Спал, в общем и целом, без сновидений. Что само по себе ни хорошо, ни плохо. Просто, констатирую факт. Разомкнув веки в пять утра, тут же бросился в лагуну и проплыл около километра. Девушка ещё сладко посапывала и, решив не будить, я тихонько оделся и направился к ближайшей пристани, дабы взять катер и добраться до взлётно-посадочной полосы, расположенной на водной глади.

Да-да. Нынче большинство взлётов и посадок происходит на море, причём, вблизи экватора. Так дешевле. К тому же, поверхность океана достаточно обширна, чтобы не возникали пробки.

Конечно, экологи иногда поднимают голос в защиту океанической фауны: дескать, утечка топлива губительно влияет… и т. д., и т. п. Однако, строительство необходимого числа стартовых площадок для всё увеличивающегося количества челноков, сгубило бы столько плодородных и просто пригодных для заселения земель, что даже ребёнку ясно, на чьей стороне правда.

Верный конь, с заново нанесённым снижающим трение покрытием и подновлёнными номерами, как и десятки других, тихонько покачивался в ангаре, построенном в искусственной бухте. Похлопав друга по корпусу, отозвавшемуся одобрительным гулом, я протянул руку технику.

— Привет, Паоло!

— Серджио! — На коричневом лице сверкнула ослепительная улыбка. — Как тебе моя работа?

— Просто нет слов. — Я порылся в кармане и, нащупав сотню долларов, отдал механику.

Само собой, за техобслуживание регулярно осуществляется оплата через банк. Но и небольшая мзда в знак признательности никогда не повредит.

Метис ещё раз осклабился, а я, по-быстрому отлив, запрыгнул в кабину. Запустив двигатели, на малой тяге вырулил из-под воздвигнутой на забитых в дно бетонных сваях крыши.

За прошедшие сто лет Шаттлы мало изменились. Разве что, благодаря компьютерам, с каждым годом делавшимся всё совершеннее, стали на порядок «умнее», да чуть более маневренней.

Вообще-то, давно ведутся разговоры о самодостаточности бортовых процессоров и, как следствие, упразднение орбитальщиков как вида. Да только, всё это байки. Возможно, сто, двести, тысячу раз всё пройдёт нормально. А в один прекрасный момент всё обязательно провалится в тартарары. Кстати, вот и ещё один довод в пользу взлётов с водной глади. И, что самое главное — посадок!

Нос Шаттла приподнялся, имитируя судно на подводных крыльях, и я начал удаляться от базы. Отплыв десяток километров, выпустил стабилизаторы и оторвался от поверхности. Заложил вираж и, мелькнув над островом, стал набирать высоту.

Дальше потянулась рутина выхода из атмосферы. Кстати, самая тяжёлая часть. В смысле, физически. Обретающиеся у всех на устах перегрузки — не фунт изюма.

Лёгкие отказываются дышать, кровь в венах густеет, доходя до консистенции пластилина, а перед глазами всякий раз простирается красный обволакивающий туман.

Потому и платят нам так много, что не каждый выдержит. То есть, единожды или, даже дважды слетать в космос пассажиром, чьё тело погружено в сон и, при этом напичкано стимуляторами — это одно. А изо для в день, постоянно чередовать набившие оскомину взлёты и посадки — немножко другое.

В общем, сплошная «проза жизни». И, что бы не воображала Марта — совсем никакой романтики.

Едва вышли на низкую орбиту, я установил автопилот, малость снизил давление и подачу кислорода, и погрузился в приятную дрёму.

У каждой транспланетной компании — собственная высота, вернее, «прослойка». Те, с кем работаю сегодня, выкупили стокилометровую зону, начинающуюся в двух тысячах над поверхностью.

Автоматика разбудила, едва прошло положенное время и, нацепив маску, я вдохнул полной грудью, наслаждаясь вкусом оптимально подобранной смеси. Затем снял намордник, приложился к поилке с кофе и, как следует, до хруста, потянувшись, включил радар и слегка убрал фильтрацию защитного колпака.

К счастью, сваренная всё тем же Паоло арабика успела достичь желудка, иначе бы обязательно поперхнулся.

