– Как только мы закончим здесь наши дела, мы оба едем домой, – сказал он. – Прямиком домой.

– Ладно. Можно спросить почему?

– Нельзя. – Он отвернулся от нее и поздоровался со Стеллой.

– Это что-то плохое? – крикнула ему в спину Чарли.

– Надеюсь, что не очень, – бросил он через плечо.

В следующий миг детектив уже шагнул в дом, лишив ее возможности задать ему новый вопрос, по крайней мере, так, чтобы их никто не слышал.

Диллон сидел на диване и стучал по нему пятками.

– С трудом оттащила его от скачек, – сказала Стелла. – Мне кажется, вы заслужили полное внимание с его стороны.

Судя по Диллону, тот был противоположного мнения, хотя ничего и не сказал.

– Вы отлично выглядите, – сказал Саймон Стелле. – Лучше, чем в прошлый раз.

– У меня ремиссия, – сказала она. – Узнала это сегодня. Самой не верится, но похоже, что так и есть.

– Отлично, – улыбнулась ей Чарли. Прямиком домой могло значить только одно…

– Привет, Диллон! – поздоровался Саймон с мальчиком.

– Привет! – отозвался тот, глядя в пространство. Чарли не могла сказать, кто из них даст другому фору по части манер.

Саймон протянул руку за снимками, и Чарли вручила их ему.

– Я покажу тебе несколько фоток, – сказал он Диллону. – А ты скажешь мне, кто это такие.

Мальчик кивнул. Саймон одну за другой показал ему фотографии, начиная с Гленна Джаггарда.

– Не знаю, – сказал Диллон.

Себастьян Браунли удостоился такого же ответа.

– А вот это кто? – Саймон показал ему фото Пола Ярдли.

– Дядя Пол.

– А это? – Это был Лори Натрасс.

Диллон тотчас оживился.

– Я видел его. Он приходил в дом к тете Хелен. Однажды я играл на улице, и он сказал мне, что я должен смотреть, куда иду, и еще одно очень плохое слово.

– А вот этот?

В глазах Диллона вспыхнул огонек.

– Это он, – сказал он, улыбаясь Саймону. – Тот человек с волшебным зонтиком.

На фото был Ангус Хайнс.

Понедельник, 12 октября 2009 года

– Когда Рей после выхода из тюрьмы появилась на моем пороге…

– Вообще-то, это и мой порог…

– Ну, хорошо, пусть будет на нашем, – поправляет себя Ангус. – Когда она появилась там, я с радостью пустил ее в дом. Пока она сидела в тюрьме, я изобрел идеальный тест. «Тест Хайнса на виновность», как я его называю.

Рей глазами умоляет меня: «Только не перебивай, выслушай его, каким бы чудовищным ни было то, что он скажет».

Я напоминаю себе, что в соседней комнате сидит Хьюго. Пусть и не так близко, как в большинстве домов, но тем не менее. Если я закричу, он меня услышит. Если у меня больше не будет сил это выносить, он увезет меня отсюда, от Ангуса, который – в этом больше нет сомнений – и есть убийца.

Ангус, составитель таблиц вероятности, автор квадратных карточек с цифрами. Это он прислал мне эти карточки. Я должна была догадаться, что они значат, точно так же как я должна была догадаться, зачем он прислал мне списки тех, против кого Джудит Даффи давала в суде показания. Он прислал мне две фотографии рук Хелен Ярдли. Неужели он сделал эти снимки перед тем, как ее застрелить?

Меня давно, с первой же минуты знакомства с ним, терзали нехорошие подозрения – такие, что я заперла его в своей квартире. Внутренний голос буквально исходил криком, взывая ко мне: «Он опасен!» Рей тоже какое-то время его боялась. Интересно, а сейчас боится?

– Я привел Рей в комнату, которая когда-то была нашей супружеской спальней, – говорит он. – Когда-то, много лет назад, она вылезла здесь из окна и уселась на карниз, куря сигарету. Я тогда открыл окно, схватил ее и подтащил к нему. Я вытолкнул ее головой наружу и держал так, наполовину внутри комнаты, наполовину в воздухе. Она знала, что при желании я легко могу столкнуть ее вниз. И тогда от нее осталось бы мокрое место.

– Вы говорили, что не пытались ее убить, – возражаю я как можно спокойнее.

