— Прости, не могу тебе посочувствовать.

      Ред искоса взглянул на него и одёрнул рубашку, почему-то испытав смущение от того, что Арден его разглядывал.

      — У тебя кровь сзади. Он тебя изнасиловал?

      Ред покраснел: чувство стыда усилилось стократно.

      — Ну… На самом деле… это была рукоять хлыста.

      Арден чуть приподнял брови — разумеется, его это не удивило.

      Оглядевшись, Ред пошёл в угол комнаты, где валялась его одежда. Он долго вертелся, прежде чем сумел ухватить брюки пальцами ног и перехватить рукой: от мысли о том, как натянется на спине кожа, если он наклонится вперёд, ему заранее хотелось взвыть.

      Наклоняться всё же пришлось, чтобы просунуть ноги в штанины. Арден, сразу же вернувшийся в первую комнату, помогать ему явно не собирался.

      Когда Ред, уже надев брюки, вышел туда, то увидел, что Арден сидит на полу и безучастно смотрит на входную дверь. Тут, при хорошем обзоре и на ярком свету, Ред заметил, что у него правое ухо и шея перемазаны кровью. Возможно, на водолазке тоже были пятна, но на чёрном их не было заметно. Похоже, сэр Найджел оглушил его точно так же — ударом по голове.

      — Как ты сумел освободиться? — спросил Ред.

      — Он привязал меня за руки к каминной решётке. Прутья круглые, но сверху есть украшения, а у них — острые грани. Сидел и тёр об них верёвку. — Арден посмотрел на Реда. — Мне надо было не нестись сюда, сломя голову, а… Но раз пропал ключ, я решил, что… Даже не знаю. Я просто плохо соображал, побежал сюда. Решил, ему нужны ещё фотографии. Хотя… он ведь не мог знать, что они здесь. Я просто испугался. И я никак не думал, что тут будешь ты.

      — Спасибо, — сказал Ред.

      Арден покачал головой: он не спасал Реда, он всего лишь давал ему шанс.

      — Почему мы должны сидеть и ждать его? — возмутился Ред. — Как-то же отсюда можно выбраться!

      Арден усмехнулся:

      — Отсюда не выбраться.

      Ред подошёл к двери и налёг на неё плечом. Он толкал и пинал её, набрасывался с разбегу, едва не вопя потом от боли, но дверь казалась частью стены, она даже не ходила на петлях, стояла как монолит. Под потолком были устроены вентиляционные щели, но настолько узкие, что в них можно было просунуть разве что ладонь, а вот окна…

      Ред бросился к окну: третий этаж был высоковат для прыжка, до земли футов тридцать, не меньше, но, может, там есть карниз или выступ… Раздвинув шторы, Ред отпрянул: окна там не было вовсе. Как и камин, окно было заложено, и от него осталась лишь ниша глубиной дюйма в три-четыре. Ред обернулся на Ардена, который наблюдал за ним с насмешливым любопытством.

      — Там были шторы, я специально смотрел из парка! — воскликнул Ред.

      — Да, за двумя футами кирпичной кладки. Снаружи оставили раму и повесили шторы, чтобы не портить единообразия.

      — Ты как будто радуешься! — не выдержал Ред.

      — Если бы отсюда был выход, я бы об этом знал. Лучше береги силы, чем бегать.

      Ред взялся за дальнюю комнату, хотя ему, как и Ардену, не хотелось туда заходить: было в ней что-то давящее и жуткое. Он простучал стены и особенно камин и проверил окна, но в итоге ушёл ни с чем, забрав свой пиджак и оставленный сэром Найджелом хлыст. Он вполне мог сойти за оружие.

      В первой комнате он приложил ухо к двери.

      — Мы услышим его, когда он вставит ключ в замок, — сказал Арден. — Не раньше.

      — Это всего несколько секунд.

      — Вполне достаточно. — Потом, через паузу, Арден добавил: — Можно выиграть ещё секунд семь. Вот тут, — он поднялся со стула и прошёл в угол, который был ближе всего к двери, — есть доска, вторая от стены. Она немного вибрирует, когда идут по коридору.

      Арден опустился на пол и положил руку на доску.

      — Я могу остаться тут. Ты, скорее всего, не почувствуешь.

      — Останься, — кивнул Ред. У него холодело внутри, когда он думал о том, сколько времени провёл тут взаперти Арден. Часы, может быть, дни… Он изучил здесь каждый угол, каждую доску пола, каждый кусок кладки. Реду мучительно хотелось что-нибудь сказать, как-то выразить своё сочувствие и дать понять, что он вовсе не презирает Ардена за случившееся с ним, но в голову не приходило ничего толкового: когда он примерялся к той или иной фразе, всегда получалось то грубовато, то слишком жалостливо, словно Арден был ребёнком. Хотя в каком-то жутком смысле он им и был, до сих пор привязанный к этому дому и этой комнате, так и не сумевший перерасти то, что сделал с ним Колин Торрингтон. Ещё один мальчик, который никогда не станет взрослым.

      Ред сел на пол рядом с Арденом — очень близко, так, как не садятся к тому, на кого работаешь… или работал. Арден не стал отодвигаться.

      Больше пяти секунд Ред высидеть не смог: боль, сначала показавшаяся терпимой, нарастала с каждым мгновением, став скоро просто невыносимой. Ред лёг вдоль половицы на живот и прижал к ней ладонь:

      — Эта доска?

      Арден кивнул.

      — Слушай, я…

      Ред замолчал, когда Арден повернулся к нему. Придуманные слова, все эти банальные «мне очень жаль», «я и подумать не мог» казались чёрствыми, шаблонными и плоскими и замирали на языке.

      — Я хотел спросить, что было потом, — выдавил наконец Ред.

      — Потом?

      — Ну, когда ты решил убить себя.

      Арден сделал странно задумчивое лицо, словно ему для того, чтобы ответить, нужно было отыскать сначала какую-то точку в памяти.

      — Ничего. Я сделал первый рывок, но не очень удачно. Слабо. Колин сразу же понял, что я задумал. Он бросился ко мне и перерезал верёвку.

      — Он мог ходить?

      — Тогда ещё мог. У него случались судороги, были небольшие места, которые потеряли чувствительность, но ходить он мог.

      — А потом, когда уже не мог, стало легче? Тебе.

      Арден неуверенно наклонил голову, словно опять искал метку в памяти.

      — Не сильно. Он же ничего не делал сам, он меня даже не касался. Смотрел, что делают другие. Со зрением у него всё было в порядке, — Арден снова повернулся к Реду. — Ты берёшь у меня интервью?

      — Извини, я просто… Не знаю, это всё странно. И Торрингтон мне ещё кое-что рассказал, так что я… Нет, конечно, это с моей стороны было бестактно, и всё такое.