Арден с гостем вернулись быстро, Ред даже порадовался, что не сунулся в комнату Ардена: они с сэром Найджелом не успели даже доехать до реки, как поднялся ветер, и с ним быстро, как гроза летом, налетели низкие дождевые облака. Они поняли, что надо поторопиться назад, но ливень всё равно их застал, такой сильный, что обоих порядочно промочило несмотря на дождевики: ветер поднимал полы и захлёстывал брызги в капюшоны и рукава.

      Приехав, Арден сразу приказал набрать горячую ванну и растопить камины.

      Ред не видел его, всё это рассказал Бойл, который ходил разводить огонь в спальнях, а заодно развёл ещё и в библиотеке, где Арден с сэром Найджелом сидели чаще всего. Ред, который в это время на кухне по заданию Бойла подклеивал раму миниатюрного портрета кого-то из живших в девятнадцатом веке Торрингтонов, подумал, что это, наверное, на редкость приятно: после того как промок и продрог, сидеть возле камина и потягивать что-нибудь согревающее, бренди, к примеру.

      Он чуть не подпрыгнул на стуле, когда вспомнил. Ещё утром Бойл выдал ему державшийся под замком бренди и велел наполнить опустошённый сэром Найджелом графин в библиотеке, раз уж у него всё равно есть ключи от неё. Ред отложил это на потом, так как собирался ехать в Лоули за письмами, и через пять минут поручение вылетело из головы.

      Ред решил доклеить рамку позже, а сейчас сходить в библиотеку и наполнить графин. Бутылка «Хеннесси» стояла в углу рядом с соусами, точно в том месте, где Ред оставил её утром.

      Дверь библиотеки была заперта, и Ред неловко открыл её ключом, другой рукой в это время прижимая скользкую бутылку к себе.

      Рядом с одним из кресел на полу лежала раскрытая книга, точно так же, как это было в комнате сэра Найджела. Почему на полу? Зачем он их там оставляет?

      Ред поставил бутылку с бренди на стол и наклонился за книгой. «Крестовый поход в Европу» Эйзенхауэра. Вряд ли книгу оставил здесь Арден. Он, кажется, не испытывал большой любви к военным мемуарам.

      Ред положил книгу на кресло и забрал бутылку.

      Графины стояли на столике в противоположном конце длинной комнаты, рядом с тем самым диваном… У Реда в горле, в груди, в животе что-то тревожно и приятно сжалось, когда он вспомнил, как стоял там рядом с Арденом. Он даже замер на полпути, переводя дыхание, — и вздрогнул, от неожиданности чуть не выронив бутылку, когда услышал голос сэра Найджела.

      Он доносился из-за не до конца прикрытой двери в кабинет.

      — Прекрати! — голос звучал одновременно грубо и просяще. — Я же знаю… Мы оба знаем, что тебя это возбуждает.

      Ред как загипнотизированный шёл к дверям кабинета.

      Из-за них слышались теперь тихие, едва различимые звуки — то ли шум дыхания, то ли какая-то возня.

      Щель между дверью и косяком была узкой, так что Реду пришлось бы приникнуть к ней, как к замочной скважине, чтобы что-то разглядеть. Он протянул к ней руку и тут же отдёрнул, когда донёсся на этот раз голос Ардена, переходящий в шёпот, а потом в злое болезненное шипение:

      — Ты настолько отвратителен, что…

      — Что ты меня хочешь, — голос сэра Найджела был похабным и склизким. — Я же не прошу у тебя… — тут слова стали совершенно неразборчивыми. — Ты же всё равно больше ни с кем не можешь.

      Ред всё же чуть приоткрыл створку. Он не надеялся всерьёз что-то увидеть, думая, что Арден и сэр Найджел расположились на одном из стоявших друг напротив друга диванов в дальнем конце кабинета, но он ошибся.

      Они стояли возле стола. Сэр Найджел обнимал Ардена со спины, плотно сомкнув руки на его животе и водя ими то вверх, то вниз. Сэр Найджел был уже переодет в сухое, а на Ардене были полностью сырые ниже середины бедра брюки для верховой езды и синий свитер с высоким горлом. Волосы тоже были мокрыми и липли ко лбу. Лицо было странным, напряжённым и как будто не понимающим, потерянным.

      Лица сэра Найджела Ред не видел: он вжимался им то в плечо, то в шею Ардена, иногда целуя.

      Потом он расцепил руки и начал расстёгивать Ардену ширинку. При этом сэр Найджел так тёрся о его ягодицы и так налегал, что Ардену пришлось опереться обеими руками о стол, чтобы не упасть вперёд.

      Он не испытывал особого воодушевления — приставания Найджела ему были скорее неприятны, — но и не пытался сопротивляться. Он не делал вообще ничего, просто стоял и позволял себя лапать.

      Сэр Найджел потянул брюки Ардена вниз.

      Ред отошёл от двери. Он не мог потом объяснить самому себе, что заставило его сделать это, но он, рискуя быть услышанным, дошёл до столика с напитками, открыл графин, где бренди действительно оставалось лишь на палец, и начал лить туда новый из бутылки. Потом с тщательностью, ему самому казавшейся в тот момент безумной, он заткнул горлышко пробкой и поставил графин на поднос.

      В ушах стоял низкий гул, так что Ред едва различал звуки, доносившиеся из соседней комнаты, и лишь когда Арден хрипло вскрикнул: «Ублюдок!» — и застонал, Ред опомнился.

      Он вернулся к двери.

      Арден по-прежнему опирался руками о стол, и голова его была низко опущена. Стянутые брюки из-за того, что были мокрыми, не падали на пол, а липли к коже и так и оставались словно приклеенными к бёдрам, худым, мускулистым, светлым, налитым тёплой, сладкой, сливочной бледностью. Больше не было видно ничего. Из-под свитера свешивались длинные полы рубашки, скрывая, что делала под ними рука сэра Найджела. Ясно что — мяла, двигалась, ласкала…

      Сам сэр Найджел был вжат и втиснут в Ардена. Он двигался в нём плавными, уверенными толчками, и его бёдра ритмично, однообразно вычерчивали всё ту же траекторию: назад, потом вперёд и чуть-чуть вверх на исходе, словно подкидывая Ардена, снова назад, потом вперёд и вверх. На этом слабом рывке вверх, когда член сэра Найджела входил в Ардена особенно глубоко, Арден коротко вздыхал, совершенно бесшумно, только губы чуть приоткрывались и подбородок дёргался, ловя воздух.

      На его лицо было невозможно смотреть, такая на нём была противоестественная смесь неприятия и вымученного удовольствия. Глаза были прикрыты, и казалось, что Арден вообще находится без сознания, в каком-то трансе, и не понимает, что происходит. Сэр Найджел как будто трахал спящего, или находящегося в коме, или умалишённого — и тот получал от секса удовольствие, ловил, впитывал каждое движение, чутко, внимательно вслушиваясь в них…

      По тому, как подрагивали его губы, как судорожно он начал вдыхать, как прогибался назад, было понятно, что он скоро кончит.

      Сэр Найджел тоже это понял, он начал загонять свой член в Ардена сильнее и чаще, с безжалостной грубостью. Арден стиснул зубы.

      — Давай, мой хороший! — бормотал сэр Найджел. — Давай! Ты же хочешь, ты не можешь без этого… Мой самый красивый мальчик.