— Ты таксистские шашечки с бортов стёр бы, — посоветовал Шелтон Мотыльку, смотря на борт вездехода в обзорное зеркало.

— А кто их нарисовал?

Все взгляды иностранного контингента обратились на русскоязычных членов команды. Те, естественно, усиленно делали вид, что непричастны к подобным выходкам. Выяснять, кто это сделал, было некогда да и незачем, поэтому команда без промедления отправилась к месту назначения. «Хамелеон» тихо шипел двигателем, а пехотинцы скучали, вяло разглядывая проплывающий за иллюминаторами пейзаж, кроме Тарана, который безмятежно спал, всем своим видом демонстрируя безразличие к происходящему.

— Во даёт! — шумно вздохнул Крот. — Ничего его не берёт…

— А может он в коме? — пошутил Огурцов.

— Так делай, давай, ему искусственное дыхание! — подхватил разговор Гоблин.

— Как?

— Рот в рот.

— А ты?

В разговор вмешался Кризис, дико хохоча:

— Если его сделает Гоблин, то Таран после первого же вдоха околеет Это я вам как биолог говорю, а Люська, как врач, подтвердит.

— Да это он от безысходности впал в спячку, — заступился за друга Бубен, хоть и прекрасно понимал, что разговор, кроме зубоскальства, не имеет никакого смысла.

Крот усмехнулся и сказал, вкладывая в произнесённую фразу некоторое подобие иронии:

— Замечательные стихи не менее замечательного русского поэта Сергея Есенина, про безысходность сложившейся ситуации: «Пальцы в рот, да весёлый свист…»

— Если ты про Тарана, то у него свиста не получится, — предупредил Огурцов.

— А что получится? — удивился Билл Рид.

— После такого количества выпитого? — поморщился Огурец. — Уверенный рвотный позыв…

Двигатель вездехода пшикнул и затих. «Хамелеон» остановился в малоприметной местности, где не бегали толпами туристы. Мотылька оставили в машине следить за маскировкой, а остальные выбрались наружу, глотая горячий мексиканский воздух. Инспектор Петерсон явно нервничал, оглядываясь по сторонам и постоянно что-то сверял с электронной картой.

— Хоть бы знать, что и где искать будем, — поделилась Мухина с Кузнецовой своими сомнениями и, в свою очередь, сверяясь со своей картой.

— Пусть у него голова болит, — ответила Люся и с виноватым видом пристроилась поближе к Шелтону.

— Как бы Мотылёк, пока нас нет, не воспользовался нарисованными на бортах вездехода шашечками, а то туристы, особенно западные, народ ленивый, — высказал свои сомнения Панталоне.

Шутку пропустили мимо ушей, так как уже входили в зону туристических достопримечательностей. Проводник нервничал всё сильнее и волнение постепенно передавалось каждому члену команды. Со всех сторон уже слышалась разнородная речь, чуть ли не на всех языках мира. Если бы спецназ приехал сюда легально, может быть этого и не было так заметно, но, в этот момент каждый из пехотинцев чувствовал себя котом, укравшим сметану. Не покидало ощущение того, что все взоры собравшегося туристического люда обращены в их сторону.

Инспектор проявлял к ольмекским головам повышенный интерес, подолгу крутясь возле каждой встреченной. После пятого круга вокруг последней, он отрицательно помотал головой и все направились искать следующую.

— Знаете, в чём главная истина в истории, когда богатырь встречается с огромной головой в шлёме, — задал вопрос Крот, обращаясь к команде, — кого он побеждает?

— Ну, просвети, — согласием, ответила за всех Мухина.

— У атлантов это была справочная служба, а наш атлет верхом на коне, на полной скорости её копьём таранит. Копьё сломается — другими подручными средствами. Ну, откуда он знает, что это такое! Изнутри ему конечно кричат, что сейчас полицию вызовут, но, богатырь и про это дело слухом не слыхивал. К тому же язык незнакомый, на котором ему предупреждения сыплются… Разломал терминал и смотался по-быстрому…

— Для чего справочная будка таких огромных размеров? — усмехнулся Хударев.

— Так и атланты немаленькие были, Мышь, — снисходительно пояснил Крот. — Что ему — на корячках брать справку о том, как доехать до Акапулько?

