ним связалась? Чем он мне понравился? Яркими зелеными глазами или спортивной фигурой? Или вечно взъерошенными, темными волосами, похожими на иголки недовольного ежика? Или скорее нескрываемым интересом в глазах, как оказалось позже, сильно наигранным, и неправильно мною понятым. Интерес был, да, вот только совсем иного рода. Денежный. И тут отметился презренный металл. И ведь Ричард даже не просил ничего как другие, не намекал. Ни подарков, ни денег, ничего… кроме моего времени. И я даже почти поверила. Почти. Потому что по настоящему я не верила никому и никогда. И даже зеленые глаза не заставили меня забыть свои принципы. Поэтому и ощущение после подслушанного разговора было просто мерзкое, как будто случайно подсмотрела не за своим любовником а за чужим. как будто обсуждали не меня, а чужую жирную тетку, возомнившую о себе Бог весть что. Мерзко и неприятно. Всего лишь. Можно было закрыть дверь и забыть, что я и сделала, легко зачеркнув полтора месяца так называемых отношений. А сердце? Что сердце? Оно даже не екнуло, лишь удовлетворенно стукнуло, как будто знало все заранее. А дальше билось как обычно. Ровно. Его не задели циничные высказывания твари, именующей себя "близким другом великолепной Лили".
Так что же тогда произошло? Выступление. Игнорирование Ричи. Гримерка. Зеркало с моим отражением. И конфеты. Очередная маленькая радость. Одна из многих, которые я себе позволяла. А как иначе? Я всегда обожала шоколад. И чем больше становились мои доходы, тем качественнее продукт я покупала. В последнее время я могла позволить себе все. И даже конфеты ручной работы. Только для меня. Исключительно для меня. Приятно? Очень. Особенно для девочки с окраин, добившейся всего исключительно своими талантами.
Конфеты… Что было после? А после я куда-то шла, что-то говорила, и все. Темнота. Мысль о том, что я без сознания, в больнице, была отринута сразу. Буквально за неделю до выступления у меня был плановый медосмотр. Я очень тщательно подходила к вопросу о своем здоровье. И пусть у меня был лишний вес, на сердце он не сказывался. А значит, это что-то другое. Авария? Кома? Нет… Да и машина, моя бронированная крошка, могла выдержать не только прямой удар в бетонный столб но и автоматную очередь. За своей безопасностью я тоже следила. В конце концов я у себя любимая одна, а раз любимая, то никакие траты лишними не бывают.
Похищение? Это слово, эту мысль я обдумывала все тщательнее. Возвращалась к ней все чаще и чаще. Пока не согласилась и не приняла. Осталось догадаться "кто?" и "зачем?". А потом выбраться и отомстить гаду.
На этой мысли я вновь почувствовала боль, раздирающую все мое существо, и вновь отправляющую в темное беспамятство.
Открывала глаза я неохотно. Сегодня, сейчас я чувствовала себя почему-то очень уставшей и больной. Но преодолев "не хочу", все же открыла глаза и от неожиданности быстро их зажмурила, отгораживаясь веками от приглушенного, чуть синеватого света, окружающего меня со всех сторон.
Сердце бешено застучало, отдаваясь в голове гулким "Бум", "Бум", "Бум". Стало страшно. Я и сама не заметила, как привыкла к состоянию необычности, невесомости, небытия. Там все было понятно… Хотя, все ли? Лукавишь, Лилиан. Да и давно ли ты стала безвольной тряпкой?
Отвесив себе мысленный подзатыльник, я решительно распахнула глаза, с удивлением всматриваясь в расплывающуюся действительность. Глаза цеплялись за странные предметы, становившиеся то четче, то размазаннее. Как будто огромный ребенок срисовывал силуэты из книжки и забыл их правильно заполнить, и они стояли — большие и маленькие, на своих местах, вроде четкие, но неприятно растекающиеся при очередном моргании. Странно и жутко.
