— Что «но»?
— Но не с ним.
На губах Ардена появилась обычная его прохладная, чуть заносчивая улыбка — один ответ на все вопросы.
— Вы же не перевариваете его! — сорвался Ред. — Вы знаете, что он за человек… Он наверняка ненавидит вас, из-за денег, из-за наследства. Он чем-то вас шантажирует?
— С чего вы взяли?
— Мне так кажется.
Арден презрительно закатил глаза.
— Он заставляет вас? — снова спросил Ред.
— А вам что, показалось, что меня нужно было заставлять?
Ред на секунду опешил.
— Нет, но я не видел всего. Я не знаю.
— Раз уж теперь нет необходимости скрывать от вас происходящее… Вы хотите меня?
Ред снова сел на кровать и сжал пальцы в кулаки.
— Да не бойтесь вы, — произнёс Арден. — Я не полицейский под прикрытием, я не донесу на вас.
Ред поднял глаза:
— А вы не боитесь, что на вас с Торрингтоном донесу я?
— Теперь уж нет.
Арден знал не хуже его самого, что Ред не способен сделать ему ничего плохого.
— Вы хотите меня, — Арден больше не спрашивал, а говорил уверенно. — Вы ведь никогда раньше не пробовали, не знаете, что это такое. — Голос звучал спокойно, почти утешающе. — Лучше, наверное, не знать. Но… вы мне нравитесь, Смит. Решайтесь.
Арден присел на угол стола, словно бы приготовившись ждать ответа. Он смотрел на Реда открыто, без тени смущения, и это было ненормально. Что если прав доктор Эшворт, и Арден болен? Что если прав Джеймс Эллиот, и Арден — расчётливый игрок, который манипулирует людьми так ловко, что они не успевают опомниться, как оказываются в ловушке? А у него ведь было время опомниться… Он знал, он был предупреждён и вооружён, и всё равно… И всё равно попался.
Ред не знал, чего ожидать от так терпеливо ждущего его ответа человека. Ничего невозможно было прочесть ни по красивому, но словно замершему сейчас лицу, ни по глазам. В них плескались тёмное северное море и византийский яд.
— Нет, — сглотнув, произнёс Ред. — Не после него.
Арден усмехнулся.
— Вы всегда будете после него. От этого человека не отмыться, — на лице Ардена появилось то же отсутствующее выражение, что Ред недавно видел, подглядывая за происходящим в кабинете.
— Тогда я не понимаю… Вы… Вы что, любите его?
Арден рассмеялся.
— Я его ненавижу. Это старая история, — Арден покачал головой. — Такое тяжело объяснить. Я бы с радостью избавился от него, но… Пока это невозможно.
— Всё-таки шантаж?
Арден перестал улыбаться. С лица наконец исчезла та непроницаемо-заносчивая маска, что так выводила Реда из себя. Он подошёл к кровати и сел рядом.
Ред уставился на него, а Арден подогнул под себя ноги и откинулся назад, прислонившись спиной к стене. В этой позе, в выражении лица, в бесцеремонности было что-то даже не юношеское, а мальчишеское. Безумный и бессердечный ребёнок.
Ред молчал, но Арден, видимо, и не ждал от него никаких слов.
— Колин понимал, что не может просто написать в завещании, что оставляет всё мне. Он потратил несколько месяцев своей жизни — а для него каждый день значил больше, чем для вас год, — на то, чтобы его воля была исполнена. Его поверенный, мистер Дэвенпорт, был поверенным его отца, его матери и Найджела тоже. А Найджел кружил возле него, ждал… Я тут не жил в то время, мне рассказали. У Найджела было много власти в доме, потому что все уже приготовились работать на него. Знали, что Колину осталось мало. Доктора, юристы, управляющие… Мистер Дэвенпорт, конечно, тоже. А Колин был беспомощен. Он даже не был уверен, что если напишет кому-то, то его письмо отправят, а если кто-то напишет ему, то письмо передадут. То же самое с телефонными звонками. Он доверял только одному человеку. Его звали Герберт Прайс. И Колин очень боялся, что Найджел сделает что-то такое… Сумеет избавиться от Прайса, заставит уехать. Наверное, Найджел бы что-нибудь выдумал, если бы опасался за наследство, но он не опасался. Колин проделал всё в тайне.
Ред покачал головой. Он не думал об этом. О том, что Колин был пленником в собственном доме и находился в полной власти родных и прислуги.
— Ему надо было уехать в Лондон, там он не был бы так… оторван ото всех, — продолжал Арден, — но он не хотел покидать Каверли. Письма по секрету ото всех отправлял Прайс или его жена. Потом, когда Колину стало хуже, Прайс писал за него под диктовку, а Колин только ставил подписи. Прайс приводил к нему юристов из «Форбз и Милуолл» под видом лондонских врачей. Потому что если бы Найджел узнал, что Колин хочет сделать, он бы его убил — пока тот не успел составить новое завещание.
— Нет, — замотал головой Ред, — это уж слишком.
— Он бы сделал это, — Арден не настаивал, не пытался тоном передать собственную уверенность. Он как будто пересказывал книгу и снимал с себя всякую ответственность за её содержание: это слово в слово то, что там написано, я ничего не могу с этим поделать, и дело ваше, верить или нет. — И следы замести легко. Никто бы даже не удивился внезапной смерти. Колин был очень осторожен, он долго обговаривал формулировки, расставлял разного рода уточнения и дополнения, чтобы завещание было невозможно оспорить. А ещё он передал мне… рычаги управления.
— Сэром Найджелом? — уточнил Ред.
— Да, — кивнул Арден. — Сам Колин ими не пользовался, потому что… всё по той же причине. Он был слишком зависим от других и не мог им доверять. Когда мы с ним встретились в Лоули, он отдал мне книгу… Она была моей, но осталась в Каверли, и я… я не мог за ней вернуться. Подарочное издание первого тома «Старших зеркал». Может быть, вы видели такое. Оно напечатано в большом формате, и перед каждой главой есть пустая страница. Сэр Чарльз на некоторых из них тушью нарисовал героев, специально для меня. А в самом начале есть посвящение, написанное от руки леди Викторией, ну и пара слов от сэра Чарльза. Они подарили мне эту книгу на двенадцать лет. Колин вернул её во время встречи. Наверняка Найджелу донесли, но он понял, что это за книга… Не обратил внимания и ничего не заподозрил. Там между страниц были вложены негативы, просто разрезанная на кусочки плёнка.
— Что-то неприятное о сэре Найджеле?
— Довольно неприятное. Я даже не понял, зачем Колин отдал мне это. До самой его смерти не знал.
— Так значит, — неуверенно начал Ред, — это вы шантажируете сэра Найджела?
