И если он примет Димкину жалость, то только подтвердит, что действительно любит, уже много лет любит этого мальчишку. И Алексу казалось, что если он сейчас признается в этом, пусть даже только себе, все будет кончено. У него просто не останется сил жить, ведь тогда получается, что все эти годы он зря боролся с самим собой.

Все зря? Муки неудовлетворенного желания, три года в ссылке, вдали от дома и вдали от НЕГО, все эти бессонные ночи и глухая тоска, которая, вырвавшись на свободу, как дикий зверь, набросилась на предмет своего вожделения и дум, и, утробно урча, рвала на куски тело и душу того, кто был нужен Алексу больше всего на свете. И те ночи, после изнасилования Тёмы, когда Алексу хотелось выть в потолок от ужаса, что он сотворил с Тёмкой и, что по его вине Тёма может умереть. И желание, чтобы Тёмка исчез навсегда из его жизни и страх, что Тёмки больше не будет для него никогда. И попытки убедить себя, что это все ненависть, НЕНАВИСТЬ, а не ЛЮБОВЬ. Все это зря?

И это теперь, когда он уже почти убедил себя, что просто ненавидит сученыша, чему немало способствовало то, что с ним сотворил в подвале его любовник, и Алексу, наконец-то почти удалось примириться с собой и почти не чувствовать, как угли болезненной страсти тлеют в его душе, прикрытые золой равнодушия.

И именно теперь Димка, своим сочувствием и догадками, ворошит эти угли, раздувая огонь и тыча Алекса носом в очевидное. Неужели именно теперь, после всего, что Алекс перенес за эти годы, он должен признать, что это действительно любовь и, что стоило ему в минуту встречи с Тёмкой, когда тоненький мальчик, похожий на красивую фарфоровую куколку, испуганно жался в коридоре, стоило тогда не уйти, окатив презрительным взглядом, а протянуть ему руку, и ВСЕ было бы по-другому? Ведь Алекс помнил Тёмкин взгляд - открытый и доверчивый вначале, и испуганный и настороженный потом. Неужели Алекс, в глупой борьбе с собой, умудрился покалечить жизнь и себе, и любимому человеку, и не только не защитил от пьяного, невменяемого отца, но и сам рвал и калечил, топтал грязными ботинками чужую и свою души?

Как Алекс сможет жить дальше, если он только позволит себе осознать, ЧТО он сделал с Тёмкой? Ведь если Алекс – сильный и самоуверенный, чуть не сошел с ума после изнасилования, то, как этот, похожий на хрупкий цветок, мальчик смог пережить сначала насилие отчимом в пятнадцать лет, потом надругательство Алекса и его дружков? И если Алекс, хоть и не принимал, но все же в глубине души осознавал, что это расплата за содеянное, то, как смог справиться Тёмочка, безвинная жертва чужих обид, похоти и злобы, как он смог выбраться из черного омута тоски, страха и отвратительных воспоминаний?

Если сейчас Алекс признает, что он все это время любил, то КАК жить дальше, зная, что сейчас он мог бы быть с любимым человеком и лишь его глупые, дикие предрассудки, боязнь насмешек и осуждения, помешали ему быть счастливым?

Он должен был наплевать, что Тёмка - мальчик, наплевать на дебильные убеждения, навязываемые обществом, окружением, друзьями, Алекс должен был найти в себе смелость и признаться, прежде всего себе, в своих чувствах. Но он опоздал, опоздал на три года и три страшные ночи.

И теперь Алекс просто не сможет без ненависти, которая все это время питала его и давала силы. А Димка, своими словами и своим взглядом полным жалости, разбивает последнюю, тонкую скорлупу отрицания и защиты.

Алекс чувствовал, что еще минута, и он сдастся, признает Димкину правоту и тогда, он потеряет смысл своего существования, потеряет все то, что поддерживало его последние годы.

И он не мог этого допустить. Единственное, чего сейчас хотелось Алексу - остаться одному, зажать уши руками и не слышать ничего… Ему необходимо избавиться от Димки…

-Я изнасиловал его, - Алекс и сам не понял, как сказал это. Слова, словно против его воли, вырвались наружу.

-Что? - на полувдохе споткнулся Димка.

-Я изнасиловал его… в подвале, - уже более уверенно, с каким-то мазохистским удовольствием, словно расковыривая заживающую рану, повторил Алекс, ощущая в груди острую боль, словно кто-то раздирал ему когтями сердце.

Глядя на побледневшего Димку, пятящегося от него по лестничной площадке к убегающим вниз ступенькам, чувствуя, что своими словами разрывает последние ниточки их дружбы, с мстительной злобой и ненавистью к самому себе, добавил:

-Нас было трое… Мы насиловали его всю ночь...

-Ты врешь, - онемевшими губами, не желая верить, прошептал Димка. - Ты. Все. Врешь.

-Нет, - Алекса уже несло, он резал словами по своей и Димкиной душе, точно так же, как хотел после изнасилования искромсать лезвием свои руки. Но сейчас он кромсал не только себя, но и Димку, их отношения, их чувства, их дружбу...

И кровь стекала по запястьям темно-красными, теплыми дорожками, окрашивая в черное жизнь...

Не в силах смотреть в Димкины глаза, через которые он словно увидел открытую, кровоточащую рану в его душе, Алекс перевел взгляд на его пепельно-белые губы и прохрипел:

-А потом его любовник приказал так же меня… в том же подвале...

-Ты врешь, - еле слышно повторил Димка, все пятясь к лестнице и нащупывая перила...

Когда Димка, чуть не свалившись с верхней ступеньки, развернулся и, не оглядываясь, побежал по лестнице, Алекс, дождавшись хлопка подъездной двери, словно выстрел разорвавшего тишину подъезда, обессилено опустился на брошенный кем-то здесь ящик и расхохотался зло. Потом силы оставили его и он, уперевшись локтями о колени, обессилено уронил голову на руки, зарываясь пальцами в волосы и сжимая кулаки, и хрипло прошептал:

-Все кончено...

17 часть

*****

(в этой главе автор безнадежно скатывается к безграничному флаффу).

После злополучной вечеринки мысли, что Макс их отношениями просто обкрадывает себя, стали все чаще и чаще посещать Тёмку, и этому немало способствовал вид счастливой, беременной Маши и сияющего гордостью Михася.

Беременной Машка выглядела смешной и неуклюжей, но в тоже время она была очень красивой - со сложенными на животе, в защитном жесте, руками и умиротворенным лицом, словно освещенным внутренним светом, как будто девушка прислушивалась к происходящему внутри нее, она казалась неземной и одухотворенной.

Пользуясь последними погожими деньками, они вчетвером, приехали на дачу, которую Макс приобрел летом, чтобы Тёмочка не глотал на каникулах раскаленный и загазованный воздух города, а мог отдыхать в тишине, гулять по лесу и купаться в протекающей неподалеку от дома речке.