Зажмурившись, до рези в глазах, отогнала неприятную мысль об испортившемся зрении. С чего бы вдруг? Да и разве бывает такое? Почти стопроцентное, и вдруг… Нет! Поэтому, медленно открыла веки, и вновь посмотрела, стараясь не двигать головой и не моргать.
Покрытое голубой дымкой пространство всколыхнулось, смазывая картинку, но вскоре успокоилось и я четко рассмотрела предметы, мебель, какие-то установки и агрегаты. Странные и футуристические. Колбы на столах, непонятные емкости и предметы. Видимая мной комната была похожа на лабораторию безумного ученого, но никак не на больницу, как в начале я подумала.
Не больница… Тогда что? Что это за место? И кто тут я? Пациент или? Или кто? Кто я тут? И зачем? Что я тут делаю?
Пространство пошло рябью как на старых телевизорах при отсутствии сигнала. Это я, как оказалось, повернула голову, чтобы с удивлением обнаружить большую установку, напоминающую симбиоз хирургического стола с длиной глубокой чашей, над которой застыли странные металлические утолщения. Голубоватый металл хищно поблескивал, освещенный мягким голубоватым светом.
Внутренне передернувшись, повернула голову в другую сторону и в шоке застыла, отказываясь принимать действительность. Там, в нескольких метрах от меня, стояло существо в голубом мешковатом комбинезоне со множеством карманов. Высокое, худое, с узкими плечами и чуть длинноватыми руками и ногами. С совершенно лысой головой, имеющей странный, нежно-голубоватый оттенок. Существо что-то рассматривало на маленьком, висящем в воздухе экране, потом оно недовольно мотнуло головой и провело пальцами по воздуху. В тот же миг изображение на экране сменилось, но существо вновь недовольно вздохнуло, а потом резко повернулось в мою сторону, впившись в меня абсолютно черными глазами.
Не человек.
Эта мысль пришла мгновенно, и как то сразу.
Мертвец? Зомби?
Я не увлекалась фентези, но фильмы иногда посматривала, да что греха таить, и книжки почитывала. Надо же было как-то скрашивать долгие перелеты. И это существо, явно мужчина, был похож именно на мертвеца, недавно умершего и только-только поднятого. Слишком острые черты лица, слишком странные глаза, слишком странный цвет кожи. Все слишком. И эта его болезненная непохожесть, или наоборот схожесть с человеком, делала этот странный контраст действительно жутким.
Он плавно подошел ко мне, и поймав мой взгляд, удовлетворенно улыбнулся, показывая белые, заостренные зубы. И только сейчас, когда он в упор рассматривал мое лицо, до меня дошло — я стояла. Не лежала на кровати, не возлежала на кушетке или еще где-либо, а именно стояла, как какой-то заспиртованный экземпляр в кунсткамере.
Существо к чему-то прислушалось и бесстрастно осмотрело все мое тело, а потом меня вновь затопила привычная боль.
Господи… Как же больно…
С трудом разлепив опухшие, налившие словно свинцом веки, попыталась сфокусировать внимание, на какой-то фигуре, остановившейся рядом. Чужой сканирующий взгляд я ощутила уже давно, но вот только сил открыть глаза и рассмотреть наглеца внимательнее, увы, не было.
Меня корежило. Тело плавилось, а по венам бежал обжигающий огонь. Мне казалось, что кто-то просто вынул из меня все кости, а потом начал тянуть, добавляя к моим и так немаленьким метр семьдесят пять лишние сантиметры.
Боль как океанская волна накатывала, погребала меня под собой, перемалывала, и мягко отступала, чтобы потом внезапно нахлынуть снова. И я ждала, ждала ее с каким то мазохистким удовольствием, каждый раз надеясь, что вот сейчас, вот буквально через секунду провалюсь в темное небытие, но каждый раз она обманывала меня. Каждый следующий раз корежа мое тело и сознание, она уже не достигала точки невозврата, о которой я буквально молила… Каждый раз подталкивая меня к безумию все сильнее, она издевательски уходила, деликатно закрыв за собой дверь, оставив лишь маленькую щель, через которую подсматривала, и словно живая, дергала за нервные окончания, напоминая о себе, не давая забыть.
