Другой ходкий товар на африканских рынках совсем неизвестен теперь у нас, и мы должны углубляться в далекое прошлое для того, чтобы увидать на европейских рынках подобный «товар». Это — рабы. Их охотно приобретают, потому что они обеспечивают своему владельцу возможность ничего не делать.

Караван пленных негров.

Пять рабов в изобилии снабдят господина и всю его многочисленную семью маисом, свекловицей, бананами, апельсинами и т. п. Пока рабы копают землю, толкут рис, исправляют хижину своего господина, последний бездельничает или развлекается охотничьим спортом. Он заботится теперь только о том, чтобы добыть побольше кораллов и металлических побрякушек для украшения любимых жен.

Негр пристрастился к торговле не только ради ее выгоды, но еще больше ради развлечения, которое она доставляет ему, любящему шум, суету и движение. Как древний римлянин отправлялся для препровождения времени на свой форум, так негр идет теперь на свой многолюдный рынок, чтобы потолкаться там и удовлетворить вдоволь свое любопытство и болтливость.

Среди негров есть даже такие племена, которые, кроме торговли, никаких других занятий не знают. Таковы, например, диолы. Эти бродячие торговцы живут на берегах южных рек; они совершают со своими товарами далекие путешествия, и их можно встретить даже далее Нигера. Такие дикари-торговцы не могут себе даже представить, что можно путешествовать с какими-нибудь иными целями, кроме торговых. Если посетивший их страну чужеземец объявит им, что вовсе не занимается торговлей, а пришел для того, чтобы исследовать их край, то он рискует быть немедленно изгнанным. Ибо такой человек кажется неграм очень подозрительным проходимцем, от которого, кроме беды, ничего ждать нельзя.

Негры поставили свою торговлю на широкую ногу. Они проложили по своей стране торговые пути, по которым движутся взад и вперед караваны носильщиков с тюками товаров на головах. Длинной вереницей выступает один носильщик за другим, и они идут так целыми неделями и месяцами по узеньким извилистым тропинкам, в полметра ширины, которые заменяют здесь наши трактовые дороги. Иной раз такая тропинка теряется в кустарниках и в зарослях, и носильщики с трудом пробираются со своими тяжестями сквозь образуемые тут туннели. В других местах им приходится прокладывать себе путь сквозь жесткую высокую траву, через ручьи и вдоль болотистых речных берегов. А во время ливней, которые затопляют целые страны, носильщики идут по пояс в воде. Понятно, что по таким дорогам даже и выносливый дикарь далеко не уйдет. Обыкновенно караван проходит в час 3–4 километра и идет так часов 8 в день. Иные племена негров славятся как особенно выносливые и проворные носильщики. С такими носильщиками один путешественник делал до 42 километров в день.

Чтобы поддержать друг в друге бодрость и сократить себе время в пути, носильщики затягивают песни, перекликаются, выкрикивают неслыханные прежде слова. Понятно, что такой шум удваивается, когда караван подходит к деревне, и носильщики радуются близкому привалу. «Гупа, гупа! — кричат они, — вперед! вперед! Мгоголо (остановка)! Еда! Еда! Не уставайте! Здесь деревня, родина близко! О, мы увидим наших матерей, мы поедим всласть!»

Постоянные торговые сношения повели у негров к установлению некоторых своеобразных обычаев. Каждый путешествующий имеет у них своего «кала», или друга, в среде других племен, который дает ему приют и берет его вообще под свою защиту, Понятно, и он, в свою очередь, гостеприимно принимает такого «кала», если этому случится зайти в его сторону. Скрепление такой дружбы обставлено очень торжественными обрядами. Иногда эти будущие друзья обмениваются между собой кровью (такой обычай «побратимства» известен и теперь еще кое-где в Европе, — например в горах Черногории). Или они обмениваются кольцами из шкуры жертвенного животного, съеденного сообща. Еще более сильно скрепляется дружба клятвою в верности, произносимою при огне. А у народа вакамбов заключающие между собой дружбу, после прославления взаимной верности и преданности, берут горшочек и разбивают его со словами: «Если мы нарушим дружбу, которую прославляем здесь теперь, пусть мы будем разбиты, как этот горшок».

