Он не мог перестать испытывать к нему чувство, которое называл про себя не иначе как любовью. Оно возникло в нём ещё до того, как он понял, что Ардена можно ещё и хотеть. Оно не было одним лишь желанием.

      Это сплетение ненависти и любви было жутким и пьянящим. Таким же безумным, как фотографии Колина.

      Арден рассказал странную вещь. Ему нельзя было верить, этой лживой и притворной твари, но почему-то Реду казалось, что всё сказанное в комнате Изабеллы было правдой, словно там Арден дышал иным воздухом, не позволявшим ему лгать.

      — Я старался не думать о происходящем, как о происходящем со мной. Наверное, я бы этого просто не вынес. Я всегда жил книгами, и однажды я просто представил, что это — не я, а Колин — не Колин. Мы были братьями Мидсаммер. Я думал о Колине, как о злом близнеце, о Теренсе. А я был Кейтом. Помнишь, в третьей книге Теренс обманом заманивает Кейта в Первый замок, где не действует магия? Теренс тоже в ловушке, он не может использовать на брате заклятия, но ему нужно узнать планы светлых фейри во что бы то ни стало. Кейта спасает атака на замок, но тебе, когда ты читал, никогда не хотелось узнать, что было бы, если бы атака не началась? У меня на моменте, когда Теренс открывал дверь в темницу, всегда сердце замирало… Даже в пальцах кололо. Я часто перечитывал эту сцену, как будто надеялся, что однажды с книгой что-то произойдёт и там будет написано нечто другое. Мне хотелось узнать, что сделает Теренс. Я всегда был на стороне Кейта, но в тот момент я хотел, чтобы Теренс с ним что-то сделал… Я даже не знал что. Боялся про это думать. Теренсу было нужно вырвать ответы. С ним были воины, но, мне кажется, Теренс никому бы не позволил коснуться Кейта. Он же его любил, несмотря ни на что. И Кейт его любил. Это такое гнусное и жестокое любопытство — что Теренс сделает с Кейтом, что? Я потом вспомнил этот отрывок и представил себя на месте Кейта, в грязной камере, в полной власти Теренса. Мне кажется, иногда я действительно в это верил. Забывал, кто я на самом деле… Думал, что Колин меня любит, что он вынужден, что у него нет выбора. Удивляюсь, как я вправду не сошёл с ума. Может, это наказание: раз я так хотел увидеть, как один брат мучает другого, то и увидел, своими глазами.

      Ред тоже невольно начинал проваливаться в эту выдуманную Викторией де Вер и Арденом реальность, вернее, полуреальность, так много в книгах было совпадений с происходившим в Каверли на самом деле. Теперь он сам сидел в камере и ждал того, что сделает злой близнец, что же он всё-таки сделает? И его переполняли и душили любовь и ненависть.

***

      Адвокат, приехавший вчера вечером, передал кое-какие новости о следствии, например, что на станции нашли машину Ардена и даже свидетеля, трэйнспоттера, который ждал какой-то редкий сезонный состав из старых вагонов и видел, как из машины вышел сэр Найджел. На улице уже было темно, а станция и окрестности, как помнил Ред, толком не освещались, и тот мужчина не мог с уверенностью сказать, был ли вышедший именно Найджелом Торрингтоном, но он определённо сказал, что с Редом тот человек не имел внешне ничего общего. Потом адвокат рассказал, что бдительный почтальон сообщил в полицию о письме, пришедшем на имя сэра Найджела, а не отправил, как это обычно бывало, вместе с остальной корреспонденцией в Каверли. По словам адвоката, это была отправленная из Лондона чуть больше недели назад анонимка, в которой говорилось, что работающий в Каверли Ред Смит — в действительности журналист «Уикли Лифлет», когда-то публиковавшийся под псевдонимом Уильям Буллер в «Сити Ивнинг Пост», и приехал в поместье с целью собрать материал для написания статьи и выведать детали личной жизни Торрингтона.

      Свидетельские показания вроде бы подтверждали слова Реда, но тот не сомневался, что Арден, при желании, всё равно сможет повернуть историю так, что это будет говорить против него, Реда.

      Ред был уверен, что письмо отправил Арден. Естественно, не лично, а поручил кому-то. Ред никому из знакомых не говорил, куда отправляется, и даже родителям наплёл что-то про поездку в Корнуолл по заданию редакции. Единственным человеком, который мог написать это письмо, был Арден.

      Чего этот сумасшедший добивался? Он пригласил к себе журналиста, регулярно скармливал ему информацию о сэре Найджеле и о леди де Вер (это-то зачем? чтобы запутать?), а потом отправил письмо сэру Найджелу. Понятно, что Арден хотел его подставить, но зачем? Он сам сказал, что раскрытие тайны Торрингтона было ему исключительно невыгодно.

      Ему не нужна была статья, вышедшая из печати, ему нужна была статья в процессе. Не публикация, а её угроза…

      Что сделал бы сэр Найджел, получив письмо? То же самое, что он сделал, прочитав одну строчку черновика: решил, что человек, знающий так много, не должен уйти из этого дома. И если Арден по каким-то причинам этого и добивался — убийства, господи, самого настоящего убийства! — почему он помог Реду? Он мог оставить всё как есть, это ведь вполне соответствовало его замыслу. У него был иной план? Или он передумал? Если передумал, то почему?

      Ред ходил из угла в угол, потом бросался на лежак, снова вскакивал…

      Когда в конце коридора, который тоже запирался на ключ, загрохотали двери, он подошёл к решётке. Пришли за ним — других заключённых тут не было. Сейчас его отправят в Дорчестер, и на этом, Реду казалось, всё будет кончено: если его увезут в настоящую тюрьму, то он оттуда уже никогда не выберется.

      — К стене! — скомандовал констебль. — От решётки отойти!

      Ред попятился.

      — Выходи! — приказал констебль, когда дверь была открыта. — Пойдёшь сейчас к сержанту, подписывать бумажки. Тебя отпускают под залог.

      — Отпускают? — не поверил своим ушам Ред.

      — Да, утром приезжал мистер Арден.

      — И что?

      — Всё, как ты рассказал. Он подтвердил.

      У сержанта Кросби Ред подписал кучу бумаг, заполнения каждой из которых приходилось подолгу ждать, но в итоге его выпустили из участка с условием не покидать страны, ограничить своё пребывание Дорсетом и Лондоном и отмечаться в полицейском участке каждую неделю.

      К трём часам дня Ред стоял на тротуаре перед полицейским участком в Госкинс-Энде и едва не трясся от холода. Из одежды на нём были запачканные по низу землёй брюки, грязные и рваные пиджак и рубашка. В кармане лежали бумажник (единственная хорошая новость), связка ключей, карандаш и блокнот. У него не было ни шляпы, ни плаща — их нашли в оранжерее и забрали в качестве вещдоков. На нём под брюками даже нижнего белья не было… Чемодан с вещами так и не нашли. Скорее всего, сэр Найджел бросил или закопал его где-то в лесу по дороге к Каверли. Из утраченного больше всего было жаль «Леттеру». Она была дорога Реду и сама по себе, просто как старый друг, и из-за того, что в ближайшие месяцы купить новую машинку, пусть и подержанную, он точно не сможет. На деньги, полученные от Бойла, ему надо будет купить хоть какую-то одежду, добраться до Лондона и заплатить за квартиру за следующий месяц.