– Так и есть. Как сказала Рей, попытайся я, и у меня получилось бы. Но мне нужно было другое: чтобы она поверила, что я способен ее убить, если она не скажет мне правду. Вот тогда я точно ее убил бы.

– И тогда вы спросили у нее, убивала ли она Марселлу и Натаниэля?

– «Тест Хайнса на виновность»: пусть жизнь женщины, которая либо виновна, либо невиновна в смерти детей, окажется под угрозой. Убеди ее, что если она не скажет правды, ее ждет смерть, однако пообещай пощадить, если она ее скажет. Какова бы ни была правда, она останется жить – так ей и скажи. Затем спроси у нее, совершала ли она убийство. Что бы она ни ответила, поставь ее ответ под сомнение. Продолжай требовать от нее правду, как если бы не поверил сказанному. Если она изменила ответ, повтори попытку. Продолжай в том же духе – требуй от нее правду. В конце концов она от страха будет не в состоянии вспомнить, каков правильный ответ. И тогда ты узнаешь от нее правду. В какой-то момент она прекратит менять показания и будет твердить одно и то же. Это и будет верная версия событий. Если же она продолжит юлить, лишая тебя возможности установить правду, убей ее, как ты и обещал.

Только не прерывай его. Не спорь с ним.

– Рей прошла тест на пятерку, – улыбается Ангус, как будто это нечто совершенно нормальное. Та в упор смотрит в камеру. – Она не юлила, не меняла версий. Она была уверена, что я ее убью, и все же ни разу не признала себя виновной. Чем доказала, что я ошибался в отношении ее.

– Как я могла сказать, что убила своих детей, если я их не убивала? – спокойно говорит Рей. – Я бы никогда так не поступила. Даже если Ангус был готов убить меня, если я не признаюсь.

– Ты сказала полиции, как он поступил с тобой?

– Нет. Это трудно понять, но… Я знала, что не Ангус открыл окно. Это был не он. Это было его горе, его боль, а не тот, настоящий Ангус, которого я знала когда-то. Кроме того, я… Наверное, вам этого не понять, но я уважала его за то, что он усомнился в моей невиновности. Его долг как отца требовал установить истину, даже если его дорогих детей, Марселлу и Натаниэля, уже было не вернуть. Тем более что их было не вернуть. Если столько разумных людей считали, что я убила их, разве мог он не считаться с их мнением, думать иначе? Это было бы сродни предательству. И…

– Что?

– Я понимала его отношение ко мне. Потому что сама чувствовала то же самое по отношению к другим женщинам. Хелен Ярдли, Саре Джаггард…

– Я спрашивала тебя, считаешь ли ты Хелен Ярдли виновной, и ты ответила «нет, не считаю».

– Я никогда не считала ее виновной. – Рей подается вперед. – Но я считала, что она могла быть виновной. То же касается и Сары Джаггард. Это не одно и то же. Я согласна с Ангусом: чем больше выносится якобы неправосудных приговоров, тем больше виновных среди их жертв, которые используют невинных женщин вроде меня как своего рода камуфляж.

Теорема вероятностей Хайнса. Я думаю про Джоанну Бью и Лорну Кист.

– Я не хотела иметь ничего общего с Хелен или Сарой, как в этом фильме, так и в жизни, потому что я не знала, что они – убийцы, – говорит Рей.

Зато ты знала, что Ангус – убийца, и все равно снова собралась за него замуж.

– Вы хотели убедиться, не так ли? – спрашиваю я его. – Ваш тест на виновность сработал в случае с Рей, и вы решили испробовать его на Хелен?

– Рей здесь ни при чем, – отвечает Ангус. – Я обсудил с ней мою теорему вероятностей, но не сказал ей, что намерен сделать.

– Вы хотели, чтобы кто-то заплатил за вашу боль и страдания, однако Рей была невиновна и потому не могла этого сделать. И даже если к тому моменту вы убедили себя, что ваши дети умерли от вакцины, кого вы могли за это наказать? Венди Уайтхед? Но ведь она была на стороне Рей, то есть против вакцины. Вам было не на кого взвалить вину за это. Куда проще с помощью теста разоблачить детоубийцу – Хелен Ярдли или Сару Джаггард. В отличие от Рей, они могли быть виноваты. Вот пусть они и заплатят.