Когда дикие племена только завязывают между собой торговые сношения, они не покупают товаров, как мы, а выменивают их друг у друга.

Меновой торг.

Однако при такой простой мене торг иной раз очень затрудняется, так как не у всякого есть тот товар, который хочет иметь продавец в обмен за свой.

Одному английскому путешественнику нужно было как-то уплатить за переезд на лодке. Лодочник ничего другого, кроме слоновой кости, не хотел принять. А между тем, у путешественника такого товара не было. Но тут ему сказали, что есть такой человек, который готов уступить ему слоновую кость в обмен на кусок сукна.

Беда была только та, что у англичанина и сукна не было. Тогда, наконец, отыскался негр, который имел лишнее сукно, а сам нуждался в медной проволоке. Этим товаром путешественник запасся, зная, что у негров на него большой спрос. Тогда началась продолжительная мена. Человек, желавший иметь проволоку, принял ее от англичанина и передал свое сукно тому негру, который хотел получить его взамен за слоновую кость; этот, в свою очередь, вручил лодочнику требуемую им слоновую кость. И только теперь путешественник мог получить в свое распоряжение лодку для переезда.

Другой путешественник, посылавший своих слуг на местный базар за зерном, рассказывает, что они, исполняя его поручение, совершенно выбивались из сил, ибо только после целого ряда сделок они могли, наконец, получить зерно от вынесшего его для обмена земледельца.

Наши покупатели на базаре не знакомы совсем с такими тягостными хлопотами, ибо деньги всякий охотно возьмет, и на них можно приобрести всякий товар. Наших денег дикари совсем не ценят: когда один путешественник предложил в дар негрскому властелину Мтезе кошелек с золотыми и серебряными монетами, тот пренебрежительно отложил его в сторону, но зато с двойной радостью ухватился за блестящие бусы.

Однако и у дикарей есть свои «деньги», которые служат меркой для оценки разных товаров; это такие предметы, которые дикари привыкли особенно ценить, и обладать которыми всякий стремится. Ими могут быть предметы украшения — вроде бус, раковин или металлических колец, — также и предметы первой необходимости, — как, например, соль. «Продается молоко за плитку соли!» выкрикивает свой товар африканский разносчик. Или: «Масло по пяти бус кусок!».

Всякая дикая страна имеет свои особенные «денежные знаки». В восточной Африке, например, одно племя принимает в качестве мелкой монеты темно синие и темнокрасные бусы средней величины, а соседнее требует исключительно мелкий розовый и голубой бисер; еще немного дальше эти побрякушки не кажутся уже никому привлекательными, но всякий примет в оплату за мелкий товар железную и медную проволоку.

Если бы собрать «деньги» дикарей всего света, то из них составился бы целый естественно-исторический музей, где камень и минерал оказались бы рядом с металлом, растением и животным.

На нашем рисунке можно видеть своеобразные каменные деньги с Палаузских островов и Микронезии. Верхняя «монета», называемая «барак», из обожженной глины, составляет величайшую драгоценность и имеется на островах всего в количестве 3–4 штук.

Каменные деньги с Палаузских островов. 1). Барак. 2) Калебукуб. 3) Кабьдоир.

Можно себе представить, как дорожит бараком его счастливый обладатель, — какой-нибудь маленький властелин! «Калебукуб», сделанный из агата, тоже имеется лишь в руках богатых начальников, которые в минуту опасности, зарывают его в землю, как какой-нибудь клад. Красный камень, отшлифованный, как барак, называемый «бунгау», тоже считается на Палаузских островах очень ценною монетою, почему им располагают только знатные островитяне. Кроме этих, у палаузцев есть еще четыре рода мелких денег, которые обращаются в народе. Это куски вулканического стекла, иногда искусно отшлифованного, иногда же имеющего вид простых осколков. Все эти каменные деньги служат и украшением, а потому просверлены для ношения их на ожерельи.