Он так и так должен был это сделать: его отпуск в «Лифлете» подходил к концу.
Когда он только собирался ехать в Каверли, ему казалось, что шесть недель — это очень много, что за полтора месяца он чего только не разузнает об Ардене. Казалось.
На работе его ждали двадцать пятого сентября — ещё почти целая неделя, но Ред решил уехать прямо сейчас. Всё, что нужно, он уже выяснил, и держал его тут только Арден, но сегодня Ред решил окончательно: да, как ни жутко было признаваться, он был влюблён в Ардена — или в какую-то из его личин; но Ардена — любовника Найджела Торрингтона он презирал и не мог понять. Арден, которого он любил, должен был быть выше и чище этого. И Ред сумел бы оправдать увиденное, объяснить всё шантажом и принуждением, если бы Арден сам не сказал, в кои-то веки однозначно, что принуждением это не было.
Ред дошёл до комнаты Бойла, но она была заперта, так же, как и буфетная, где Бойл тоже часто бывал. Ред почему-то чувствовал себя глубоко уязвлённым отсутствием Морриса и Бойла — безразличием этого огромного дома к его тяжёлому и вымученному решению.
Ред подумал, не сообщить ли об уходе Ардену, но так и не решился, побоявшись увидеть в его взгляде то же самое — безразличие. Он пошёл в свою комнату.
Время было ещё не позднее, но из-за облачности казалось, что уже приближается ночь. В коридоре пока не включили лампы, и в полутьме Ред вдруг увидел, что из-под его двери сочится неяркий свет. Пол напротив неё словно был выстелен жёлтым.
Ред бросился к двери и распахнул её.
Арден сидел на его кровати, подогнув под себя ноги.
Перед ним лежали две стопки машинописных страниц и отдельно, чуть в стороне, матово-чёрные листы копирки.
— Что вы здесь делаете?! — возмущённо спросил Арден, как будто не он сидел сейчас в чужой спальне.
Ред метнулся через комнату. Он и без того понял, что Арден читает, но прежде чем он увидел страницы своими глазами, оставалась толика неопределённости и надежды.
Арден притянул рукопись к себе, словно желая спрятать её от Реда, но набранный большими буквами заголовок всё равно было видно. «ГЛАВА 4. ДВА СЫНА УРСУЛЫ АНДЕРВУД».
Его работа! Его пока что безымянный роман с пока ещё Филипом в качестве главного персонажа!
Ред кинулся к кровати.
— Вы не имели права! — он чувствовал ярость и ещё жгучий стыд.
Ред замер, увидев — хотя он и с самого начала мог бы понять, что одно без другого невозможно, — что и черновики статей тоже были здесь, прикрытые сверху копиркой.
— Вы рылись в моих вещах! — Реду легче было нападать, хотя он знал, что вина здесь была скорее его.
Он потянулся к листам со статьями, но Арден его опередил — выдернул стопку буквально из-под носа:
— Вы рылись в моих не меньше!
— Отдайте! — в крови у Реда закипало бешенство. В злость на Ардена лились, как струи лавы, злость на самого себя и чувство вины, лились, подпитывали и распаляли.
Арден попытался сгрести и остальное, но Ред оттолкнул его.
У него в руках теперь были страницы с романом, но самое главное, опасное — стыдное! — оставалось у Ардена. Ред кинулся на него, чтобы вырвать и их.
Арден не отдавал.
Отпихнув от себя Реда, Арден с силой толкнул его обеими ногами, так что Ред перелетел через кровать и свалился с другой стороны, сбив на пол стул.
Арден спрыгнул с кровати — теперь она разделяла их.
В глазах у него было что-то злое и исступлённое. Дикий звериный блеск.
— Я не собирался… печатать это… — задыхаясь произнёс Ред.
Жалкая попытка извиниться, к тому же прозвучавшая агрессивно, с угрозой.
— Писали для души?! — огрызнулся Арден, пятясь к двери.
Листы со статьями по-прежнему были у него в руках, кроме копирок, упавших с постели и разлетевшихся по полу.
Ред, перемахнув через кровать, ринулся за Арденом, не успев даже подумать зачем. Ардена надо было остановить — что бы он ни собирался с черновиками сделать.
Он догнал его почти у самой двери, схватил за руку и начал заламывать назад…
Арден вскрикнул и ударил Реда свободной рукой.
Ред обхватил его за туловище и потянул на себя, от двери, чтобы не дать зацепиться за косяк.
Он стискивал Ардена изо всех сил, а тот пытался вывернуться — и молчал. Он мог бы закричать сейчас, позвать на помощь — до кухни было близко, но он лишь сжимал зубы так, что по скулам ходили желваки, и тяжело дышал.
Арден ударил Реда коленом. Метил он явно в пах, но попал ниже, в бедро, но всё равно сильно, нестерпимо больно. Ред на секунду разжал руки, но потом снова схватил напряжённое, жёсткое, рвущееся тело Ардена.
Взгляд Ардена буквально вонзился в Реда, так больно стало от горевших в нём разочарования и ненависти.
Ему показалось, что он задыхается. В груди, в горле теснились чувства, которые он едва-едва успевал облекать в слова. «Я виноват!» «Я поступил подло!» «Я никогда не сделаю ничего, что навредило бы тебе!» «Ты сводишь меня с ума!» «Я хочу тебя!»
Он с глухим и отчаянным полурыданием-полурыком уронил голову, вжавшись лицом Ардену в плечо.
Словно поняв наконец всё, Арден замер, выжидая.
Ред, который сдавливал Ардена на уровне груди, опустил сцепленные руки ниже, прижимая теперь его к себе животом, а потом коснулся пересохшими губами его шеи, гладкой и горячей.
Арден застонал, и его тело снова дёрнулось, пытаясь освободиться, но на этот раз иначе, отчаянно и нервно, едва не срываясь в дрожь.
Ред повёл своими руками по его, напряжённым, но уже не пытающимся ударить.
Левой рукой Арден вцепился Реду в волосы, оттаскивая от себя, от своей шеи, от плеча, которое Ред то ли целовал, то ли грыз через рубашку.
Ред взвыл от боли и перехватил запястье Ардена, сжав его изо всех сил. Арден застонал и оскалился, показав верхний ряд влажных, блестящих зубов, отпустив всё же волосы Реда.
— Ничтожество… — прошипел он.
Ред снова попытался притянуть его к себе.
Арден ударил, не сдерживая, а выплёскивая злость и напряжение. Неожиданная и хлёсткая пощёчина обожгла Реду щёку, оставив жгучий, будто раскалённый след. Он хотел ударить в ответ, но другое желание, противоположное и всё же похожее, было сильнее.