Впереди по курсу как ни в чём не бывало дрейфовали два объекта. Поначалу приняв их за контейнеры с грузом, я сорвал перчатку и, на всякий случай протёр глаза. И, не доверяя зрению, сфотографировал незнакомцев, загрузив опознавательную программу.

Как и следовало ожидать, классификации таинственные гости не подлежали. Это полностью сбивало с толку, так как неторопливо — относительно Шаттла, конечно — летящие капсулы, принять за тела естественного происхождения мог разве что слепой.

Противоречивые чувства буквально захлестнули с головой. С одной стороны — я связан обязательствами и в настоящий момент должен приближаться к грузовым контейнерам, ориентируясь на сигналы маяков. Да только, что-то не хотелось оставлять находку без присмотра. Всё-таки, ещё со времён древних греков действует старый, как мир закон: что нашёл в безбрежных морских просторах — твоё. И уж подавно никто не смог бы предъявить сколько-нибудь вразумительных требований и уж тем более оспорить права в космосе.

Думал, совсем недолго. Ибо, товар с Венеры может кружиться на орбите до скончания веков. Или, до тех пор, пока компания не решит, что Сергей Ольшанин злостно манкирует условиями контракта и не отдаст работу кому-то ещё. А, поскольку атомных батареек маяка, пусть они и величиной всего с одноцентовую монетку, хватит, как минимум на десяток лет, пропажи я не боялся.

Попытаться украсть мог разве что сумасшедший. И везунчик, к тому же. Частоту знаю лишь я да ответственный за транспортировку представитель торговой фирмы. А наткнуться на объект случайно, это, знаете ли, из области фантастики. То есть, технически, оно, конечно же, выполнимо. Если под рукой имеется телескоп. Да плюс, неограниченный кредит в одной из корпораций, производящих ракетное топливо. В противном же случае, вы станете похожи на чудака, пустившегося на утлом каноэ искать бутылку, затерявшуюся в Гольфстриме.

А вот то, что, едва уйду с курса, и загадочная находка исчезнет навсегда — нисколько не сомневался. И останется лишь кусать локти и всю последующую жизнь жалеть об упущенной возможности. Всё же, околоземное пространство — не городская помойка. И абы что сюда не может попасть, ну просто ни при каких обстоятельствах.

Эрго?

Правильно. В любом случае, чья-то утрата представляет нечто ценное. Возможно, не в общепринятом смысле, так как вряд ли в обозримом будущем кто-то захочет отправить за пределы атмосферы чемодан, набитый платиной и алмазами. Но, то, что куш удастся сорвать обязательно — в этом я уверен на сто пятьдесят процентов.

Поняв, что рефлектируя зря жгу драгоценную высооктановую жидкость, я отключил радиопеленгатор, и выбросил посторонние мысли из головы. В конце концов, всегда можно соврать, что забарахлил челнок и, опасаясь за сохранность вверенного мне чужого имущества, предпочёл не рисковать. И, разумеется, выполнить поручение завтра. Правда, издержки придётся покрывать из собственного кармана, но это уж относится к профессиональным рискам.

Полностью отрубив автоматику, я перешёл на ручное управление и медленно начал сближаться. Столь радикальные меры понадобились для обеспечения алиби, буде в таковом возникнет насущная необходимость. К тому же, записывающая аппаратура… И так по прибытии придётся чистить память бортового компа. Так, зачем же усложнять?

Поблагодарив Бога, за то, что, в своё время надоумил ступить на стезю вольного охотника, я осторожно подлетел к сладкой парочке и, вытаращив глаза, стал любоваться непривычными очертаниями. Два продолговатых предмета обтекаемой формы, чуть больше метра в диаметре и длиной около трёх.

Магнитные присоски, как и ожидалось, не сработали. Впрочем, этому не стоило удивляться. Скорее, наоборот. Ведь, пойди всё с самого начала без сучка, без задоринки, и пришлось бы ещё разок подумать, во что собираюсь вляпаться.

Пощёлкав тумблером, задействовал сварочную установку. Плоды упорных изысканий какого-то инженерного гения, трудившегося на ниве конструирования пол века назад. Тогда ещё не додумались перейти на стандартные оболочки, и стыковка производилась таким вот варварским методом.