Огурцов оживился и высказал свою точку зрения на былинные истории:

— В России все «черепа» снесли, в силу особого нрава, а вот в Мексике ещё остались «Ольмекские головы». Правда, кое-кто утверждает, что это подражательство былой культуре. Наши последующие поколения тоже не лыком шиты оказались и переняли опыт, несмотря на буйство богатырей.

— Как? — не понял Кризис.

— Ставили камни, с указанием — кому куда идти, в связи с необузданными желаниями. Но, опять ими пользовались, в основном, богатыри…

— Да, но уже без озвучки, — подхватил идею Таран.

— А нечего было дремучесть проявлять! — раздражённо парировал Огурцов.

— Нечего было на тарабарском языке справку давать! — не согласился с доводами Бубен, поддерживая точку зрения Тарана.

Огурец усмехнулся и уже снисходительнее продолжил тему:

— Всем из русских сказок известно, что было выбито на этих камнях: налево пойдёшь — богатым будешь, направо пойдёшь — женатым, а если прямо направишь стопы, то смерть свою найдёшь. Ну так вот: у Змея Горыныча, о трёх головах, каждая башка имела собственные представления о дальнейшем проживании.

— Ну и что? — спросили из толпы.

— А ничего — порвало на хрен…

— Прямо насмерть? — осторожно спросила Хари.

— На три части! — зло сплюнул Огурцов.

Самое невозмутимое участие, в этом диалоге, проявлял Таканаки. Японец решительно не понимал ни слова. Потомок древнего самурайского рода имел свои представления, не только о чести, но и честности в рассказах.

Крот, немного подумав, засмеялся и сказал:

— Я представляю себе, как богатырь из каменной головы информацию получал: ему оттуда ответили, что могут показать дорогу до Куикуилько, причём на голографическом экране. Догадываетесь, какая буря эмоций должна пронестись в душе русского богатыря от такого названия? Голова немедленно получала палицей по тыкве!

— Естественно, он же принял это на свой счёт, — согласился Огурцов.

— Если бы ему предложили показать дорогу до озера Титикака, результат был бы ещё плачевнее, — подтвердил Бубен правильность этой версии.

— Да уж куда хуже-то? — удивился Базука, для чего-то прикрыв рукой голову и сразу было видно, что он не совсем понимает русский юмор.

Гоблин задумался и неожиданно спросил:

— Слушайте, а может быть, под головами что-нибудь есть?

— Меч-кладенец! — буркнул Крот.

— А что — намёки были, — пожал плечами Огурцов. — Конечно, трудно себе представить, что такие исполинские головы ставили просто так. Такой титанический и, одновременно, бессмысленный труд.

— Ну, может, это просто памятники? — усомнилась Кэрол Хари.

— Тогда — почему только одна голова? — не согласился Огурец. — Мне навевается сравнение с ориентирами, если сканирование полостей под глыбами ничего не даёт.

— Полости-полости! — поморщилась Муха. — Их сдвинуть могли в незапамятные времена. Да хоть бы и те же самые археологи! Не такие уж они и тяжёлые…

— Повлиять на их смещение могло что-угодно, хоть тот же потоп, — согласился Бубен. — Землетрясения не редкость, в этих местах.

— Мне нравится сравнение с антеннами, — выдвинул свою идею Таран. — А что? Ерундовина, вроде радиотелескопа. Все головы, разбросанные подальше друг от друга, входят в единый приёмный комплекс.

— Нет, — не согласился Крот. — За такое время, в следствии постоянного разбега вселенной в разные стороны, ориентиры могли существенно сместиться и абсолютно точными не являться, на данный момент. Да и как уже было сказано: потоп, землетрясения, вмешательство одарённого человечества… Большая часть голов, так вообще на дне океана оказалась. Так что, если это были детали единого прибора — дело жвах.

— Пусть туристов радуют, — махнул рукой Гоблин. — Всё хоть польза какая-то.

— У меня родилась блестящая идея! — всполошился Хударев. — Помните Руслана из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила»? Так вот — это был игровой автомат: богатырь наседает, лупя палицей по лицу, которая служит вместо ручки, которой у «однорукого бандита» нет, а тот дует, выдувая из Руслана последние деньги. Но, как вы помните, джек-пот, в виде меча-кладенца, он всё-таки получил.