— Не тогда, когда ваша возможность оказаться в тюрьме слишком велика.

Ларсон хмыкнул:

— Я удивлён, что это ещё не просочилось в прессу. Ты постарался?

Тео пожал плечами: а кто ещё? Ему пришлось поднапрячься, чтобы перекрыть все источники информации, но удалось это сделать без особых потерь и для Ларсона, и для финансовой стороны вопроса, и для собственного достоинства.

— Благотворительность отлично очищает репутацию и наличные, поэтому внести пожертвование и не явиться было бы как минимум невежливо с моей стороны, — Ларсон опёрся спиной о колонну и со скучающим видом уставился куда-то вглубь зала, особо никого не рассматривая. Тео сжал бокал с шампанским крепче, но смог удержаться от того, чтобы не поморщиться.

— Вас это не волнует. Я говорю про вежливость, — заметил он словно невзначай. Конечно, Тео прекрасно знал, почему Ларсон здесь. И вовсе не из-за того, что волновался за свою репутацию или наличные, которые демонстративно передал владельцу фонда около часа назад. Деньги мог отдать и Тео, а репутация в подобных кругах никогда не беспокоила Ларсона, чтобы он говорил об этом настолько серьёзно.

— Ты не можешь знать наверняка, Тео, — Ларсон едва заметно усмехнулся этой проницательности. Порой она его забавляла, хотя иногда пугала и даже злила. Но всегда оказывалась незаменимой, когда дело касалось работы, а не его, Ларсона, личности.

Тео поднял на него взгляд и смотрел несколько секунд, прежде чем выпрямиться и сказать:

— Но я знаю. И вы знаете, что я знаю. Хорошего вечера, мистер Гейт. Мне уже пора уходить.

Ларсон проводил его взглядом до того момента, пока Тео не скрылся за грузным альфой в пиджаке, который расходился у него на животе. Ларсон знал. Знал, что Тео понимает всё отчего-то гораздо отчётливее и явственнее его. И признаёт это, в отличие от самого Ларсона. И уже только за это Тео с его непробиваемо-кирпичным выражением лица и железными нервами, которые, кажется, никогда не сдавали, хотелось придушить собственными руками. Ларсон ему даже отчасти завидовал, потому что он не мог так тщательно скрывать свои эмоции. А ведь этот засранец всё так же смотрит ему в рот и наверняка бы согласился стать его омегой, стоит только предложить, но держит дистанцию. Иногда теряет границы, но вновь выходит на нужное расстояние, не позволяя себе даже лишнего вздоха в сторону Ларсона. Особенно сейчас, когда от омег и их присутствия в жизни тошнило из-за запаха предательства, которым, казалось, пропитались все они.

— Ларсон, — словно из ниоткуда материализовался Кевин Жанье, один из коллег Ларсона по «белому» бизнесу. Мужчина тут же поспешил согнать с лица отсутствующее выражение и даже кривовато улыбнулся.

— Рад видеть, Кевин, — кивнул он. — Не думал тебя встретить здесь. Обычно ты игнорируешь подобные мероприятия.

— Конечно, но не получается, когда твой супруг страстно их любит, — Кевин показал взглядом на омегу рядом с собой, который, в свою очередь, улыбнулся без особой радости, но максимально вежливо. — Я ведь женился, помнишь? Даже высылал тебе приглашение, но ты его проигнорировал.

— Я не проигнорировал. У меня были дела в Атланте в это время, — Ларсон поморщился. Разговаривать с Кевином о чём-то, помимо работы, не входило в его планы. Он вообще не слишком любил праздные беседы с кем-то, с кем его связывали рабочие отношения, но этим приходилось жертвовать ради сохранности связей.

— О, кстати, об Атланте, — Кевин понизил голос и выразительно двинул бровями, словно желая сказать какую-то пошлость, но вместо этого спросил: — Ты действительно обзавёлся омегой?

— Что? — Ларсон сумел удержать на лице нейтральное выражение, но сердце нехорошо ёкнуло. Вовсе не из-за того, что кто-то мог узнать о Вилли. «Кто-то мог узнать о Натане и подвергнуть мальчишку ещё большей опасности», — тут же оправдал своё волнение Ларсон, стискивая зубы и плотно сжимая губы, чтобы не вывалить на Кевина сейчас же всё то, что думал о нём.

— Да так, болтают тут всякие. Дорогой, — Кевин подтолкнул своего мужа в сторону фуршетного стола, — сходи и принеси мне, пожалуйста, шампанского, а мы пока с Ларсоном обсудим кое-что.

На удивление, омега тут же послушно ушёл, поняв намёк. А Ларсон напрягся ещё больше и спросил:

— Кто болтает?

— Много кто. Один скажет, второй подхватит. Неужели правда есть омега? — заинтересованно прищурился Кевин.

— Это слухи, Кевин. Мне казалось, доверять слухам — моветон.

— Но ты напрягся, Ларсон.

— Потому что не люблю слухи.

Кевин оценивающе оглядел его с головы до ног и уже совсем проникновенно спросил:

— И что это за сучка такая, которая окрутила самого Ларсона Гейта и которую он не хочет выдавать и показывать общественности?

Ларсон едва сдержал в себе рык, а ладонь уже сжалась в кулак, но альфа вовремя остановился и выдохнул. Несколько секунд он буравил Кевина взглядом, пока не развернулся и, не попрощавшись, не пошёл к выходу.

— Домой, — гаркнул водителю Ларсон, садясь в машину и сразу же закуривая.

Его выводила из себя собственная реакция на одно упоминание о Вилли. «Окрутил. Конечно», — мысленно фыркнул Ларсон, глубоко затягиваясь и открывая окно, чтобы не заполнять салон табачным дымом. Вилли был обычной шлюхой. Все омеги являлись шлюхами, просто кто-то сразу называл свою цену, как муж Кевина, готовый беспрекословно терпеть его помыкания, зато жить в роскоши, а кто-то, как Вилли, — притворялся невинным и совершенно беспомощным, при этом желая обобрать до нитки.

Пальцы Ларсона сильнее сжали сигарету, и та переломилась, обжигая кожу и прожигая обивку сидения. Ларсон лишь смахнул рукавом пиджака пепел и поморщился. По сравнению с тем, что творилось у него внутри, прожжённое сидение его волновало меньше всего.

Дом встретил Ларсона темнотой и тишиной. Натан уже наверняка спал, Кристиан неплохо справлялся со своими обязанностями няни, а потому Ларсон мог спокойно пройти в кабинет. И всё же он заглянул в комнату мальчишки и проверил, всё ли нормально. Натан посапывал прямо посреди кровати, запутавшись в большом одеяле. Поправив последнее, Ларсон убрал волосы с лица сына и тронул его лоб губами. Натан завозился, но не проснулся, лишь только что-то тихо пробормотал во сне.