Я тебя не люблю. Это ранит в самую душу, даже не сердце, заставляет меня быть лишь отголоском самого себя. И боль растет в теле, заставляя разум помутнеть.
Зачем он так со мной? Я же ничего плохого не сделал… или сделал? В чем я виноват?..
В глазах пелена, а он такой невинный, милый, хрупкий, мой... но далекий.
Почему-то ударяю его, кричу, злюсь, срываюсь на нем. На нас оборачиваются люди, но меня это сейчас мало волнует. А потом наступает понимание того, что я натворил...
Черт! Я же ударил его! Как я посмел такое насилие совершить над ним? Я отвратителен сам себе…
Прижимаю его хрупкое тело к себе, а Вадим будто и не со мной вовсе, и чувствую, что еще немного - и он может заплакать. Кто его обидел? Кто наговорил глупостей?..
Определенно я. Наверное, ему было плохо после вчерашнего, и тут я, вместо того, чтобы извиниться, посмел ударить его ладонью по щеке, и неважно, что я был испуган и хотел вернуть его душу в тело.
- Прости меня, - говорил я, стараясь просто привлечь его внимание. – Я – дурак. Наговорил и наделал глупостей. Я исправлюсь, ты только скажи что не так?..
Он не смотрел на мое лицо, и только это могло успокоить меня, ведь в следующую секунду парень оттолкнул меня, а я, не ожидая этого, расцепил руки. Вадим сказал, а его голос дрожал, но даже его лживые слова ранили хуже ножа:
- Все не так. Ты мне не нужен. Забудь обо мне.
Парень убежал, он забавно споткнулся у самого своего подъезда, чем позабавил бы меня, но я был настолько раздавлен в этот момент, что даже не последовал за ним.
Мир рухнул. Внутри меня будто прошлись катком, сминая возведённые немыслимым трудом здания, целый город пал… но я возведу новый. Я сильный. Я же обещал тебе, Вадим, что я буду сильным за двоих? Так вот, я так и поступлю.
Не стоит на него давить, я же видел, как ему было больно говорить мне всю эту ложь, я надеюсь, что ложь.
Нужно дать ему время… разобраться в себе. И у меня есть только одна надежда, что он вернется ко мне.
А пока…
40. Потеря. ПОВ Глеба
Иногда человека оказывается куда проще сломать, чем казалось со стороны. Бывает, что за силой и уверенностью в себе скрывается маленький ребенок, желающий признания и любви. И именно в такие моменты хочется наложить на себя руки, доказать… кому-то что-то, но я ведь не такой и буду стараться держаться до конца.
Но сейчас, когда я лежу в ванне, полной горячей воды, почему-то нет такой уверенности, как прежде. Как в тот момент, когда я еще помнил его лицо, выражающее высшую степень участия ко мне и, самое главное, к себе.
Вот она, моя сила, падает в никуда, стоит только пошатнуть мою уверенность в себе одними лишь словами. Но как они были ужасны! И ранили прямо в душу, пропуская тело и сердце, оставляя жестокий рубец на бессмертной душе, поражая в само естество и унижая мысли.
Не смог я пойти в школу, крутился возле нее, прошелся мимо входа, куда так стремились опаздывающие первоклашки без своих родителей. И если Вадим пошел все же на уроки, не знаю, что с ним сделали те идиоты. Только вот должно ли это меня интересовать? Он бросил меня, стоило только Роме протянуть ему… руку помощи или руку с деньгами?
Я никогда не отличался глупостью, и сложить пару общих моментов воедино, а потом вывести результат не составило мне труда. Ромки с утра не было, а он никогда не отличался бодростью по утрам, если только это не касалось меня, и он не будил мой сонный разум. А Вадим казался мне несколько странным и резким в своем решении, все же мы только вчера были вместе в теплой постели и воспоминания эти будоражат кровь, у нас все было хорошо.
Так что с определенной уверенностью я могу сказать, что Рома не уходил по нормальным делам, и решительно направился портить наши взаимоотношения с Вадимом, наговорив последнему глупости. Романа я пока не встретил, дабы развеять последние свои сомнения, но займусь этим в ближайшее время.
В данную же минуту я могу погрузиться в воду, и утонуть в ванне. Глупая смерть, но почему-то некое желание совершить все именно так есть. Видеть собственную кровь, стекающую по запястьям, не очень хочется, а вот просто захлебнуться водой не так страшно, и, может, даже быстрее.
Показуху я не люблю, когда показывают растерзанные обычным лезвием руки, наслаждаясь вниманием и сочувствием окружающих. Я не такой. Если умирать, то тихо и в одиночестве, от самой страшной для меня смерти (ведь я боюсь воды на лице), собственно, понимаю свою самоотверженность и… глупость.
Звук открывающейся двери вывел меня из транса собственных мыслей, а тихий голос Романа разозлил куда сильнее, чем чей-либо другой в этой ситуации. Я быстро вытер все тело и, накинув мягкий халат на плечи, вышел в коридор. Роман был улыбчив, ровно до того момента, как встретился с моим жестким взглядом.
Мне не стоило долгих усилий вывести Романа на чистую воду, но было отвратительно услышать то, что Вадим продался, согласился принять деньги от моего двоюродного брата, лишь бы не встречаться со мной. Я ожидал чего угодно, но не такого плевка в душу…
И теперь не знаю, что мне делать и как себя вести. Зачем же ты так со мной, Вадим?
41. Разговоры. ПОВ Вадима
Мои руки изо всех сил ударили по стене, а потом ещё и ещё. Пришел я в себя только тогда, когда руки стало нещадно жечь, и с тихим «больно» я свалился на пол. Я не рыдал, хоть и очень хотелось, но вот горло уже драло от криков, что я повторял.
Ненавижу! Как же я всех ненавижу! А больше всего я ненавижу себя за слабость. Почему я приношу всем столько боли? Почему не могу мучиться в одиночестве, как это делал Вик?.. Может, Вик покончил с собой, потому что считал, что так больше не будет боли? Может, если и я…
НЕТ! Я никогда не сделаю так больно маме и Глебу… Хотя какая Глебу будет разница? Я бросил его. Бросил! И теперь ему ничего не составит найти другого, а я ему…
Блядь, да я сам уже себе напоминаю персонажа какого-то затрёпанного женского романа, который только и ноет. Я сам его бросил. Я! Это было моё решение, и теперь, сделав его, я не имею право ныть.
