Отфыркиваясь, Лена вынырнула и несколько раз проплыла бассейн из конца в конец. Наплававшись вволю, девушка вылезла на бортик.

Потянув на себя белую дверь, Лена сделала шаг и вновь попала в душевую.

Она насухо вытерлась, оделась и прошла в каюту.

И только лежа в постели, дала волю слезам.

Всего год прошел. Целый год с того момента, как утонул ее Сергей. Тот, чью фамилию — Ольшанин она уже мысленно считала своей. Ее первая любовь, так и оставшаяся платонической. Видя, как убивается дочь, Ленины родители, занимавшие не последнее место в советском партийном аппарате почти насильно отправили девушку в этот круиз. Справедливо полагая, что «новая встреча лучшее средство от одиночества».

Спустя месяц после круиза по черному морю на теплоходе «Одесса».

Девушка тайно покинула родительскую дачу и, неслышно ступая босиком по вытертым каменным ступеням, спустилась к морю. Оглянулась и, убедившись, что все крепко спят, загадочно улыбнулась. Затем обула сандалии и помчалась вдоль берега. Полная луна, отражаясь в колеблющихся волнах, светила столь ярко, что не было нужды беспокоится, и внимательно глядеть на дорогу. Если начистоту, она вообще не чувствовала ног. За спиной словно выросли крылья и, подпрыгивая, точно молодая резвящаяся лань, лёгкая фигурка неслась к маленькой бухте, со всех сторон окружённой невысокими, и такими уютными скалами. А грот, устланный высушенными морскими водорослями, остро пахнущими йодом, в эти мгновения представлялся самым лучшим местом на земле. Более значительным чем вся прошлая жизнь. И, само собой, из хорошенькой головки напрочь вылетели события последнего года. Так же она выкинула из головы вечно умничающую старшую сестру, стареющих, вечно брюзжащими тёток, тихих, как мыши, но оттого ещё более противными горничных и строгих мать с отцом.

Еще недавно она не находила места от горя и вдруг, в одночасье всё переменилось. Переживания забылись и не вызывали ничего, кроме зевоты. Воспоминания рождали лишь грустную улыбку. А разговоры с матерью, то пытающейся утешить девушку в ее горе, то настаивающей, что дочери партийного работника необходимо многое уметь и ещё больше знать, казались сущим адом. Что она понимает! В то время, когда хочется петь и смеяться от счастья, ей предлагают запоминать то, что, скорей всего, никогда не понадобится в жизни. Но, увы… Чтобы иметь возможность выбираться с дачи, приходилось изображать паиньку.

Всё перевернулось с ног на голову, когда, в очередной раз получив порцию наставлений от старшей сестры, она, глотая слёзы убежала к морю. Сидя у воды, пересыпая в пальцах песок, девушка хлюпала носом, глядя в даль. Сзади послышались шаги и, не оборачиваясь, вдруг почувствовала, что всё тело охватывает огнём. Боясь посмотреть на того, кто вызвал бурю гормонов, юная женщина втянула голову в плечи и, закаменев лицом, задержала дыхание. Она поняла, что это незнакомец с круизного теплохода, так обидевший ее невниманием.

Однако невольный виновник смятения, казалось, не замечал вызванной реакции. Кинув мимолётный взгляд на хрупкую фигурку, отвязал лодку, спрятанную меж камней и, не оглянувшись, принялся работать веслом. Вскоре маленький кораблик, плывущий вдоль берега, скрылся, свернув за скалы. А Лена навсегда лишилась покоя.

Нелегко и непросто получилось организовать следующую встречу. Вряд ли юноша, с широким разворотом плеч, бронзовой от загара кожей и щемящим сердце изумительным сиянием зелёных глаз, принадлежал к советской элите. В этом случае она бы не видела проблем. Представители всех значительных семей регулярно бывали у отца. И попасться на глаза молодому человеку не составило бы труда. Иное дело — простой студент, инженер или упаси Боже, рабочий. Дочери первого секретаря горкома не пристало выказывать интерес к людям «из низов». Вообще-то, считалось неприличным вообще заглядываться на мальчиков. Но, кто мог полностью проконтролировать отдыхающих под горячим южным солнцем юных проказниц? И, частенько, то одна, то другая из многочисленных подруг оказывалась в интересном положении. А виновником, как правило, был кто-то, с кем не стыдно породниться приличной семье.

Решив, что юноша ей не ровня, Лена проплакала всю ночь. Но, поскольку нравом пошла в отца, и отступать — не в её правилах, начала претворять нехитрый план в жизнь. Осторожно расспрашивая кухарку, ходившую на рынок и бывшую главными переносчицами новостей, выяснила, что таинственного юношу порой встречали на улицах курортного городка. Он ничего не продавал, редко вступал в разговоры, однако, благодаря внешности, заставлявшей трепетать женские сердца, вызвал немало кривотолков. И, поскольку ничего предосудительного не совершал, не попадался «на карандаш» милиции. Просто гулял, появляясь неизвестно откуда и исчезая так же внезапно.

«Наверное, местный, моряк или учится в мореходке. А, может, он преступник? Или «цеховик»? Тайный советский миллионер! Ведь как-то же попал он на круизный лайнер? Куда простому человеку пробраться трудновато.

Догадки, одна невероятнее другой теснились в охваченной сумбурными мыслями девичьей головке.

Но нет… Осторожные расспросы ничего не дали. Жаль… Это было бы так захватывающе и необычно. Если бы юноша оказался преступником, он бы, несомненно, похитил её. И увез в горы. Или уплыл с ней на корабле. Они бы скользили под белоснежными парусами, удаляясь от изрядно надоевшего городка. Она — внешне окатив наглеца ледяным презрением, с замиранием сердца ловила бы каждый взгляд изумрудных глаз. И, наконец, пристав к берегу, он…

Дальше фантазии раздваивались. Безусловно, хорошо бы стать женой наглеца. Но, поскольку все бандиты лишены чести, то, скорее всего, он сделает её любовницей. Да, она бы предпочла быть содержанкой. А, ещё лучше, светской львицей. Прекрасной, образованной женщиной, ведущий свободный образ жизни, а не прозябающей в унылом институте. Или, даже стала бы его сообщницей. Они бы вместе совершали дерзкие набеги, грабя сберкассы корабли, воруя золото у торгашей золото и водя за нос милицию!

Увы… Суровая действительность значительно отличалась от радужных мечтаний. Приходилось, как и прежде, выслушивать нравоучения, и готовится к продолжению учебы в институте. И… надеяться. Надо ли говорить, что каждую свободную минуту она проводила в заветной бухте. Сидя на берегу, с замиранием сердца ждала, не раздадутся ли лёгкие шаги. И, повернув голову с гордым профилем и божественными золотыми кудрями, юноша улыбнётся самой прекрасной из улыбок. Предназначенной ей одной.

Привыкшая коротать жаркие часы в саду каменных покоях, Лена мучительно переживала зной. И, скинув платье, нагишом вошла в море. Свежие волны нежными объятиями охватили тело, смывая налипший к стройным ногам песок и струящийся по спине пот. Несколько раз нырнув, девушка встала и, сквозь воду, доходившую до высокой груди, критически осмотрела себя. Нет, ей нечего стыдится. Она не похожа на тощую пигалицу, с выпирающими рёбрами. Кожа — гладкая и упругая. Розовые соски способны соблазнить любого. И манящий тёмный треугольник. До него иной раз так приятно дотронуться…

— Кх-кх! — Раздалось над самым ухом.

— Ой. — Лена, извечным жестом застигнутой врасплох женщины прикрылась руками.

— Прошу прощения. — Юноша с интересом разглядывал купальщицу. — Обычно, здесь безлюдно.

— Теперь нет. — Вызывающе выпятив подбородок, ответила Лена. — И вообще, кто сказал, что в этой бухте нельзя находится никому, кроме вас?

Молодой человек пожал плечами и, направился к камням. Лена каждый раз, приходя на заветное место, первым делом проверяла наличие лодки. И потому с интересом уставилась на него. Что он хочет найти, если каких-то два часа назад она видела лишь омытые морем обломки гранита? Любопытство оказалось так велико, что она даже забыла оскорбиться. Правда, ещё не знала, чему. То ли нахальству парня, посмевшего нарушить уединение девушки и любоваться её наготой. А, может, индифферентности, с которой тот воспринял зрелище обнажённого тела.